Кощеева жена - Екатерина Валерьевна Шитова

теперь отобьется. А может быть, вспомнит о своем старом плане и убьет его. Кулаки Матрены непроизвольно сжались, брови нахмурились, взгляд потемнел.

– Злишься на меня? Не злись, милая. Дни быстро пролетят. Не успеешь соскучиться, как я уже обернусь назад.

Тихон взял руки Матрены и поцеловал сначала одну, потом вторую. Матрена вздохнула и кивнула головой. Наклонившись к лицу мужа, она поцеловала его в губы. Тихон весь напрягся, задрожал от страстных поцелуев. С каждым разом ему все сложнее было сдерживаться, он мечтал обладать Матреной, мечтал увидеть ее нагой и прижать к своему разгоряченному телу. Тихон грезил о жене по ночам, просыпался в поту и стонал от невыносимого одиночества. Но что-то не позволяло ему перешагнуть эту невидимую черту, разделяющую их, он робел и смущался. Вот и теперь, прощаясь с любимой, он, хоть и с трудом, но отстранился от нее и проговорил хрипло:

– Вот вернусь и будем с тобою жить, как муж и жена, будем спать в одной спальне.

Матрена покраснела и прошептала Тихону на ухо:

– Зачем же ждать, Тиша? Я и сейчас готова тебе всю себя отдать!

Но Тихон покраснел и убрал Матренины руки со своей шеи.

– Так будет правильно, – твердо сказал он.

Матрена не стала спорить. Положив голову мужу на грудь, она замерла, закрыв глаза. И снова на душе у нее стало тяжело. “Что-то плохое случится. Что-то ужасное произойдет и очень скоро!” – так и звенело у нее в голове. Она пыталась отогнать плохие мысли от себя, но ничего не получалось. Скверное предчувствие намертво засело внутри. Как теперь и жить?..

***

После того, как Тихон уехал на заработки, Матрена загрустила. Ее словно лишили чего-то жизненно-важного, от ее тела будто оторвали кусок плоти – так ей было больно. Оказывается, она настолько сильно привыкла к Тихону, что без него ей стало так тоскливо, что по утрам не хотелось вставать с постели и выходить из своей комнатушки. Но работа не ждала. Яков Афанасьич, как и раньше, загружал Матрену так, что она не успевала в течение дня даже крошки хлеба перехватить.

– Пускай, – думала Матрена, – под юбку не лезет, и то хорошо!

Но так продолжалось недолго. Вскоре свекр стал проявлять к молодым снохам свой прежний интерес. Девушки вновь сблизились, ведь общая беда всегда роднит. Да и вместе было легче давать отпор, поэтому теперь Настасья ночевала чаще у Матрены, чем у себя, боялась, что раз мужчина оправился от болезни, то скоро наведается к ней. Ночью девушки ютились на узкой кровати, прижимались друг к другу спинами и тихонько переговаривались между собой.

– Жаль вас с Тихоном. Вы с ним в последнее время, что голубки были. Любо-дорого смотреть на таких влюблённых, – как-то прошептала Настасья.

Потом она повернула голову к Матрене и спросила заговорщическим тоном:

– Признавайся, Матрешка, ты с мужем уже ночевала?

Матрена покраснела и уже хотела было огрызнуться Настасье в ответ, что это вовсе не ее дело, но осеклась. Она вспомнила светлое лицо Тихона, длинные волнистые вихры, голубые глаза. Сердце ее зашлось тоской.

– Нет, – прошептала она.

Настасья вздохнула.

– Лучше бы наш Кощей никогда не просыпался. Спал бы и спал, точно бревно. Хорошо мы без него жили, правда, Матрена?

Матрена промолчала. Эти четыре года были непростыми. Они были напуганы, много работали, много плакали, но при этом никогда у них не было так легко на душе. Матрена тогда засыпала и просыпалась с улыбкой на лице, несмотря на все трудности и непосильную работу. Это было счастливое время, и Тихон был все время рядом.

– Настасья, давай его убьем… – прошептала Матрена.

Она села на кровати и посмотрела на Настасью дикими глазами.

– Вот как задумывали раньше, так и сделаем. А? Чего молчишь? Разве не хочешь ты покарать его за все? Неужто передумала?

Настасья затряслась от страха, обхватила себя руками и проговорила в ответ:

– Я с тобой заодно, Матрена. Как ты, так и я.

Черные глаза Матрены светились в темноте, они с Настасьей взялись за руки и до самого утра шептались о том, о чем и подумать бывает страшно – об убийстве живого человека.

***

Спустя неделю Настасья забежала в коровник к Матрене бледная, как мел.

– Сегодня, Матрена! – запыхавшись выпалила она.

– Что сегодня? – удивленно спросила девушка, оторвавшись от коровьего вымени и подняв голову.

– Сегодня Кощей ко мне придет. Так и сказал! Анна Петровна на базар ушла, и я одна в кухне стряпала. Он ко мне сзади, как кот, подкрался и давай юбки задирать! Насилу отбилась от окаянного! Сказалась, что ночью у себя его ждать буду.

Матрена встала и изо всех сил пнула ногой по пустому ведру. Оно со звоном упало на пол, покатилось в угол, корова, ждущая дойки, протяжно замычала.

– У, Кощей! – воскликнула Матрена, – значит, все-таки не ошиблись мы, он опять за старое взялся?

Настасья кивнула, всхлипнула и разрыдалась, прижав ладони к лицу.

– Я не вынесу больше этого! Не вынесу! Мне не дождаться моего Мишеньку! Уж лучше утопиться в озере! Вот пойду и утоплюсь!

Матрена схватила Настасью за плечи и затрясла ее.

– Ну-ка, хватит реветь! Сделаем, как решили. Вдвоем справимся. Поняла?

Настасья взвыла напоследок, потом изо всех сил ударила себя ладонью по щеке и вытерла слезы.

– Ты только не бросай меня, – жалобно попросила она.

– Не боись, не брошу!

Матрена поставила ведро под корову и снова уселась доить.

– Нож не забудь! – крикнула она вслед Настасье, которая уже бежала к двери.

– Он уже под моей подушкой, – откликнулась та.

Матрена подоила коров, бездумно выполняя привычные действия. Голова ее была полна мыслей, которые были настолько далеки от дойки, насколько север далек от юга.

Вечером Матрена забежала в свою комнатушку лишь на минуту, а потом спустилась к Настасье. Та сидела на кровати, сложив руки на коленях.

– Я боюсь! – прошептала она, – Не стоит нам за это браться, грех на душу ляжет…

– Нет, Настасья! – твердо сказала Матрена, – Ни ты, ни я больше терпеть посягательств снохача не будем!

Она достала из-за пазухи веревку и сложила из нее петлю. Отдав веревку Настасье, она забралась в постель вместо нее, натянула одеяло до самого подбородка и взяла в руки нож. Настасья растерянно стояла посреди комнаты и смотрела то на Матрену, то на дверь.

– Отойди к стене и жди. Он того гляди придет! – строго приказала Матрена.

Настасья послушно отошла, вжалась в стену, притихла. Какое-то время они ждали, прислушиваясь к мнимой тишине дома, а потом лестница заскрипела, оповещая о том, что