Хочу, чтобы меня слышали! Книга 1. Жизнь – это Любовь! - Юрий Широков

– Надо срочно действовать, уничтожать зарождающуюся гидру каленым железом, а о нравственности позже поговорим – голос Юденича звучал уже с явными металлическими нотками.

– А кто возглавит действительно крестовый поход? – теперь уже Юденич, волнуясь, ходил по комнате.

– Не эта же тряпка Керенский?

– Я убежденный монархист, и после Отречения Государя не могу мириться с существованием Временного Правительства и оставался до последнего времени на своем посту лишь из любви к своей Кавказской Армии.

– В марте 1917 года я, по причине плохого снабжения и усталости войск, прекратил начавшееся наступление на Багдадском и Пенджабском направлениях, и отвёл 1-й и 7-й корпуса в районы базирования.

– Несмотря на требования Керенского, я отказался возобновить наступление, обусловленное только стремлением Временного кабинета министров оказать услугу Великобритании.

– И вот, как следствие, пятого мая, был отозван с должности Главнокомандующего с официальной формулировкой: «За сопротивление указаниям».

– Я спросил Керенского о причине снятия с должности, он ответил: «Вы слишком популярны в своей Армии!».

– Идиот! В какие это такие времена любовь солдат к своему командиру стала считаться преступлением? – Юденич от волнения снова вскочил с места, присев только что.

– Перед прощанием мне мои подчиненные преподнесли золотую шашку, осыпанную драгоценными каменьями. Я даже прослезился.

– Не подарок дорог, а отношение, признание меня, как командира. Мы с моей супругой Александрой Федоровной продали наш дом в Тифлисе и земли в Кисловодске и вот теперь, как говорится, без кола-без двора.

– Милости просим, генерал, поживите у нас, будем очень Вам обязаны – предложил батюшка.

Ваня в ожидании ответа генерала замер, неужели случится чудо, и сам легендарный генерал будет жить в соседней комнате?

– Благодарю за приглашение, но, к моему великому сожалению, воспользоваться им не имею возможности. Уже обещал своему другу, адмиралу Хоменко, воспользоваться его любезным приглашением. Он поселил нас на своей свободной сейчас квартире в доме страхового общества «Россия» на Каменоостровском проспекте. Сегодня переезжаем, а там, как Бог даст. Времена ныне беспокойные, со дня на день можно ждать переворота.

– Да, что-то мы заговорились, отвлеклись от рассказа о Ленине – всплеснул руками генерал.

– Вспомните, господа, да вот и отец Андрей подтвердит, какая у всех нас, у гвардии и армии случилась огромная радость, когда 17 июля 1914 года объявили мобилизацию! Ликование было безмерным, после позора поражения от японцев все военные жаждали войны и побед! Особенно после унижений, испытанных из-за проигранной японской войны и оскорблений от собственных «писак» и остальной штатской сволочи!

– А как ликовал простой народ! Нас забрасывали цветами, пышными речами!

«Слава Царю и Отечеству! Мы их сотрем с лица Земли! Вперед – до полной победы русского оружия».

«Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно» – писалось в Высочайшем Манифесте.

– Какие цели поставил в нем перед нами Самодержец Всероссийский? Целей было определено две – спасти от австрийской колонизации сербов, черногорцев, босняков и оказать помощь союзникам – Франции и Великобритании.

– Германия против англичан и французов, ее истинных врагов, выставила почти все свои лучшие войска, а от наших отгородилась кордоном из шестнадцати второразрядных дивизий ландштурма.

– Получается, что враг у нас в этой войне был один – Австро-Венгрия, да и то, только из-за братьев-славян.

– Это официально, а на самом деле, нас сюда втянули, чтобы ослабить, и, вообще, погубить Россию!

– А для крестьян, солдат и обывателей цель в этой войне одна – «За веру, Царя и Отечество!». Эта война должна была стать короткой, победоносной, Отечественной!

– Поэтому мы и бросили в эту, совсем не нашу «мясорубку», свои лучшие войска. Заметьте, не для защиты своих границ, не для завоевания новых территорий, а для защиты чужих, пусть и братьев по вере, интересов.

– И итоги стали, как бы это мягче выразиться, плачевными.

– А почему, спросите вы, в чем причина поражений?

– Их несколько, и героизм русского воина здесь не причем.

– О «готовности» России к первой мировой войне очень авторитетно говорил мой боевой товарищ – Деникин. И об истощившихся материальных запасах, и недочетах в организации, обучении и управлении.

– По нашему общему с ним мнению армия вообще до 1910 года оставалась в полном смысле слова беспомощной. Только в самые последние перед войной годы работа по восстановлению и реорганизации русских вооруженных сил подняла их значительно, но в техническом и материальном отношении совершенно недостаточно. К примеру, Закон о постройке флота прошел только в 1912 году.

– Так называемая «Большая программа», которая должна была значительно усилить армию, была утверждена лишь в марте 1914. Так что ничего существенного из этой программы осуществить не удалось: корпуса вышли на войну, имея от 108 до 124 орудий против 160 немецких и почти не имея тяжелой артиллерии и запаса ружей.

– В числе главных причин этого Деникин называл «нашу инертность, бюрократическую волокиту, бездарность военного министра Сухомлинова – «совершенно невежественного в военном деле».

– Ситуация усугублялась еще и тем, что русская армия то и дело шла в наступление совершенно не подготовившись – поскольку союзники, терпевшие поражение за поражением, панически просили помочь, и полк за полком ложился костьми, спасая «цивилизованных» французов и англичан…

– Союзникам мы помогли, если бы не мы, Франция давно бы сдалась.

– Нам уже с осени 1915 года стало просто нечем стрелять. Слишком мало времени прошло с японской войны – накопленные за короткие мирные годы запасы патронов и снарядов закончились. Союзники помогать не спешили, им тоже надо чем-то заряжаться.

– А кто командует на фронтах?

– Те же генералы, проигравшие японскую войну вчистую.

– Вот они и на этой войне проиграли одно сражение за другим!

– Еще одна наша беда – консерватизм и безграмотность, неумение предвидеть, подумать.

– Один из лучших наших генералов, человек известный и заслуженный, утверждал и отстаивал до конца, и ведь отстоял, таки свое мнение, что де, пулеметы армии не нужны!

– Чтобы убить – утверждал он на самом высоком уровне – достаточно одной меткой пули, ни к чему «решетить» человека, – такая вот была его аргументация.

– Другие были категорически против бронированных щитов на артиллерийских орудиях, чтобы русский солдат за них не прятался, а проявлял чудеса храбрости и героизма.

– «Пуля-дура, штык-молодец, поэтому русский солдат должен идти в атаку и побеждать, а не прятаться за щитами и окопами – кричали эти лжепатриоты. А немец, не будь дурак, придумал авиацию, стальной шлем защитный, удушливый газ, скорострельное оружие.

– А русская армия, как всегда, вышла вооруженная пикой, шашкой, да иконой против пулеметов и газов.

– И сомлела!

– За первые полгода войны немцы и австрияки перемололи хорошо подготовленные лучшие российские войска, в том числе, опытных солдат, унтер, обер и штабс-офицеров – костяк армии.

– Противники наши перегруппировались, а у нас теперь речь идет о самом существовании армии, да, что там армии, Государства Российского!

– Выходит, добились своего, супостаты и либералы! Извините, господа за многословность, накипело!

– Я продолжу, с вашего позволения? – Юденич отхлебнул остывший чай и, подняв указательный палец правой руки вверх в знак особого внимания, произнес: «Но главный наш враг – внутренний. Расшатывать основы самодержавия пытались всегда. В чем, по моему разумению, основная причина ненависти к монархии не только у нас, но и в других странах»?

– Отвечу вам – в противоречиях между абсолютной властью, коей является монархия, и капиталом, которому тесно и боязно в рамках государственного строя, управляемого одним человеком.

– Как бы не был ты богат и знатен, судьба твоя в руках самодержца.

– По любому поводу, или даже просто его капризу, твоя жизнь может закончиться в одно мгновение. Будет умножаться твой капитал, или завтра ты станешь каторжанином, получишь ты потомственное дворянство, или сложишь голову на плахе – зависит только от монарха.

– А простой народ любит царя, и не за его качества, а просто потому, что он помазанник божий. Царю народом позволяется все, он может творить беззакония, убивать без суда, казнить и миловать любого.

– Вспомните Иоанна Грозного. Его пять периодов насилия. Когда он сжег Москву и установил на площади огромный котел с кипятком, жители были уверены, что они все там и будут сварены заживо. Но не роптали, не взялись за топоры и колья, а молча приняли это.