Журнал «Вокруг Света» №11 за 1978 год - Вокруг Света

В. Левин

«Скорбный дождь» над красной сосной

Как правило, первые слова канадского радио, сообщающего прогноз погоды, связаны с Ванкувером — крупнейшим городом провинции Британская Колумбия. И почти всегда диктор произносит одно и то же: «Дождь...» В том, что метеосводка соответствует действительности, я убедился сам. Над этим городом-гигантом, расположенным в дельте полноводной реки Фрейзер, большую часть года роятся грязно-серые дождевые тучи, очень похожие на обрывки ваты, которой хозяйки конопатили на зиму щели между рамами. Ванкуверцу выйти из дома без зонта — все равно что отправиться на работу босиком.

Дождь утром, дождь в полдень, дождь вечером и ночью. То сильный ливень, когда тяжелые капли, обрушиваясь вниз, сливаются в толстые сверкающие нити, то мелкая морось, оседающая липкой влажной пылью на лице, на стеклах, превращающая зажженные по вечерам фонари в радужные шары, — такой дождь называют здесь «скорбным».

— Поживите в Ванкувере с десяток лет безвыездно — и ваши ноги превратятся в перепончатые лапы, как у гусей, — шутят старожилы.

Приехав в Ванкувер в феврале из заснеженной Оттавы, я был несказанно поражен, увидев изумрудные краски уличных газонов и многочисленных городских парков. Набухшие бутоны рододендронов и «лампочки» маков являли собой фантастическое зрелище — по календарю-то зима! Головки цветов, словно живые, качались от мерных ударов дождевых капель. Казавшаяся ранее неправдоподобной цифра, будто бы в Британской Колумбии в среднем выпадает ежедневно почти 4 миллиона литров влаги, обрела для меня вполне реальное значение.

Я посетовал на непрекращающийся дождь портье моей гостиницы.

— Это пустяки, а не дождь! — рассмеялся он. — Однажды — случилось это года полтора назад — я подсчитал, что небесные хляби были разверсты 39 дней и 39 ночей. Признаться, нескончаемый поток поверг меня в немалое смятение. Шутка ли, в библии о великом потопе сказано: вода лила не переставая 40 дней и 40 ночей. Одного дня не хватило до потопа. Вот то был дождь! Сейчас же это морось, которая, впрочем, скоро прекратится...

Портье оказался прав. На третий или четвертый день упрямое солнце пробило своими лучами густую пелену облаков, а легкий ветер, дувший с берега, погнал их к океану. Словно на фотобумаге, опущенной в проявитель, все отчетливей проступали очертания гор, окружающих ванкуверский порт. Вдруг ожили краски: снежные вершины хребтов, пестрота городских строений, густая зелень окрестных лесов, свинцово-изумрудная гладь океана. Глядя на панораму города, озаренного нежными февральскими лучами солнца, я понял, почему на номерных знаках автомашин, разъезжающих по Ванкуверу, да и по всей провинции, начертано: «Бьютифул Бритиш Коламбиа» — «Прелестная Британская Колумбия».

Трудолюбивые канадские дровосеки, фермеры, рыбаки и рабочие приложили много сил, чтобы превратить этот далекий от канадской столицы край в одну из богатейших провинций Страны кленового листа. Выходцы из Европы добирались до Британской Колумбии из восточной Канады. Только сильные способны были выдержать далекое и изобилующее опасностями путешествие.

Когда я собирался в Ванкувер, то поделился намерениями с моими знакомыми, всю жизнь прожившими в Оттаве. Они немедленно принялись отговаривать меня, заявляя с пренебрежением: «Что толку тратиться на такое далекое путешествие! Выкладывать четыре сотни долларов на авиабилет — и только для того, чтобы увидеть пустые скалы, дремучие леса и воду кругом?!» Мои знакомые, видимо, забыли, что «пустые скалы» таят в себе неисчислимые минеральные сокровища, «дремучие леса» питают промышленность, производящую древесину, целлюлозу, бумагу, а та же «вода кругом» служит источником электроэнергии, поставляет рыбу и создает удивительно благоприятные условия для отдыха... Воистину неведомо еще «рационалистам» канадского востока, сколько здесь неиспользованных возможностей для экономического развития, сколько потенциальных рабочих мест, в которых так нуждается Канада, где число безработных иногда достигает 2 миллионов человек.

Люди едут в Ванкувер

Практически в наши дни провинция осталась такой же малозаселенной, как в те далекие времена, когда английский мореплаватель капитан Джордж Ванкувер бросил якорь в бухте, не подозревая, что через годы здесь родится город его имени. Из двух с половиной миллионов человек, населяющих эту канадскую провинцию, почти три четверти сконцентрированы в ее юго-западной части, а более половины из них живет в городе Ванкувере и вокруг него.

— Почему люди решили селиться именно тут?

Молодой парень, таксист Джим Форбстер отвечает так:

— Мне лично приятно жить в Ванкувере. Потому что, когда я свободен от работы, я сажусь в автобус и за 40 центов могу прокатиться по самым живописным местам. Из центра Ванкувера, например, направляюсь в Вест-энд — самый фешенебельный район города. Здесь на минутку можно заглянуть в окна домов местных тузов и поглядеть, как они нежатся на своих чертовых прибылях. Потом через нетронутые топором — сохрани их господь! — рощи Стэнли-парка, через мост «Львиные ворота», связывающий Ванкуверское побережье с другой стороной залива, еду по холмистой местности и каждый раз поражаюсь, как это удерживаются там домики на склонах... А далее залив Подковы: доки, катера, яхты у причалов. И все это — по шоссе, которое тянется всего на 13 миль. И еще, скажите мне, где, в каком другом месте вы сможете утром прокатиться на лыжах, а в полдень проехаться на экскурсионном пароходике по тихоокеанским волнам? Ведь расстояние между вершинами и побережьем покрываешь на автотранспорте всего лишь за 20 минут!..

Снег лежит на вершинах, окружающих Ванкувер, с ноября по апрель. Увы, у меня не было лыж, и, глядя на пестрые группы ванкуверцев с лыжами, я испытывал к ним жгучую зависть, а чтобы подавить в себе это грешное чувство, уходил к порту.

Ванкуверский порт в среднем принимает и обрабатывает более 2000 океанских судов в год.

— В прошлом году, — рассказывал Уильям Дункан, много лет бессменно управляющий сложным портовым хозяйством, — мы переработали 35 миллионов тонн одних только сухих грузов. Не сочтите нескромностью, но ни один порт на западном побережье Североамериканского континента не достиг наших показателей. Из-за того, что горный барьер отделяет нас от других провинций Канады, наши связи в течение длительного времени были более тесными, скажем, с американскими Сиэтлом или Сан-Франциско, нежели с Торонто или Монреалем. Но развитие авиации привело к существенным переменам. За последние годы сюда переселилось несколько сот тысяч человек. Конечно, это рождает массу проблем. Трудно становится с жильем, но что особенно сложно — это найти теперь работу. А результат таков: пока еще уровень безработицы не опускается ниже семи процентов... Отсюда и отчаяние во многих семьях, самоубийства, взлет преступности. Не понимаю, убейте! Минералы, горные реки, леса, наконец — всюду есть возможность приложить руки. Может, я ошибаюсь, но молодые парни привыкли, что называется, получать корм прямо в клювик, не прилагая никаких усилий, потреблять, ничего не создавая и не давая взамен...

Уильям Дункан, человек с выдубленной, просоленной, иссушенной океанскими свирепыми ветрами кожей, был, конечно, суров и непреклонен в своих взглядах. Так и хотелось сказать ему: «Не там ищете виноватых, мистер Дункан. Дело совсем не в молодежи...»

Пила да топор

На мачте аккуратного, чисто умытого дождями пароходика развевается огромный красно-бело-красный национальный канадский флаг с алым кленовым листом в центре. Флаг такой большой, что опасаешься — вот-вот его полотнище накроет от носа до кормы игрушечный пароходик и заслонит видимость капитану, тогда и до беды недалеко: справа и слева отмели, буруны.

Но нет — равномерно рокочет машина, вспенивается за кормой зеленовато-бурая вода, а капитан уверенно отдает команды, держа курс на северо-восток — туда, где начинаются густые леса канадской красной сосны и могучего клена. Мы проходим мимо маленького городка Хоп, что означает «Надежда». Поднимаясь против течения по главной реке провинции Фрейзер, минуем поселок Фрейзер-каньон и наконец добираемся до города Лиллуэт.

На пристани Лиллуэта — группа людей, судя по одежде, рабочие: комбинезоны, шерстяные шапочки с помпонами, башмаки на толстой ребристой подошве. Люди дожидаются встречного пароходика, который доставит их в Ванкувер. У них небольшие чемоданчики, за плечами туго набитые вещевые мешки.

— Табачку не найдется? — спрашивает один из них на ломаном английском. Я достаю табак. Подошедшие набивают трубки.