Куба далеко? Куба рядом! 1978 (СИ) - Арх Максим

— Вроде бы нет, — не стал ни утверждать, ни отрицать я, хотя про лужу очень хорошо помнил.

«Блин, во косяк. Интересно, кто же стуканул? Там мало в тот момент народа было… вроде бы».

— А говорят, что да — упал в лужу и валялся там с ней вместе в обнимку. К тому же утверждают, что даже фотографии появились в европейских газетах, — вновь зачитал он и, подняв глаза, удивлённо спросил: — А вот это уже серьёзно! Это международный скандал! Неужели правда?

— Не знаю, но скорее всего нет, — окончательно обалдел я, проклиная грёбанных папарацци, которые раскопают любое грязное бельё.

— Но может быть и да? Так?

— Нет, не может такого быть. Уже давно арестовали бы меня, если бы я такое учудил. Согласны?

— Не знаю. А про иностранку?

— Иностранку то я знаю. Я ей песни написал, — вновь признался я и, видя расширяющиеся глаза, сразу же пояснил: — По требованию нашего Минкульт. Есть свидетели и контракт. А вот пить с ней, не было такого.

— Саша, Саша, ну кому ты заливаешь, — хмыкнул Таран, откинувшись в кресле. — Я тут работаю уже не первый год. Я прекрасно знаю, что певцы, да и вообще многие начинающие артисты, перед выступлением робеют и выпивают.

С этой прописной истиной поспорить было трудно, если вообще возможно. Пожал плечами и согласно кивнул — пьют, пьют, да ещё как…

— Но вот что я тебе скажу, браток, — посерьёзнел собеседник, — пить надо уметь! А раз не умеешь, то и пытаться не стоит. К тому же, одно дело пить перед концертом у нас, а другое дело за границей. Где были?

— В Германии.

— Тем более в Германии! ГДР наши союзники. Как там, кстати, в ГДР?

— Э-э… нормально. И в ФРГ тоже.

— Э-э, — на этот раз экнул визави, — а вы что и в ФРГ были.

— Да, были. А вы не знали?

— Да, я только сегодня из отпуска вышел. Дела ещё толком не принял. Заменяющий меня товарищ заболел и дела не передал. Обстановку не доложил. Вот и приходится самому во всём этом разбираться, — кивком показал на несколько лежащих на столе стопок папок. — А тут ещё ты…

Я молча посочувствовал товарищу, представив, как он обалдеет, когда начнёт заниматься моим персональным делом. А в том, что такое дело тут тоже шьётся полным ходом, я был абсолютно уверен.

— Вот такие дела, браток, — вздохнул тот.

Видя его расположение к моей скромной персоне: «не орёт и уже хорошо», решил аккуратно поинтересоваться: — Павел Павлович, а можно вопрос?

— Спрашивай.

— А почему вот эти, гм, жалобы приходят к вам, ведь, насколько я понимаю, ваша стезя люди партийные. А я, как Вы понимаете, в партии пока не состою.

— Тут ты не прав, — произнёс он и я моментально испугался, что теперь моя неосторожность может увести этого вполне добродушного мужичка ближе к больничке. Но, к счастью, ошибся. Тот и не собирался кричать, а стал проникновенно пояснять: — Наш партийный комитет занимается не только внутренними делами, но и наблюдает за нашей подшефной молодёжной организацией — ВЛКСМ. За нашей подрастающей сменой. Что придёт после… Я думаю, эти жалобщики, — закрыл папку при этом поморщившись, — скорее всего и туда тоже написали. Так часто делают, стараясь привлечь больше внимания. Но, как я тебе уже говорил, мы во всём разберёмся, пригласим тебя, и ты развеешь все претензии. Понятно?

— Да.

— Собственно для этого я тебя к себе и пригласил. Было принято решение провести комсомольское собрание, нашего министерского актива. На нём твои товарищи зададут тебе вопросы, выскажут опасения. Ты на них честно ответишь и всё. Вопросы будут сняты.

— И когда же это собрание состоится? — напрягся я, молясь, чтобы его провели после новогодних праздников. Это было необходимо мне для того, чтобы успеть запустить тему «Хищника». Размышлял я так: если я всё согласую, и мы начнём подготовку к съёмкам, будет составлен бюджет и деньги начнут тратиться на неё. Маховик будет запущен и, если даже меня нахлобучат на этом собрании по полной программе с режиссёрской работы вряд ли снимут. Тейлор набычится. Да и наши многие знают, что без меня по моему сценарию у них нормально снять ничего не получится. Они пробовали уже «Терма» без меня снять. Фиг у них что вышло. А вот если комсомольское собрание будет проведено до запуска тропического проекта, оно может моё детище похоронить. Наши могут дать назад до начала запуска съёмок. И аргумент у них будет серьёзный — Васин не надёжен, не адекватен и может подвести. А аргументом им будут служить фотографии, на которых я ползаю в луже с немецкой Мотькой, если такие, разумеется, в природе есть. Н-да… Проблемы. Собрание это не с проста решило вдруг мне косточки промыть. Наверняка они все там будут ангажированы и крайне критически настроены против самого человечного человека на Земле. Мне нужно будет приложить максимум усилий, чтобы выйти сухим из воды. Уверен дискуссия будет горячая и сейчас очень трудно сказать, даже в первом приближении, какое количество комсомольцев получат там сердечные приступы. Выдержат ли? Сдюжат? Будем надеется на лучшее, но готовится ко всему. Однако по большому счёту дело не в собрании. Фиг с ним. Дело в том, что мне нужно время. А посему необходимо эту встречу задвинуть подальше от сегодняшнего дня, то есть хотя бы на начало 1978 год.

— Так, сейчас, — парторг открыл календарь и, угукнув себе под нос, вынес приговор: — Оно состоится 23 декабря, в 18:00 здесь, в этом кабинете.

— Э-э, то есть послезавтра. Нифига себе.

Глава 9

— Да, послезавтра, — развёл руками владелец боевой фамилии. — Ну чего ты загрустил? Не бойся. Если ничего серьёзного не нарушал, то пожурят по-товарищески, пообещаешь исправится и всё. Ну а уж если набедокурил, — опять развёл руками, — тут уж не обессудь — должен держать ответ по всей строгости. Ты как-никак уже взрослый. Нужно за свои поступки уметь отвечать. Понял?

— Угу.

— Ну всё, браток, иди готовься к собранию, а я тут своими делами займусь, — сказал визави, тяжело вздохнул и, вытащив из общей стопки пухлую папку, принялся развязывать веревочку, оберегающую ту от раскрытия.

Я тоже не менее, а может быть и более, тяжело вздохнул и сказав: — До свиданья, — направился на выход, прикидывая в уме всю грандиозность, масштабы и последствия грядущей катастрофы. У меня не было ни малейшего сомнения, что на этом честном собрании товарищей по организации, в которой, к слову, я не состою по некоторым техническим причинам, меня тупо попробуют распять. Уверен заседание будет сфабриковано и превратится в дикий фарс, на котором, чтобы я ни сказал, чтобы ни ответил, какие бы аргументы и доказательства честных намерений не привёл, всё моё выступление и призывы беспристрастно разобраться, будут тупо проигнорированы и пропущены мимо ушей, ибо главное там будет не поиск истины, а публичная порка. Н-да… И всё бы ничего, пусть порют, раз нравится и задание получили, но вот Кубы мне, после такой экзекуции, точно не видать, как своих ушей.

Нет, конечно, в рукаве у меня есть пара козырей. Возможно, сейчас имеет смысл попробовать разыграть один из них? Например — Армен. А Армен — это такой тип, у которого много где завязки есть. Вполне возможно, что если всё правильно ему преподнести, то сможет помочь. Хотя… Нет. Наверное, нет, а точнее — точно нет! Втягивать его в это дело — это равносильно кидать под несущейся поезд. Если те, кто устроил это судилище смогли запугать даже двух замов министра, то что им стоит разобраться с простым служащим обычного горкома, пусть даже он и не особо простой. Так что нет, Армен отменяется. Тем более я ему ещё песню про Фреди не спел.

А значит мне нужен другой защитник. Тот, кто более сильный и кто способен противостоять тёмным силам желающим съесть самого светлого и хорошего меня. Щёлоков? Н-да. Этот может, ибо является одним из сильных мира сего. Всесильный министр МВД СССР — это вам не служащий горкома. Тут сверхтяжеловес, который к тому же уже противостоит Андропову — председателю КГБ СССР. И пока, к слову сказать, с главного милиционера страны даже ни одна пылинка не упала. Конечно, эти пылинки посыплются чуть позже, потом, но будет это только после смерти товарища Брежнева в 1982 году. А пока фигура министра МВД более чем монументальна и мою проблему он может решить в лёт. Но вот вопрос: как ему об этом сказать? Как попросить о помощи?