(не) его невеста (СИ) - Либрем Альма

Ну почему я просто не могла всё исправить?

Из меня вырвался такой страшный и пугающий крик, что я была больше не в состоянии сдерживать его. Я кричала, вопила, рычала. Я со всей силы била руками по рулю, кусала нижнюю губу, чтобы перебить душевную боль, но вот только ничего не помогало.

В какой-то момент меня так сильно накрыло, что я просто положила лоб на руль и тяжело дышала. Каждый вдох и выдох отдавались сильной ноющей болью где-то в спине, но я не замечала ее.

“Перестань решать за всех. Перестань контролировать, Аделаида!”

Перед глазами продолжал стоять образ Кирилла, смотревшего на меня с ненавистью и презрением. Затем мелькнула фотография счастливых Яра и Инги, сделанная во время их свадебной церемонии. А воспоминание о том, как Инга нежно и бережно держала ладонь на животе, окончательно добило меня.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я окончательно разрыдалась.

“Ты не умеешь быть счастливой, Ада”.

Прижав кулаки к глазам, я ревела и ревела.

Ведь для меня это был единственный шанс, чтобы справится с болью. Другого просто не существовало. Или я не заслужила. Сложно было сказать, но я оплакивала всё то, что утратила благодаря собственной гордости и высокомерии.

В свою защиту я могла сказать лишь одно.

Меня такой создали.

16. Кирилл

Маленькая дрянь.

Я повторил про себя это словосочетание, наверное, раз десять, прежде чем понял, что оно совершенно не отображает те черты, которые я так ненавижу в Аде. Эта её мерзкая самоуверенность, самонадеянность… Считает себя королевой, которая может делать, что угодно? Ну, что, удачи.

На все четыре стороны.

Кое-какие мои вещи остались у неё в квартире, но я туда не поехал. Пусть, когда наконец-то вернется, выбрасывает их в окно и кричит в потолок, что я — козел и придурок.

Во-первых, это правда.

Во-вторых, ей полезно иногда обо мне вспоминать.

Я вернулся на крыльцо, но подниматься к Яру и Инге не стал. Знал, что это вызовет лишние вопросы. Только ударил кулаком по стене, уселся на полу и любовался на темное пятно потолка, пока наконец-то не услышал чьи-то тихие шаги.

Инга.

— И что ты тут делаешь? — мрачно поинтересовалась она, останавливаясь на несколько ступенек выше меня. — Вы ж с Адой уехали.

— Ну, Ада уехала. Я остался, — усмехнувшись, протянул я. — Мне кажется, не надо быть твоим батей, чтобы понять, что произошло.

— Погрызлись, — подытожила Инга, а потом, помолчав с минуту, добавила: — Опять.

— Ненавижу, когда она становится такой, — прошипел я. — Такой заносчивой дрянью, уверенной, что она прям все сделала, чтобы её боготворили. А все вокруг неблагодарные твари! Будет еще!.. — я умолк. Инга тоже не спешила нарушать тишину, очевидно, понимая, что мне еще есть что ей сказать. — Не приглашай её как крестную для малыша.

— Почему?

— Потому что эта неблагодарная тварь вашего ребенка ненавидит! — ляпнул я сдуру. — Потому что, мать его, ваш ребенок отбирает у неё группу! Её Величество теряет контроль!..

— Её Величество, — холодно проронила Инга, — может засунуть себе свой контроль в одно место. И если я услышу в своем доме хоть одно мяуканье о группе, она покинет его через окно.

— Слушай, — присвистнул я, — ты похожа на Алекса куда сильнее, чем мне казалось изначально.

— Конечно, похожа. Он же мой отец, — пожала плечами девушка. — Но спасибо за предупреждение.

— Ты так против, чтобы Яр с нами общался? — усмехнулся я. — Или чтобы пел? Круто же было. Тебе даже нравилось потом.

Инга нахмурилась.

— Круто, да. Но только мне известно, что все творчество Яра построено на его бесконечных депрессиях. И что Ада прекрасно знает: для нового альбома Серебрянцеву придется вернуться в то же состояние. Как ты думаешь, мне улыбается видеть моего мужа пьяным и мечтающим подохнуть, зато пытающимся записать очередную песню? Не очень. Яр счастлив. И я это разрушить не позволю. Даже если Ада считает, что у неё достаточно сил с этим справиться…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Она дядю Сашу боится до потери пульса, — отмахнулся я. — Короче, Инга, не волнуйся. Если я вдруг стану персоной нон-грата, уведомите факсом.

— У тебя нет факса.

— Ну, значит, я об этом не узнаю?

— Придурок ты, Кир, — рассмеялась она. — Заглядывай в гости, если хочешь. Ты не настолько плохой, как пытаешься показать.

Я только задорно подмигнул Инге.

— Ты не знаешь, каким плохим парнем я умею быть. У тебя вообще очень мало жизненного опыта.

— Мне достаточно того, что у меня есть. Остальное буду познавать теоретически, а не на практике.

— Как знаешь, — я не стал спорить. — Хорошего вечера… И какого хрена в вашем семействе мусор выносишь ты, а не Яр?

— Это не тяжелый пакет.

— Я выброшу, — я отобрал у Инги синий шелестящий пакет. — Хорошего вечера, красотка. Надеюсь, у вас родится девочка, и она будет такая же красавица, как ты. Тогда лет через двадцать я на ней женюсь.

— Нет, — закатила глаза Инга. — Ты надеешься, что она будет похожа на Аду. Но, во-первых, этого не будет, а во-вторых, через двадцать лет никто тебя к ней не подпустит.

Я громко рассмеялся, хотя на самом деле было не до веселья, перехватил поудобнее пакет с мусором, помахал Инге на прощание рукой и удалился. Мусорный бак был чуть дальше, метрах в пятидесяти от их дома. Я швырнул туда пакет, почти с наслаждениям прислушался к ужасному грохоту и невольно рассмеялся.

— Какая гадость — эти ваши родственные отношения, — пробормотал себе под нос. — Отвратительная, гадская гадость… Тьфу!

Начинался дождь. Моросило уже достаточно сильно, но я не обращал внимания на затекавшие за воротник капли. Плелся пешком по городу, бесцельно, не зная толком, куда собираюсь прийти.

Через минут двадцать, когда начался более оживленный участок трассы, я вдруг испытал дикое желание скакнуть под колеса автомобиля или перебежать тут дорогу. Не ради самоубийства, а потому, что тут можно было разогреть кровь. Адреналин! Это же так шикарно! Лучше не придумаешь.

Отличная идея, чтобы выбросить одну дрянь из головы.

Я шумно выдохнул воздух, немного успокаиваясь, и потянулся за мобильным. Набрал знакомый номер.

— Алло, — промолвил я. — Руд? Привет. Слушай, тебе часом не нужны мои услуги?

Руд даже не скрывал собственное удивление.

— Услуги? — уточнил он. — Ты ж вроде как реагируешь на каждое “к ноге” в исполнении твоей хозяйки. Мне проблемы не нужны.

— У меня нет хозяйки, — огрызнулся я. — И вообще, все в прошлом, Руд. Я теперь свободная птица.

— В таком случае, прилетай, птица, — хохотнул мой давний знакомый. — Будет для тебя работенка.

17. Ада

Внезапный стук по окну заставил меня нервно дернутся.

Широко распахнув глаза, я со страхом уставилась на обеспокоенную Алису. Она стояла подле дверцы и ее глаза нервно метались от моего зареванного лица к рукам, которые никак не желали отпустить руль. Я так сильно сжала его, что перестала чувствовать собственные пальцы.

Алиса, мягко улыбнувшись, постучала по оконному стеклу. Шумно выдохнув, я кивнула и медленно опустила его. Внутрь салона вмиг ворвался свежий воздух, который приятно пробежался по моей коже лица.

— Добрый вечер, — осторожно произнесла она. — Вам нужно выйти, чтобы охранник смог заехать на вашей машине на парковку.

Я непонимающе свела брови, а потом перевела взгляд в чуть сторону. У самого въезда на парковку стоял нервный охранник, бросавший напряженные взгляды с меня на Алису.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это он вызвал тебя?

— Я указана вашим контактным лицом, — мягко напомнила Алиса. — Вам нужно выйти, иначе могут возникнуть ненужные вопросы.

Медленно выпустив руль, я откинулась на спинку кресла и вновь сделала глубокий вдох. Мне нужно привести себя в порядок. Алиса была одной из немногих, перед кем я не боялась сбросить свою личину. Она знала обо мне достаточно и продолжала оставаться преданной. Меня это всегда поражало, но с другой стороны я спасла ей жизнь. И хотя я ничего никогда не просила взамен, ее преданность мне…оказалось удобной и приятной.