Дорога к убийству - Энн Грэнджер

— Я тоже расстроена. Не меньше, чем ты. — Доркас села на ближайший стул. — Тоже боюсь, Гарри.

Признание не вызвало сочувствия.

— Чего тебе бояться?

— Зачем спрашивать? Такой ужас, бедная юная леди… Лиз Уиттл заходила, рассказывала, что делает полиция. Она в полной панике. Конечно, я еще раньше видела полицейские машины, поняла, что-то плохое случилось.

— Нас это никак не касается, — буркнул Стеббингс. — Я свое дело сделал, из воды ее вытащил, в дом пошел сообщить. Теперь просто забудь обо всем, ясно? Лично я так и сделаю.

— Но ведь это нас может коснуться, правда? — не сдавалась жена, беспокойно передвигая по столу нож и вилку. — Может, после страшной смерти дочки мистер Дженнер тут жить не захочет. Если продаст поместье, что с нами будет?

— Буду работать на другого хозяина. Меня первым старый мистер Грейс нанял, протянул ноги через полтора года, мистер Дженнер купил участок, меня при нем оставил.

— А вдруг следующий хозяин не оставит? Неизвестно кто купит. Может, какая-нибудь компания устроит тут дом отдыха или бизнес-центр. Наймут по контракту садовников в фирме.

Муж хватил кулаком по столу так, что задребезжала посуда, солонка опрокинулась, крупицы рассыпались по столешнице. Жена слабо вскрикнула, схватила щепотку соли и бросила через левое плечо.

— Это еще зачем? Проклятые суеверия!

— Соль рассыпать, Гарри, дурная примета. А нам грозит беда. Юная леди уже утонула, и если мистер Дженнер решит переехать…

— Черт побери, женщина! Чего заранее дергаться? Зачем ему переезжать? — безнадежно взвыл Стеббингс.

— Вдруг жена потребует…

— С вами вечно одно и то же, — проворчал он. — Один довод не прошел — найдете другой. Девушка дочка мистера Дженнера, а не его жены.

— Все равно миссис Дженнер страшно переживает! В любом случае ей тут было плохо в последнее время, еще до этих жутких событий. Может, жить здесь надоело и хочется в город… Я бы сказала, ей скучновато. Эта смерть… э-э-э… решит дело.

Стеббингс бешено взглянул на жену:

— Кто тебе сказал, будто миссис Дженнер тут плохо?

— Лиз Уиттл. Говорит, она ведет себя странно, не так, как обычно. Как бы дошла до предела, нервы никуда не годятся.

Стеббингс сцепил огромные узловатые пальцы и нахмурился.

— Неизвестно по какой причине. И нечего сплетничать с Лиз Уиттл. — Он выпрямился и покончил с темой. — Чаю хочу. Где Даррен?

— На чердаке в своей лаборатории. Я схожу, позову.

— Сам схожу. — Стеббингс поднялся. — А ты чай готовь.

Он поднялся по узкой лестнице, задержался на площадке, взглянул наверх. Крышка люка в потолке закрыта, но к стенке под ней приставлена лестница, по которой можно попасть на чердак.

— Даррен! — крикнул Стеббингс. — Мать чай наливает. Слезай!

Над головой послышались шаги, заскрипели деревянные половицы.

— Иду, — ответил сын.

Садовник развернулся, остановился, задумчиво закусил нижнюю губу, взобрался по приставной лестнице на пару перекладин, дотянулся длинными руками до люка, приподнял и влез на чердак.

Чердак переоборудован под жилое помещение. Даррен сидит перед мерцающим экраном компьютера. На столе рядом жужжит принтер, из которого медленно выползают красочные отпечатки. Стол у дальней стены заставлен пыльными баночками с химикатами и ванночками для проявки. Но если прежде Даррен осваивал традиционные методы фотографии, то теперь явно от них отказался в пользу современных технологий. С появлением отца он виновато оглянулся через плечо. Стеббингс с неудовольствием посмотрел на него.

— Пора с этим кончать, — указал он на компьютер и принтер. — Посмотри, сколько денег уходит. Да еще камера. Все это забавы, модные игрушки. Напрасные траты. У молодежи больше денег, чем ума.

— Я на этом сделаю карьеру, — воинственно объявил парень. — Заработаю и за все заплачу. Это как бы инвестиция.

— Не болтай чепуху. Как на это прожить? Надо приличную работу искать.

— За все заплачу, — упрямо бубнил Даррен.

— Поверю, когда увижу, — отрезал отец.

— Ну, тогда обожди и увидишь! Можно заработать хорошие деньги. Газеты и журналы заплатят за жареный кадр.

— За жареный? Что еще за чертовщина? Не рассказывай, знаю. Слушай, парень, где ты щелкнешь такое, за что много заплатят?

— Надо только найти знаменитостей. Потом ждать, когда врасплох застанешь.

— В жизни ничего глупее не слышал. По-моему, у тебя мозги свихнулись. — Стеббингс неожиданно цапнул глянцевый отпечаток, выползавший из аппарата.

— Эй, не трогай! — Даррен бросился спасать снимок, но отец оттолкнул его. Парень пошатнулся, схватился за скамейку. — Не тронь, пап, пожалуйста, — взмолился он. — Еще не высохло, кругом отпечатки пальцев останутся…

— Просто хочу на работу твою посмотреть. Раз уж ты намерен сколотить капитал. — Он рассмотрел снимок и схватил другие, разглядывая поочередно, все больше мрачнея. Наконец взмахнул одним. — Откуда у тебя это? И остальные?

Слыша тихую угрозу в голосе отца, Даррен побелел, но умудрился ответить с показной уверенностью:

— Снял.

— Вижу, что снял, черт возьми! — рявкнул Стеббингс. — Когда?

— В пятницу… в пятницу вечером, — пробормотал Даррен, не глядя отцу в глаза.

— Она знала?

— Нет, пап, честно. Я… практиковался, знаешь, будто знаменитость снимаю. Она не знаменитость, но рядом все равно никого больше нет. Я следил за ней и, по-моему, сделал хорошие фотки. Конечно, она не знала. Суть в том, что меня не видела. Занималась только лошадьми, а я прятался за деревьями. Не порти их, папа, пожалуйста! Не хватай пальцами, не помни! Иначе придется по новой печатать. Глянцевая фотобумага жутко дорогая!

— Я всегда знал, что у тебя с головой плоховато, — объявил отец. — Теперь знаю, ты просто дурак. — И внезапным рывком разорвал фотографию пополам.

— Нет!.. — Даррен бросился на отца, стараясь вырвать остальные отпечатки, но тщетно: очередной толчок швырнул его на пол.

— Где пленка? Давай выкладывай, — потребовал Стеббингс.

Парень с трудом поднялся и заскулил:

— Никакой пленки нет… Камера цифровая. Лучшие мои работы, папа! Не рви!

— И кому ты собираешься их показывать, а? Если кто-то увидит, знаешь, куда это тебя приведет? В тюремную камеру, вот куда. Так или иначе, что ты с ними собираешься делать?

— Ничего, просто сохраню. А ты что с ними сделаешь, пап? — Голос дрогнул, Даррен чуть не плакал.

— Что сделаю? Сожгу. И считай, что тебе повезло. Еще есть?

— Нет, — шепнул сын.

— А в этой штуке? — Стеббингс кивнул на камеру.

Даррен опасливо заколебался.

— Где они в таком случае, если не на пленке?

— На карте памяти, — выдавил он.

— Давай сюда.

Парень вытащил маленькую пластинку, протянул отцу, недоверчиво на нее посмотревшему.

— Лучше правду рассказывай про эту чертовщину. — В голову вдруг ударила мысль. — Мама видела?

Даррен затряс головой.

— Тогда мы ей не скажем. Вообще никому не расскажем.

Утро пасхального воскресенья. Колокола звонят в бамфордских церквях. Небо еще затянуто, хоть есть признаки, что попозже проглянет солнышко. Тем не менее холодно; люди, ходившие несколько дней назад в легкой весенней одежде, торопятся в церковь в теплых зимних куртках.

Джесс Кемпбелл в тесной съемной квартирке вела долгий и нелегкий телефонный разговор с матерью:

— Да, мам, помню, обещала приехать на Пасху, пока Саймон дома, пообедать с вами, только не могу. Я на службе. У нас серьезное происшествие.

— Я хочу, чтобы мы были вместе! — жалобно воскликнула мать. — Случай особый, не только из-за Пасхи. Саймон теперь так редко бывает в Англии!

— Ничего не поделаешь, — вздохнула Джесс. — Не думай, будто мне не хочется видеть Саймона. Он пробыл у меня весь четверг до утра пятницы. Очень жаль, но просто не могу приехать.

— Что там за происшествие? — подозрительно осведомилась миссис Кемпбелл. — Неужели такое серьезное, что ты должна в праздник работать?

— Э-э-э… внезапная смерть. Может быть, связанная и с другим делом. Слушай, мам, так работает полиция. Что-то случается. Приходится разбираться. Это не всегда бывает в удобное время.

— Знаю, работа важная, — вздохнула мать, — но никогда нет свободного времени. Мы тебя почти не видим. Все-таки хочется, чтобы ты работала поближе к дому.

— Я получила хорошее назначение. Обладаю реальной ответственностью. Если удастся справиться, не испортив послужной список, нынешнее расследование пойдет на пользу, правда?

— Конечно, дорогая, — согласилась мать, толком не понимая, о чем идет речь.

Разъединившись, Джесс даже удивилась своему огорчению.

Подошла к окну, распахнула. Квартира расположена в небольшом квартале, выстроенном на месте бывших зерновых складов. Окно выходит на скучную улицу с облупленными викторианскими домами, в которых живет по несколько семей, судя по числу мусорных баков в неопрятных крошечных двориках. Квартирка, хоть и рассчитанная на лилипутов, все-таки обеспечивает определенное уединение. Но это не дом, как и любое снятое на время жилье — не настоящий дом. Постоянно чувствуется, что это еще чье-то пристанище.