Случай Растиньяка - Наталья Миронова

Два года Алик вел себя тихо. Катя в его дела не вникала. Он подолгу пропадал на работе, и ему вроде бы удалось наладить пошатнувшиеся дела фирмы. Он снова стал давать ей деньги на хозяйство. Но что-то непоправимо переменилось, и Катя долго не понимала, в чем эти перемены состоят. Ей было не до того, она занималась сыном.

Ее огорчало, что Санька так мало читает. Она пыталась заинтересовать сына книжками, которыми сама увлекалась в детстве. Санька воротил нос, его не интересовали ни Том Сойер с Гекльберри Финном, ни великий сыщик Калле Блюмквист, ни Маугли, ни книжки из «Библиотеки научной фантастики». Ему больше нравились компьютерные игры. Но грянул «Гарри Поттер», и Катя пошла, как она сама говорила, по «гарриевой дорожке», благословляя и самого маленького волшебника, и его «маму» Джоан Роулинг. Нет, она была не в восторге от этих толстых томов в синем супере, особенно от перевода, оставлявшего во рту вкус пересушенного сена, и в разговорах с подругами даже называла себя «гарримычной». Но Санька эти книжки читал, и на том спасибо.

Под шумок Катя подсунула ему «Трех мушкетеров». Санька поначалу отказывался, ныл, что «кино смотрел». Катя убедила его, что ни одно кино не передает прелести оригинала, а во всех экранизациях есть искажения. Он начал читать и втянулся. Тогда Катя дала ему «Графа Монте-Кристо», свой любимый роман Дюма. Санька поначалу тоже отнекивался, ссылаясь на экранизации, но все-таки прочел, даже признал, что «ничего», хотя и длинновато.

–  А знаешь, – сказала Катя, – был у меня забавный случай. Ты тогда был еще маленький. Я куда-то торопилась, взяла такси…

–  Куда? – тут же спросил Санька.

–  Ну какая разница? Я тогда в «Сурке» училась, значит, тебя из детсада забирать.

–  Меня из детсада бабушка забирала, – насупился Санька.

–  Ну, значит, за тобой к бабушке, – уступила Катя. Неужели сын так до сих пор и не простил ей, что она отдала его в детский сад? А может, это Алик его накручивает? – Не перебивай, история не о том. Поймала я такси и разговорилась с шофером. И вдруг он со мной поделился: «Я тут такую книжку хорошую прочел… такую жизненную… Ну прямо все как в жизни, все по чистой правде». Я его спрашиваю, что же это за книжка такая. А он отвечает: «Граф Монте-Кристо». Я слегка обалдела. Спрашиваю его: «Что ж вы там нашли такого правдивого и жизненного?» А он мне: «Ну как же? Там ясно сказано: есть у тебя деньги – ты кум королю и все можешь, нет у тебя денег, и ты никто, ноль без палочки».

Катя ожидала, что Санька посмеется вместе с ней, но он не засмеялся.

–  Ну и что? Он все правильно понял, – сказал сын.

Катя растерялась и даже испугалась.

–  Дело вовсе не в деньгах, – робко возразила она. – Если бы Эдмон Дантес бежал из замка Иф без гроша в кармане, он все равно нашел бы способ изобличить своих врагов. Аббат Фариа вооружил его знаниями. Он сам признавал, что знания дороже всяких денег. А сокровища Монте-Кристо не принесли ему счастья.

–  Ну и что? – упрямился Санька. «Счастье» было для него понятием абстрактным. – Зато с деньгами он делал что хотел.

–  Ты не понимаешь, – покачала головой Катя. – Он и без денег делал бы что хотел. Он был свободен!

–  «Без денег и свободы нет», – продекламировал Санька. – Это Пушкин так говорил, мы в школе учили. Что ж, по-твоему, Пушкин врал?

–  Пушкин не врал, – улыбнулась Катя. – Но это говорил не Пушкин. Это у Пушкина говорил демон.

–  Какай демон? Книгопродавец.

–  Вот именно. В образе Книгопродавца у Пушкина скрывается демон Мефистофель. Мы с тобой как-нибудь почитаем «Фауста», когда постарше станешь.

–  Но поэт же с ним соглашается! – упорствовал Санька.

–  Поэту кажется, что он нашел формулу, как вступить в сделку с дьяволом, не отдавая ему свою душу, – старательно объяснила Катя. – Сам Книгопродавец подсказывает ему эту формулу: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать».

–  Но это же правда! Ты тоже работаешь за деньги.

–  Да, – признала Катя, – я тоже работаю за деньги, как и все. Но в стихах у Пушкина все не так просто. Вот ты не задумывался, почему в последней строчке он вдруг переходит на прозу? «Вы совершенно правы. Вот вам моя рукопись. Условимся». Без рифмы, без размера…

–  Ну и почему? – нетерпеливо спросил сын.

–  Не знаю, – призналась Катя. – На этом стихотворение заканчивается. Вернее, обрывается. Мы можем только гадать. Моя версия такая: в эту самую минуту, сам того не замечая, он перестал быть поэтом. Он все-таки продал душу, а не рукопись.

–  Но он же потом еще много чего написал! – воскликнул Санька.

–  Не надо думать, что герой стихотворения – это и есть сам Пушкин. В чем-то ты прав: отношения с деньгами у него были сложные. Он был игрок… но играл не ради денег: он испытывал судьбу. Давай вернемся к графу Монте-Кристо, что-то мы о нем подзабыли. Вот как ты думаешь: если бы у него была возможность вернуть свою молодость, своего отца, свою невесту Мерседес, думаешь, он не отдал бы за это все сокровища Монте-Кристо?

–  Не знаю, – пожал плечами Санька.

Он уже вовсю ерзал на стуле и колупал ногтем щербинку в крышке стола. Ему было скучно.

–  А я точно знаю: он отдал бы все деньги на свете, лишь бы вернуть себе счастье. Увы, деньги такой силой не обладают…

–  Ладно, мам, – согласился Санька лишь бы поскорее закончить надоевший разговор. – Наверно, отдал бы. Лично я бы не отдал. По-моему, деньги лучше.

–  Чем же они лучше? – разочарованно протянула Катя.

–  На деньги все можно купить, – убежденно заявил ее сын.

Если бы она знала, что сам дьявол в эту минуту подслушивает их разговор!

Ситуация стала меняться так постепенно и незаметно, что сама Катя потом не могла ответить на вопрос, который бесконечно себе задавала: когда же это началось? Ей казалось, что обстановка в доме нормализовалась, хотя она по-прежнему спала на кухне, только произвела небольшой ремонт, вырезала часть подоконника и купила диванчик поудобнее. История с Мэлором забылась, как страшный сон. Алик занимался бизнесом, правда, с переменным успехом, отец с сыном были по-прежнему неразлучными друзьями.

Когда же он в первый раз попросил у нее денег? Когда-то же это случилось в первый раз? Катя не помнила. Она насторожилась, только когда исключение стало правилом. Иногда Алик давал ей деньги на хозяйство, иногда нет. Если она спрашивала, отвечал, что с делами туго, нет заказов, нет спроса, придется потерпеть. Она терпела. Понимала, что бизнес – дело рисковое, как он говорил.

Неожиданно продалась ее картина, которую Этери выставила в одной из галерей. При других обстоятельствах Катя отложила бы эти деньги для Саньки, но в тот момент они пришлись как нельзя кстати, чтобы заткнуть очередную дыру в семейном бюджете.