Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Детективы и Триллеры » Исторический детектив » Три короба правды, или Дочь уксусника - Светозар Чернов

Три короба правды, или Дочь уксусника - Светозар Чернов

Читать онлайн Три короба правды, или Дочь уксусника - Светозар Чернов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 93
Перейти на страницу:

«Выкрутится», – подумал поляк, нащупав у себя за пазухой оба открытых листа, и велел везти его обратно на Конюшенную.

* * *

– Настасья! Пора уже ставить самовар!

Полюстровский пристав Сеньчуков, плотный лысеющий подполковник в темно-зеленом полицейском мундире захлопнул дверь на кухню и пошел по лестнице на второй этаж. Остановившись перед чучелом громадного медведя на площадке, державшего в лапах пепельницу, Сеньчуков вздохнул и покачал головой.

– Хорошо тебе, Потапыч, стоишь себе на лестнице, скалишься. Разве что моль жрет. А у меня полная столовая сродственников… понаехали. Век бы глаза мои их не видели… А надо идти…

Пристав вздохнул, и поскрипел дальше по лестнице юфтевыми сапогами. Пройдя через узкие темные сени, отделявшие столовую от гостиной и увешанные шинелями и дамскими шубами, Сеньчуков откинул тяжелую портьеру и вошел в столовую. Стоя в дверях, он придирчиво оглядел ее. Большой овальный стол был накрыт на 13 персон, посреди на блюде стоял запеченный кабанчик, украшенный зеленью, рядом селедочница с плохо вычищенной селедкой, фарфоровая супница и бутылки с вином и водкой. В углу, рядом с дверью в детскую подвывала изразцовая печь, облицованная дешевой белоглазированной финляндской плиткой. Большой буфет с треснутым стеклом и обколотыми углами был уставлен бутылками банкетного пива, три ящика которого – 90 бутылок, – было прислано от конторы «Новой Баварии» лично приставу к Рождеству. А полуящик темного «Шпатенбрея» он припрятал у себя под кроватью в спальной, рассчитывая употребить его со своим большим приятелем Резвановым, брандмейстером Охтинской пожарной команды, когда все наконец съедут.

Все семейство, кроме брата пристава, было уже в сборе. Жена капитана Сеньчукова, унылая рыхлая особа в полтора охвата, сидела, скучающе глядя в потолок, оба ее отпрыска носились из столовой через сени в гостиную с сыновьями младшего Сеньчукова, Сергея, чиновника в Военно-окружном суде. Сам Сергей, расстегнув верхнюю пуговицу мундира, сидел, развалившись, в кресле, предназначенном для маман, и что-то говорил присевшей рядом жене. Жена пристава, Ольга Иосифовна, сидела отдельно ото всех, меланхолично, с отрешенным лицом причесывала дочку Машу и вспоминала своего нового знакомца, графа де Спальского.

Вдоль увешенной фотографиями и картинками стены медленно, опираясь на клюку, передвигалась мать пристава, вдова генерал-майора Сеньчукова, Марья Ивановна. За нею хвостом ходила единственная и все еще незамужняя дочь Вера.

– Акуловой Маньке кирасир на коне явился, встал по ту сторону зеркала, ус подкручивает эдак загадочно… – говорила дочь мамаше, поддерживая маман под локоток.

– Кирасир-то знакомый?

– Манька говорит, что не признала. А я не видала. А дочка госпожи Ефимовой сказала, что это был корнет Борхвардт.

– А ей-то самой чего привиделось?

Дочка прыснула в кулак и зашептала матери что-то на ухо.

– Да ну, Вера, не может быть! – сказала генерал-майорша. – А с виду такая скромница… Ну, а тебе чего явилось?

– Ой, маменька, и сказать страшно…

– А ну-ка рассказывай, как на духу…

– Явился мне в зеркале представительный чиновник, солидный, с бакенбардами, в тужурке…

– В каком чине был – разглядела?

– Три больших серебряных звезды на петлицах.

– Тайный. А шитье рассмотрела?

– Петлицы бархатные, темно-зеленые, с дубовой веткой. И лацканы у тужурки темно-зеленые. А приборное сукно малиновое…

– Межевое ведомство Министерства государственных имуществ, – вынесла вердикт многоопытная Марья Ивановна. – Повезло тебе, Верочка.

– Вы дальше слушайте, маменька. Говорит он мне: «Здравствуйте, Вера Александровна», и фуражку снимает. А под фуражкой рога козлиные.

Генерал-майорша перекрестилась.

«Идет, говорит, Вера Александровна, новая беда в старой личине». Повернулся, чтобы уйти, а у него из-под тужурки хвост коровий висит!

– Александр Захарьевич как живой на нас смотрит! – сказала мамаша, взглянув на висевший на стене столовой на самом видном месте портрет, изображавший ее саму вместе с покойным супругом на фоне ворот Верхнего сада в Петергофе. – Старая беда, говоришь…

Марья Ивановна увидела старшего сына в дверях столовой и вдруг неожиданно накинулась на него:

– Почему ты опять повесил эту дурацкую карточку, на которой ничего не разглядеть? – она ткнула пальцем в небольшую выцветшую и пожелтевшую фотографию в дешевом паспарту.

– Ты же знаешь, это с Читы единственная карточка моя осталась, когда есаул Долбаев снял меня с моими казаками после облавы на спиртоносов на золотых приисках в верховьях Индигирки. Ну, разве что вот та еще, где я на Грошике. – Он показал на фотографию, где он в мундире войскового старшины восседал на маленьком мохнатом жеребце.

– Мне больше нравятся твои последние, – сказала мамаша, сунув костыльком в угол, завешенный групповыми фотографиями важных персон со свитами у медвежьих туш. – Только тебя на них нету.

– Ну, маман, разве нужен был германскому послу Швейницу или секретарю Половцеву на фотографической карточке полицейский пристав?

Судейский поднялся из кресла и встал за спиной у мамаши.

– Надо было увековечиться, Иван. Вон лакей-то с шубами попал в историю. И ты бы рядом пристроился. Все-все! Умолкаю и иду курить к медведю.

Сергей вышел через сени на лестницу и спустился к медведю, где стоял заботливо вынесенный табурет и бронзовая пепельница на полу. Снизу из кухни доносилось шипение сковород на плите и грохот кастрюль и ушатов. Городовой, засыпанный снегом, вошел с улицы, обеими руками обнимая четверть мутного самогона, выставленную в снег для охлаждения, и важно прошествовал в помещения казармы. Затем в дверях возник молодой румяный парень, по виду приказчик, с сахарной головой в голубой бумаге и с холщовой сумкой, из которой торчали полдюжины бутылок шампанского. Он потоптался, приглядываясь к судейскому, потом вдруг расцвел и со словами «Иван Александрович, как вы помолодели, едва признал!» поднялся по лестнице и вручил Сергею голову и шампанское как подарок от владельца трактира «Акрополь». Вслед за приказчиком явился неразговорчивый чухонец с короткой глиняной трубкой в зубах, долго рассматривал судейского, потом так же молча поволок баклагу с молоком и кусок масла в чистой холстинке на кухню. Затем – молодая дама, которая срывающимся от волнения голосом спросила, не здесь ли живет жена директора Департамента полиции.

– Он так молод, умоляю вас, скажите ей, что он невиновен.

– Первый день творения! – всплеснул руками судейский. – А кто вам сказал, милая барышня, что жена Директора департамента живет здесь?

– Мне в городе об этом сказали…

– Ничего не скроешь! – сально ухмыльнувшись, сказал Сергей. – Впрочем, зачем вам моя жена? Вся эта механика в моей власти. Пойдемте в кабинет, мы с вами сейчас быстренько этот вопрос решим.

Он спустился вниз, но тут дверь опять распахнулась, и в участок ввалился в облаке морозного пара отец Серафим Свиноредский. Сзади проскользнул дьякон с крестом и иконами, завернутыми в покров.

– Пристав-то где? – спросил священник у судейского. – Скажите ему, что я с дьяконом пришел славить.

– Какие же дары принесли вы, батюшка?

– Святые, охальник! – огрызнулся поп. – Живо зови пристава.

Полицейский участок в жизни российской всегда был местом особенным, туда даже Христа славить по доброй воле никто не заходил. Исключение составляли те, кому это было положено по долгу службы, а именно священники и дьяконы ближайших к участкам церквей. В Полюстрово такой церковью была деревянная церквуха во имя Сретения Господня на Варваринской улице. Обойдя пивоваренный завод «Новая Бавария», отец Серафим Свиноредский и дьякон Семен Верзилов явились в участок, уже не очень твердо держась на ногах.

Заслышав знакомые голоса, пристав сам вышел навстречу отцу Серафиму и подошел под благословение.

– Нефедьев-то где? – спросил священник. – За елкой ушел? А как же вы тут-то? Надо бы табурет какой. Да нет же! Иконы и дьякон подержит. Под меня. «Бавария», понимаете, подкосила, – объяснил фальцетом батюшка приставу. – На канатной-то мануфактуре басурманин управляющий, полушки от него не дождешься, а на Охтинской и того чище, вот уже третий год на «Баварии» все и заканчивается. Там хотя и тоже басурмане, но наши обычаи чтят. Мы же с нею почитай почти на одной улице, нам сам Бог туда ходить велел.

Они отслужили положенное внизу, окурили казарму городовых, арестантскую, дежурную, кабинет пристава и канцелярию, и, даже не заглядывая на кухню, с трудом полезли по лестнице на второй этаж, где, как они знали, их ждало праздничное угощение.

– Чего не начинаем? – спросил отец Серафим, благословив всех в столовой.

– Братца ждем, – сказал судейский, спеша занять свое место. – Навизитничался в зюзю, наверное, вот и не едет.

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 93
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Три короба правды, или Дочь уксусника - Светозар Чернов торрент бесплатно.
Комментарии