Хочу, чтобы меня слышали! Книга 1. Жизнь – это Любовь! - Юрий Широков

– Хочу заметить, что, если будет уничтожаться церковь, она будет уничтожаться не только в России, но и во всем мире, как хранительница буржуазных ценностей и понятий.

– Все, кроме самых угнетаемых сегодня, будут объявлены врагами, а себя они провозгласят носителями высшей истины и справедливости.

– И тут возникает следующее обстоятельство, которое должен преодолеть антихрист – его идеология и его образ должны выглядеть справедливее и привлекательнее, нежели христианские смыслы и образ Сына Божия и Самого Бога.

Тот же Святой Ириней писал: «Из того, что будет при антихристе, видно, что он, будучи отступник и разбойник, хочет, чтобы поклонялись ему как Богу, и, будучи раб, хочет, чтобы его провозглашали царем».

– Облик вождя в сознании масс в течение короткого времени должен стать равновеликим образу Христа.

– Из Вашего, генерал, рассказа о Ленине мы поняли, что подобными чертами Ленин обладает.

– В тюрьме сидел, и в ссылке в Сибири был, страдал за народ – почти Емельян Пугачев или Стенька Разин. Хоть дворянин, но бедный, брат повешен опять же по приказу царя.

– Ленин, как Христос во имя Отца Своего, пришел не во имя свое, а во имя Маркса.

– А дальше ему можно фантазировать…

– Всего-то, нужно к хорошим словам и понятиям добавлять понемногу и незаметно смысл изменится в сторону идеологии новых правителей.

– К примеру, идею гуманизма надо представить воинствующим гуманизмом, а идею демократии, как Вы там Николай Николаевич, сказали давеча, демократическим централизмом, если не ошибаюсь.

– Понятия вроде бы те же, а смысл противоположный.

– Далее представление о Царствие Небесном заменяется сказочкой о грядущем бесклассовом гармоничном обществе.

– Церковь заменяется социал-демократической партией. Свои пророки у них уже есть – Маркс и Энгельс, появятся вскоре и свои мученики, святыни, обряды и молитвы. И даже еретики, впрочем, Вы говорили, что они уже есть – я вспомнил про раскол в их партии.

– И, наконец, последнее – антихрист должен быть по сути своей националистом, но националистом, стремящимся к мировому господству не только с помощью силы оружия, но и с помощью силы обольщения.

– И именно здесь у большевиков должна появиться самая изощренная возможность манипулирования мировым мнением.

– И эта возможность у них безусловно будет, нищих и сирых во всем мире не меньше нашего!

– Разумеется, вы можете спорить со мной и говорить, что, де ни у кого этот Ленин, или другой ему подобный симпатии вызвать не может.

Что это немыслимо, ибо хам обольстить никого не может, а самое главное – хам и бандит не могут восприниматься как носители «добра и правды».

– Увы, нам, грешным! – многие умные люди, предчувствующие появление антихриста – и Ницше, и Соловьев, и Достоевский, да и многие другие говорят о неизбежности его появления.

– Есть это и в поэме «Петербург» Андрея Белого, и в трилогии Мережковского «Христос и Антихрист, и у Андрея Белого, и у Константина Бальмонта.

– Я сейчас зачитаю Вам для примера страшное, по моему разумению, поэтическое сочинение модного ныне поэта Александра Блока, помеченное мартом 1903 года, из его сборника «Распутья», где облик антихриста явлен поэтически весьма отчетливо.

– Мне показалось, что сей опус написан в русле наших общих тревог и предчувствий.

– Зачитаю стихотворение почти целиком, оно небольшое.

– Ванюша, подай, дружок, с полки маленькую зеленую книжицу из второго ряда.

Пошуршав страницами книжки батюшка прочитал:

Всё ли спокойно в народе?Нет. Император убит.Кто-то о новой свободеНа площадях говорит.

Кто же поставлен у власти?Власти не хочет народ.Дремлют гражданские страсти:Слышно, что кто-то идет.

Кто ж он, народный смиритель?Темен, и зол, и свиреп:Инок у входа в обительВидел его – и ослеп.

Он к неизведанным безднамГонит людей, как стада…Посохом гонит железным…Боже! Бежим от Суда!

– Вот на этой, как говорится, невеселой ноте я предлагаю закончить наши измышления о будущем царстве антихриста, не дай, Бог, нам всем этого несчастья, конечно.

– Будем молиться, чтобы не случилось этой катастрофы в стране нашей многострадальной.

– Будем уповать на единого Господа нашего и на вас – воинов христианских.

– Давайте, и, взаправду, господа, выпьем чайку, да поговорим о вещах более приятных. Меня эта тема, страшная по своей сути, несколько утомила.

– Варвара Яковлевна, голубушка, соблаговолите распорядиться начет самовара.

– Ванюша, а ты, сынок, помоги матушке, – все забегали, засуетились, но тщетно.

Выпить чайку в этот вечер не случилось. Встречу прервал вошедший ординарец.

Извинился, отозвал Юденича в сторону и о чем-то доложил.

Юденич, отпустив ординарца, подошел к столу, имея вид встревоженный и решительный.

Он внутренне подтянулся, как перед очередным сражением, лицо его стало каменным.

– Господа, прошу простить меня, обстоятельства требуют немедленного моего отсутствия. Правду молвят – не поминай черта всуе, стоило только поговорить о нем – и случается худшее.

– Мне сообщили – Временное правительство низложено и арестовано. Большевики во главе с Лениным взяли власть. Уже начался террор. Честных людей расстреливают без суда и следствия.

– Надо действовать, хотя, может быть, уже и поздно.

– Простите, отец Михаил, я должен на прощание сказать несколько приватных слов Андрею Михайловичу.

– Еще раз простите и прощайте.

– Молитесь, батюшка о нас и о нашем Отечестве.

– Честь имею!

– С Богом, генерал – напутствовал батюшка.

Глава 12. Антихрист начинает…

В комфортабельной обстановке пустого вагона «военно-передвижного фронтового литературного поезда имени Ленина» грезил в ночных кошмарах серый комок жалкого трясущегося человечишки. Колеса бронепоезда, размеренно отстукивая, отбрасывали в небытие маленькие кусочки отпущенного ему жизненного пути.

Один и тот же кошмар преследовал его каждую ночь. Нет, не картинами убиенных им людей, общий счет которых исчислялся уже миллионами.

Казни других стали не только привычны, но и доставляли некоторое удовольствие, как доставляет удовольствие хорошо выполненная работа на пути достижения к большой цели.

Люди были для него отбросами, безликими цифрами – единицами, десятками, тысячами, сотнями тысяч, посредством которых удовлетворялись его желания, без которых не добиться того, к чему стремился.

Массой, одним словом.

Массой, готовой в страхе подчиняться ему и над которой он возвышался уже сейчас, как повелитель – мог делать все, что хотел, не опасаясь наказания.

Но не повелителем желал он быть, а Мессией, Богом для всех живущих.

Вторым по счету еврейским Богом – место первого временно занято!

От прихода ночных кошмаров не удавалось избавиться никакими средствами. Ужас возвращался к нему каждую ночь!

Не важно – в каком состоянии накрывал его сон.

Алкоголь, наркотики, женщины, неимоверная усталость…

Все пробовал – бесполезно!

Кошмар приходил вначале тихой, а затем усиливающейся жуткой мелодией и уходил только после пробуждения.

Он слушал эту ужасную музыку, представляя себя десятилетним мальчиком.

Не Львом Давидовичем Троцким, как называли его сейчас, а собой маленьким еще, когда его звали Лейба Бронштейн.

По мере звучания мелодии мальчик Лейба уменьшался в размерах и превращался в куклу, которую в конце сна под финальный аккорд невидимого оркестра или ломало в своей огромной волосатой руке некое чудище, или затягивало в зловонное болото, или живым засыпало в яме, или некие чудища сбрасывали его с высокой скалы.

Случались и другие фатальные исходы, но мелодия была всегда одна и та же.

Днем он старался не думать о ночных видениях, но в последнее время мелодия преследовала его и в короткие минуты дневного покоя.

В наказании за сотворенное зло днем, ночи затягивали Троцкого в прижизненный ад.

В коротких перерывах звучания музыки неизвестный Голос призывал остановиться, изменить жизнь.

И мальчик Лейба соглашался и умолял неизвестного исполнителя музыки простить его, обещая забыть о своих устремлениях.

Днем же Лев Троцкий продолжал свои злодеяния на пути к уничтожению и порабощению Массы.

Цель он себе наметил неземную – роль правителя страны или даже мира его не устраивала.

Он никогда не стремился стать представителям Бога, он решил стать самим Богом!

Будучи в душе своей рабом, имея долгий опыт заискивания и приспособленчества, он уже достиг того, что ему подчинялись, как царю.

Будучи предателем и преступником с юношеского возраста, он хотел, чтобы ему поклонялись, как Богу!