Случай Растиньяка - Наталья Миронова

Увы, ненадолго. Катя давно уже перестала вникать в дела Алика, но сделала последнюю отчаянную попытку повлиять на него через Саньку.

–  Может быть, ты поговоришь с папой? – попросила она сына. – Он же губит себя этой игрой.

–  Папа работает как вол, – ответил Санька. – Должен же он как-то расслабиться?

Катя отшатнулась, словно он ее ударил.

–  Ладно, – кивнула она. – Я это запомню.

У матери Алика случился второй инсульт, ее парализовало, пришлось за ней ухаживать. Разорваться Катя не могла, ей надо было работать. Она наняла сиделку. Нет, она не стала перекладывать на сиделку заботы о больной свекрови, сама навещала ее и делала все, что требовалась: мыла, кормила, выносила судно, меняла подгузники. Но Алик света невзвидел. Ведь сиделке уходили живые деньги, которые могли бы достаться ему.

–  Ты что, сама не можешь?! – кричал он на Катю.

–  Не могу, – отвечала она. – Я работаю, в сутках двадцать четыре часа. Не хочешь тратиться на сиделку? Есть другой вариант. Отдай мать в дом престарелых.

–  То есть ты хочешь, чтобы я потерял квартиру, да? Если в дом престарелых, надо квартиру государству сдавать, ты что, не знала?

–  Моральная сторона дела тебя не волнует, – с горечью констатировала Катя. – Тебе лишь бы квартиру не потерять. Это твоя мать, почему ты сам за ней не ухаживаешь?

Алик надулся, как индюк.

–  Я работаю.

–  За рулеточным столом, – безжалостно парировала Катя. – Ты хоть раз мне помог? Хоть бы продуктов купил! Хоть бы на машине подвез! Сиделке плачу я из своих денег. И больше об этом не заикайся. Я не железная, если я рухну, ты с голоду помрешь.

Алик замолчал. Три месяца Катя ухаживала за парализованной женщиной, которую никогда не любила и не считала родным человеком. Наконец третий инсульт освободил ее свекровь от земных тягот. Кате еще пришлось уплатить шестьсот долларов за похороны: у Алика денег не нашлось. Но она категорически отказалась устраивать поминки.

–  Это не по-русски! – зудел Алик.

–  Твоя мать, ты и устраивай. А у меня больше нет ни сил, ни денег, – отрезала Катя.

Она уж промолчала, не сказала вслух, что ей противен сам обряд поминок, когда после второй рюмки все забывают о дорогом покойнике и начинают травить анекдоты.

Свекровь похоронили, даже поминки справили: откуда ни возьмись, понаехала родня, и Алику пришлось раскошелиться. Но Катя на поминки не пошла, осталась дома. Ей было совершенно все равно, что подумают и скажут о ней эти чужие люди. Она чувствовала себя выпотрошенной. Легла у себя на кухне и пролежала неподвижно весь вечер. Есть не хотелось. Голова болела, внутри поселилась такая тяжесть, что ей казалось, вот сейчас ее голова продавит диванную подушку до полу, а затем и сам пол до нижнего этажа.

Пролежав так несколько часов, Катя еле-еле, через силу, заставила себя подняться, принять душ, разобрать постель и снова лечь. Странно, но сон не шел к ней. В памяти бессмысленно проворачивалась сцена похорон. Заснула она только под утро, слышала, как вернулись домой Алик и Санька, но сделала вид, что спит. И заснула с мыслью: «Вот и меня так же похоронят…»

Буквально через неделю после похорон свекрови разразилась катастрофа. На фирму Алика наложили арест за долги. Пришли судебные приставы и опечатали помещение. Внутри осталось оборудование и материалы на сотни тысяч долларов. Алик объявил, что придется продать и дачу, и квартиру матери. Катя лишь пожала плечами.

–  Продавай.

Счастье еще, что не пришлось полгода ждать вступления в права наследства, поскольку ответственным квартиросъемщиком числился сам Алик. Правда, Катя не учла одну маленькую деталь: если продавать квартиру, Алику придется из нее выписаться, а куда, спрашивается? Только к ней, Кате. Скрепя сердце она прописала его к себе. Не на улице же его оставлять.

Он, кажется, чего-то подобного опасался, потому что, когда Катя согласилась его прописать или, как это теперь называлось, зарегистрировать, на его лице отразилось явное облегчение. Но Катя сказала:

–  Если уж ты тут официально прописан, плати свою долю квартплаты и давай мне деньги на питание. Я не обязана тебя содержать.

Опять разразился скандал, опять Алик орал: «Ты что, не понимаешь? У меня заказы зависли!» Катя сказала, что ей все это неинтересно. Она ненавидела семейные сцены, ненавидела себя за то, что они происходят с ее участием и вроде бы даже с ее подачи. Опять Алик привлек на помощь сына, и опять Катя осталась в проигрыше.

Глава 4

Покупаешь всегда дорого, продаешь дешево. Алику пришлось продавать дачу в декабре, в самое неудачное время. Родительскую квартиру он тоже продал впопыхах. Впрочем, Катя не исключала, что он ей врет, сознательно занижает суммы. Он сказал, что ему не хватает четырех тысяч евро, чтобы выкупить свое предприятие из-под ареста. Катя взяла ссуду в банке под залог своей квартиры, нашла работу – оформление какого-то юбилейного издания, – чтобы вовремя эту ссуду вернуть. А Алик в очередной раз явился домой с блестящими от возбуждения глазами и сказал, что эти четыре тысячи потратил, чтобы под Новый год «красиво рассчитаться с рабочими».

–  А что твои рабочие будут делать после Нового года? – спросила Катя. – Если ты не выкупил фирму, значит, работы у них не будет.

–  Мне нужны еще четыре тысячи, – бодро ответил Алик.

–  Ищи сам где хочешь. Мне еще за те четыре расплачиваться.

–  Да ладно, ты где-нибудь найдешь, – принялся уговаривать ее Алик.

–  Нет, – отрезала Катя.

И он нашел деньги сам. Там же, где обычно. После Нового года жизнь потекла своим унылым чередом. В этом году Катя не стала отмечать день рождения. Обзвонила друзей и впервые в жизни соврала, что купила путевку в Египет. На самом деле Этери просто увезла ее к себе на дачу, вернее, в загородный дом на Рублевском шоссе. Катя провела там три тоскливых дня. Этери еще потащила ее в солярий: загар наводить «для закрепления легенды».

Алик почти перестал бывать дома. Где он пропадает и на какие деньги живет, Катя не спрашивала. Она вообще перестала с ним разговаривать, хотя сама больше всех мучилась от предгрозовой атмосферы в доме.

Промелькнул март. А в апреле Кате позвонили прежние соседи по даче и сказали, что одолжили Алику четыре тысячи евро. Срок подходит, а им не удается разыскать его даже по сотовому. Такого поворота Катя не предусмотрела. Со всеми своими друзьями она провела беседу заранее, чтобы больше не ссужали Алику денег, но ей и в голову не пришло предупредить соседей по проданной еще в прошлом году даче. Милые, приятные люди, они не были близкими друзьями, просто соседями. Катя пообещала вернуть, попросила только еще немного подождать.