Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Детективы и Триллеры » Детектив » Инспектор Антонов рассказывает - Райнов Богомил

Инспектор Антонов рассказывает - Райнов Богомил

Читать онлайн Инспектор Антонов рассказывает - Райнов Богомил

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 30
Перейти на страницу:

«Дора! Наконец-то!» — думаю я, и приказываю впустить ее.

Увы и ах! Женщина, которая является ко мне, не имеет ничего общего с Дорой, кроме, разумеется, пола и отчасти — возраста.

— От меня вы не отделаетесь! — заявляет она угрожающе, приближаясь к моему столу. — Наша общественность имеет право знать истину, товарищ подполковник!

Проворная особа. Пронюхала даже, что меня повысили в звании.

— Ну, если речь идет об общественности, тогда другое дело, — поднимаю я руки. — Но, понимаете ли, на данном этапе не все еще можно обнародовать.

— Я в этом разбираюсь. Я задам вам только несколько скромных вопросов.

— Если они скромные, задавайте.

Женщина тут же устраивается на стуле, молниеносно вытаскивает из своей сумки блокнот и ручку, откидывает со лба мешающие ей волосы и спрашивает:

— Кто, по-вашему мнению, убийца?

— Естественно, тот, кто совершил убийство.

— Вы шутите.

— Вовсе нет. Я говорю вам чистую правду.

— А с какой целью совершено убийство?

Сосредоточиваюсь, потом отвечаю:

— Мне кажется, что целью было помешать потерпевшему продолжать свою жизнь.

Начав записывать, она вдруг останавливается на середине Фразы и смотрит на меня с возмущением.

— Я что-нибудь перепутал? — спрашиваю.

— Скажите хотя бы, каким методом вы пользуетесь при расследовании?

— Простейшим: иду от человека к человеку и расспрашиваю.

— Вы невозможны!

— Напротив, — возражаю, — я возможен и даже совершенно реален, однако я ничего больше не знаю.

— А кто знает?

— Убийца.

— Но наша общественность имеет право узнать истину.

— Она узнает, не беспокойтесь.

— Но тогда сообщение появится во всех газетах.

— Тем лучше.

— Но для чего же тогда репортер? Радость открытия?

— Радость открытия?! — восклицаю. — А вы думаете, мне не нужна хоть капелька такой радости?

Едва я избавился от представительницы печати, зазвенел телефон. Беру трубку и принимаю сообщение. Значит, предчувствие все же меня не обмануло. Привет от Доры. Хотя и косвенным путем: только что на Орлином мосту она встретилась с Филиппом. Кладу трубку только для того, чтобы набрать новый номер. Надо поговорить с Дорой с глазу на глаз и еще сегодня же.

В дверях снова появляется лейтенант:

— К вам пришел какой-то Влаев.

— Пусть поднимется.

Человек-бицепс, как это ни странно, на этот раз входит с совершенно расслабленной мускулатурой, нерешительно покачиваясь на своих длинных, обтянутых узкими брюками ногах. Я его не вызывал, поэтому только поднимаю голову и вопросительно поглядываю на него. Не получая никакого приглашения с моей стороны, Влаев сам приближается к моему столу, бормочет «разрешите?» и опускается на стул.

«Бицепс» в явном смущении и не знает, как начать, хотя, конечно, предварительно продумал всю свою речь. Наверное, он решил— или ему посоветовали — играть роль раскаявшегося грешника. Но если вторая часть этого амплуа отвечает существу Спаса, то первая глубоко чужда ему. Отсюда и видимые затруднения.

— Я хочу вас поблагодарить, — начинает наконец он, — за то, что вы дали мне возможность подумать… Я действительно подумал и понял, что мое вранье может помешать вашей работе, хотя и считал его безобидным… и потому я решил рассказать все в точности, как было…

Он замолкает, ожидая, вероятно, что сейчас с моей стороны последуют горячие приветствия, но я молчу, думая, что если наглое поведение таких типов вызывает досаду, то их лицемерная кротость просто омерзительна.

Поняв, что аплодисментов не будет, Влаев снова берет слово:

— Вся эта история довольно глупа… Но то, что я вам скажу — совершенная правда. В двух словах: есть у меня с некоторых пор одна подружка, не из нашей компании — настоящая подруга, знакомая по университету. У меня по отношению к ней самые серьезные намерения, и поскольку ее родители сейчас за границей… Короче говоря, она одна в квартире… и в тот день мы договорились собраться назавтра у нее дома, она и ее знакомые. И на другой день, поскольку мы договорились, я купил две бутылки ракии, те самые, в ресторане «Рила», и занес их к ней… И тут вышла одна неприятная история: она сказала мне, что ничего не сообщила своим знакомым и что она вообще не хочет никаких знакомых. Я ее спросил почему, раз мы так решили, а она говорит: «Ну и что же, что решили, надоели мне эти компании и выпивки». Я разозлился и сказал тогда: «Ну так сиди себе одна, без компаний», — забрал бутылки и ушел.

Влаев снова замолкает, то ли чтобы перевести дыхание, то ли чтобы оценить эффект. Но эффекта нет, и я сижу все так же безучастно, ожидая конца этой ракийной истории.

— Потом все было, как вы уже знаете, с той разницей, что я действительно вылез через окно после того, как Моньо напился, потому что я, как выпью немного, размягчаюсь, и я решил, что поступил довольно грубо… и вообще захотелось мне к этой девушке. Сказано — сделано, я перепрыгнул через карниз и пошел к ней, и был там до поздней ночи, а потом ушел, чтоб меня не засекли соседи… Потому что девушка серьезная, и семья видная, отец — профессор, и они ее держат в строгости. Я потому, в сущности, врал вам, что не хотел впутывать девушку в эту историю, а то родители могут узнать и устроят скандал и даже запретят ей со мной встречаться.

Спас замолкает на сей раз окончательно, продолжая в смущении рассматривать свои руки, хотя, вероятно, сгорает от желания поднять глаза, чтобы убедиться в эффекте.

— Этот новый эпизод, действительно, объясняет обстоятельства, связанные с покупкой ракии и прогулкой через окно, — замечаю я с абсолютным безразличием. — Вопрос в том, что не каждое объяснение отвечает истине. Надеюсь, что в данном случае отвечает.

— Чистая правда! — произносит с внутренним убеждением Спас.

— Тем лучше. Имя девушки?

— Это обязательно? — почти умоляюще спрашивает Влаев.

— А как же иначе?

— Антоанета Савова.

— Улица, номер?

Он сообщает, задыхаясь, адрес.

Наблюдаю, как он из кожи лезет, чтобы показать себя доброжелательным и раскаявшимся, и думаю о том, что, может быть, и не имеет прямого отношения к ходу расследования, но что вовсе не вредно установить.

— В прошлый раз вы выразили известную неприязнь по отношению к вашему отцу…

— Ненавижу его! И никогда этого не скрывал!

Голос Влаева приобретает свою обычную заносчивость. Взгляд его невольно направляется в сторону, как будто отец, о котором мы говорим, стоит там в ожидании своего приговора.

— И на чем основана эта ненависть?

— Как «на чем»? На том, что он оставил меня без отца.

Против подобного объяснения трудно возражать. И все же я настаиваю:

— Может быть, у него были причины уехать?

— Причины можно найти для всего. Только его отец — мой дед — почему-то не бросил его, как он бросил меня. Дед воспитал его и оставил хорошее наследство в Австрии, и на это наследство он мог бы воспитать и меня, послал бы меня учиться туда, куда я хочу, и не пришлось бы мне зубрить всякую муть и жить с этой истеричкой, моей матерью, которая и стала-то истеричкой из-за его подлости.

— Как вообще уехал ваш отец?

— Отпустили его получить наследство и вернуться, а он наследство получил, а вернуться забыл, забыл даже, что оставил тут жену и сына десяти лет, что вовсе и неудивительно, потому что он, пока был тут, все равно здесь не был, и тут он был или нет, знали лучше его девки, чем мы у себя дома…

— Вы считаете, что он испортил вам жизнь?

— А что еще можно считать? Конечно, испортил. И мне, и матери.

— Есть люди, которые не знают вообще своих отцов…

— Может, и есть. И мой, если бы сдох, то не к чему было бы придраться. Но он жив, понимаете, жив, и ни разу не вспомнил до сих пор, что бросил тут сына!

«Правильно, но сейчас речь идет не о нем, а о вас…», — хочу я сказать, но не говорю. Нет смысла.

Несколько ничего не значащих фраз, и я отсылаю гостя. Снова погружаюсь в свои мысли. «В сущности, ты должен был бы поставить этому твоему отцу памятник, — говорю я себе, — а не ненавидеть его. Памятник надо ему поставить, потому что он — единственное твое оправдание и перед людьми и перед собственной совестью! Великое оправдание. Достойное оправдание — и безделия, и пропущенных семестров, и отсутствия Человеческих интересов, и озлобления, и паразитизма. Трагедия человека-би- цепса: «Сбежал, вместо того чтобы обеспечить мне жизнь, отправить меня за границу и купить мне спортивный, фиат"».

Спортивный «фиат» — вот мечта людей типа человека-би- цепса. Раньше мы были куда скромнее. Толпились у квартальной лавчонки, где давали напрокат велосипеды, и терпеливо ждали. Большинство ожидало своей очереди получить за пять левов опьяняющее удовольствие от получасового полета на расшатанном велосипеде, полета, вызывавшего восхищение и благородную зависть окружающих.

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 30
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Инспектор Антонов рассказывает - Райнов Богомил торрент бесплатно.
Комментарии