Знак убийцы - Вероника Руа

— Что, Алекс? Ты что-нибудь заметил? — всполошилась она.

— Ты можешь отойти в сторонку? Я кое-что тебе покажу, — сказал он, кивнув.

Они отошли. Убедившись, что никто за ними не наблюдает, Алекс вытащил из кармана конверт.

— Алан мне дал его сегодня утром.

В конверте находилось несколько засохших листиков.

— Что это?

— Не знаю. Он сказал: «Коли я люблю курить разный табак, я должен попробовать и это». Он курил его накануне вечером и, по его словам, никогда не чувствовал себя так хорошо.

— Откуда у него эти листики?

— Понятия не имею.

— Ты их не курил, надеюсь?

— Не успел.

— И ты думаешь, из-за этой гадости он отключился?

Алекс бессильно вздохнул. Он хотел бы, чтобы Леопольдина поняла сама, но, видимо, она знала Алана не так хорошо, как он.

— Слушай… Алан не любил животных. А хищников он просто боялся. И, можно сказать, никогда не приближался к ним.

— Ты подозреваешь, что его втолкнули в клетку?

— Я этого не знаю, но не думаю, что курево помешало ему видеть, куда он идет. Он никогда не вошел бы в клетку леопарда один. В этом я убежден.

Леопольдина вытаращила глаза:

— Но ты понимаешь, что говоришь, Алекс? Выходит, это преступление! Почему ты не сказал это полиции?

Казалось, Алекс оскорбился, что ему приходится оправдываться.

— С тем, что у меня было в кармане? Я не ненормальный! У меня уже были проблемы подобного толка… Я не хочу быть обвиненным в сообщничестве.

Леопольдина удрученно потерла виски. Уже несколько часов она чувствовала себя втянутой в какой-то хаотичный вихрь, в своего рода черную дыру. Она приняла решение.

— Ты отдашь мне этот конверт.

— Зачем? Лучше я его уничтожу. Так он не принесет мне вреда.

— Не может быть и речи. Я хочу знать, что за растение в нем находится.

Алекс бессильно развел руками: если Леопольдина приняла решение, спорить бесполезно.

— И в наказание сегодня вечером ты меня провожаешь, — добавила она.

— Но сегодня вечером я иду…

— Есть более важное дело. Мы приглашены к одному человеку, который, возможно, нам кое-что разъяснит.

Карета «скорой помощи», увозящая тело Алана, проехала мимо них.

Леопольдина решительным шагом направилась к выходу из зверинца. Служители свистками объявляли о закрытии. Около загона каменного барана она заметила бородатого мужчину, его черные волосы спадали на плечи. Казалось, суета вокруг его абсолютно не трогала. Он старательно что-то вырезал из куска дерева с помощью очень тонкого длинного ножа. Наверняка художник в поисках модели. Когда она поравнялась с ним, он поднял голову и улыбнулся ей. А Леопольдина сразу почувствовала какую-то слабость: глубоко посаженные глаза мужчины смотрели на нее с леденящей настойчивостью. Он вернулся к своей работе, скульптуре, изображающей козла с мускулистыми ногами и раздвоенными копытами.

Перед глазами Леопольдины было просто воплощение Зла.

ГЛАВА 15

Леопольдина в несколько прыжков одолела лестницу галереи ботаники и торопливо направилась в кабинет профессора Флорю. Его на месте не оказалось, но служащий сказал ей, что видел профессора в зале гербариев. Тогда она спустилась на третий этаж.

Она всегда испытывала своего рода священный трепет перед этими рядами папок — двадцать метров в ширину и более чем сто в длину, — размешенных на четырех ярусах общей высотой в пять метров: самый большой гербарий в мире. Образцы, наверное, всех видов растений, собранные за века, хранились здесь в этих тяжелых картонных папках. Воздух был пропитан запахом пыли и разложения самих экспонатов коллекции, защищенных папиросной бумагой, и это создавало сладкий, с примесью горечи, аромат плесени. После того, что она только что пережила, Леопольдину замутило.

Старого ученого она обнаружила стоящим на приставной лесенке и поглощенным созерцанием какого-то засушенного цветка.

— Профессор! Вы мне нужны! — крикнула она.

Ученый вздрогнул.

— А-а, малышка Леопольдина! И часто вам случается заставать людей врасплох? Мне не двадцать лет, у меня слабое сердце!

— Извините, профессор, но я хочу попросить вас оказать мне услугу. Это очень важно.

— Услугу… Не знаю, смогу ли я… У меня нет ответов на все, я… И потом, я еще не нашел цветок, который искал… Помните, тот, что был на шляпе королевы Англии… Это трудно…

— Это очень важно, профессор! Прошу вас…

— Ладно, согласен… — проворчал профессор Флорю, который ни в чем не мог отказать ей.

Он осторожно положил цветок между двумя листами бумаги и вложил все это в огромную пухлую картонную папку, которую поставил на предназначенное для нее место. Поскольку малейшая неточность в расстановке могла иметь неисчислимые последствия, он проделал это не спеша, размеренно, в то время как Леопольдина сгорала от нетерпения около лесенки.

— Чем я могу служить вам, Леопольдина? — спросил он наконец.

Она уже готова была достать из кармана конверт, как вдруг увидела, что к ним неторопливо и неумолимо, с улыбкой гиппопотама-неврастеника приближается Югетта Монтаньяк. Леопольдина была не в состоянии противостоять сейчас этому океану меланхолии.

— Пойдемте к вам в кабинет, профессор. Там мы сможем поговорить более спокойно, — предложила она.

Она властно взяла его за руку и подвела к лифту. Югетта застыла в раздумье, пытаясь понять, что произошло.

Леопольдина закрыла дверь кабинета профессора Флорю и достала из томика Ньютона конверт с подозрительными листьями:

— Профессор, вы можете сказать, что это за растение?

— Ну-ка… Немного терпения, — сказал профессор, садясь. — Я не машина. Если вы думаете, что это так просто… Покажите-ка их мне.

Она протянула ему листики, он внимательно, вертя в пальцах, осмотрел их через ботаническую лупу.

— Да… Волосяной покров напоминает пасленовые… Можно было говорить о листьях томата… или картофеля… Где вы взяли это, Леопольдина?

— Ну… по правде сказать… мне дал их один приятель. Можно предположить, что это что-то из наркотиков…

Профессор Флорю с озадаченным видом посмотрел на нее:

— Вы предаетесь такому времяпрепровождению?

— Нет, уверяю вас. Я просто хотела бы знать, опасно ли это.

— Во всяком случае, если это растение обладает галлюцинирующими свойствами, то это подтверждает, что оно из семейства пасленовых.

— Тогда вы знаете, что это такое?

— Немного терпения, Леопольдина. Я должен произвести исследование. Завтра я скажу вам немного больше. А пока принесите мне словарь, он вон там.

Леопольдина отодвинула в сторону различные документы, а именно отчеты о развитии и деятельности «Мюзеума» в 1979 году, и положила перед профессором огромный том, который он стал не спеша просматривать. Он так углубился в привычный для него мир ботанических статей и рисунков, что скоро Леопольдине не оставалось ничего другого, как отойти от него.

Кладя на стол словарь, Леопольдина отложила в сторону небольшую папку, не имеющую отношения к делу, которое нас интересует, и достойную того, чтобы сдать ее в архив. Лишь профессор Флорю когда-нибудь узнает о ее содержании все досконально, но упоминание о ней небесполезно. В действительности Леопольдина в рассеянности положила эту небольшую папку на маленький переплетенный в кожу томик Исаака Ньютона. И, покидая кабинет старого профессора, она начисто забыла о нем.

Так в «Мюзеуме» теряются вещи. И эта забывчивость или небрежение будет иметь невообразимые последствия.

Профессор Осмонд и отец Маньяни смотрели на экран компьютера священника с лихорадочным напряжением. Даже если бы небо разверзлось над «Мюзеумом», это наверняка не оторвало бы их от их занятия.

— Я думаю, вы правы, — пробормотал Питер Осмонд. — Во всяком случае, это вполне правдоподобно.

— На мой взгляд, эта гипотеза наиболее вероятна, — добавил священник.

Леопольдина только что вошла в лабораторию. Осмонд радостно шагнул ей навстречу и обнял за плечи.

— Леопольдина! Рад вас видеть! Вы нас сегодня совсем покинули! — сказал он нарочито ворчливым тоном. — Вы… ветреница.

— Извините меня… Сегодня случилось ужасное, и я…

Американец не дал ей закончить. Он был слишком взволнован открытием отца Маньяни.

— Я думаю, что мы определили происхождение метеорита. Это… невероятно!

И прежде чем Леопольдина успела вымолвить хоть слово, она оказалась перед экраном компьютера, на котором в трехмерном изображении был смоделирован возможный полет небесного тела. Указательным пальцем Осмонд проследил красную линию.

— Видите? Метеорит скорее всего произошел от взрыва какой-то кометы, которая родилась примерно шесть миллиардов лет назад.