Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных - Люси Кук

танцев в зависимости от близости самок. Они на самом деле реагируют на самок и действуют в тех случаях, когда это нужнее всего. Неудачливые самцы растрачивают всю энергию на начальных этапах, а потом, когда дело доходит до финала, у них остается не так много сил, чтобы задать жару. И это является демонстрацией их социальных навыков и здоровья».

Гейл впервые обнаружила важность этих «социальных навыков» у одного из самых искушенных самцов на леке – атласного шалашника из восточной Австралии, Ptilonorhynchus violaceus, которого она изучала для получения докторской степени. Самцы атласных шалашников в животном мире ближе всего к Сальвадору Дали, поскольку создают причудливые, сюрреалистические гнезда из палочек, которые потом украшают разными яркими предметами, чтобы порадовать самку. Стиль и цвет убранства варьируются в зависимости от вида, причем одни гнезда бывают сложнее других.

Например, гнездо крупного атласного шалашника похоже на дом иллюзий: объекты расположены в соответствии с их размерами, чтобы создать ложную перспективу, из-за которой гнездо кажется меньше, а самец больше, чем есть на самом деле.[7]

Самки атласных шалашников меньше беспокоятся о размере полового органа возможного партнера и больше о его способности находить разные голубые безделушки. Самцы ищут в небе и на земле, чтобы усыпать пол своего гнезда разнообразными синими предметами – от цветов и перьев до крышек от пластиковых бутылок и прищепок для одежды. Это и без того сюрреалистично, а бывали случаи, когда птицы разрисовывали стенки гнезда, удерживая в клюве кусочек коры, покрытый пережеванными ягодами. Дали бы ими гордился.

Как только самец привлек внимание самки голубыми побрякушками, он демонстрирует свое физическое мастерство, раздувая блестящие лазурные перья и исполняя сложный жужжащий танец. Это не так уж сильно отличается от демонстративных боев, которые самцы используют, чтобы запугать друг друга, поэтому неудивительно, что самки немного нервничают на начальной стадии ухаживаний. Гейл заметила, что более уверенные в себе самки делали что-то вроде приседания, и ей стало интересно, обращают ли на это внимание самцы и есть ли от них какая-либо реакция. Она построила робоптицу атласного шалашника, которая могла имитировать это движение, и обнаружила, что успешные самцы действительно были самыми тактичными и внимательными: когда самка приседала, она таким образом сигнализировала, что готова, и самец начинал танцевать еще интенсивнее.

Ранее ученые уже отмечали, что самцы животных обращают внимание на сигналы самок во время ухаживаний, но Гейл была первой, кто показал, что умение слушать и реагировать на сигналы самки напрямую связано с успехом самца в спаривании. Более того, Гейл выяснила, что по крайней мере в случае с атласным шалашником для успеха эти социальные навыки так же важны, как и интенсивность проявлений самца.

Самки шалфейных тетеревов также могут обращать внимание друг на друга. Известно, что молодые самки гуппи подражают старшим (и, возможно, более мудрым) самкам рыб в выборе партнера. Гейл считает, что подобное копирование может способствовать огромной популярности доминирующих самцов шалфейного тетерева вроде Дика. «Если рядом с самцом находится восемьдесят самок, с трудом верится, что все они приняли независимое решение». Еще в 2014 году Гейл пыталась заставить настоящих самок следить за фемботом, проявляющим интерес к недоминирующему самцу, но ей помешала исключительная харизма доминирующего самца того года: «В конце концов, нам не удалось преодолеть магнетизм Дика».

Патричелли не сдавалась. Хотя она признала, что создание самца шалфейного тетерева выходит за рамки ее способностей, ей хотелось создать больше фемботов, чтобы разгадать динамическую тактику самцов и самок на леке. Ухаживание традиционно рассматривалось как черный ящик: самцы и самки утверждаются в соответствии с умениями самцов и предпочтениями самок, но сам процесс при этом неясен или неважен. Для Гейл лек виделся похожим на большой открытый базар, полный торговцев и покупателей, без конца совершающих покупки и ведущих переговоры. Точно так же, как на Дарвина при формулировании теории естественного отбора оказал влияние экономист Томас Мальтус,[8] Гейл обратилась к экономическим моделям переговоров, чтобы создать концептуальную основу для ухаживания как процесса, в котором самец и самка договариваются о сделке под влиянием торгов других игроков на рынке.

Половой отбор может стимулировать эволюцию ярких черт, но также и определенного социального интеллекта, то есть тактики ухаживания, которая является важной частью борьбы за партнеров. «Таким образом, половой отбор может иметь куда бóльшую власть, чем мы предполагали», – объяснила Гейл.

Все эти тактические переговоры требуют познавательных способностей. Самцы атласных шалашников обладают относительно большим мозгом, долго живут и проходят странный семилетний подростковый период, во время которого выдают себя за самку. Молодые самцы имеют то же зеленое оперение, что и самки, и Гейл считает, что их тонкие донжуанские навыки можно объяснить необычно долгим периодом развития, связанным с маскировкой под самку, во время которого они не только строят гнезда, но и получают активное внимание со стороны взрослых самцов. «Молодые самцы учатся ухаживанию, играя роль самки, и сами часто демонстрируют эти приседания. Они не спариваются, но участвуют в ритуале ухаживания. Если молодой самец выглядит так, будто он близок к спариванию, взрослый самец просто улетает».

Проведенное в 2009 году исследование, в ходе которого были проверены навыки решения проблем у самцов атласных шалашников, впервые показало, что когнитивные способности связаны с успехом спаривания и самки предпочитают наиболее сообразительных самцов. Также было выявлено, что самцы волнистых попугайчиков, демонстрирующие способность решать проблемы, более привлекательны для самок. Таким образом, выбор самки может быть ответственен за формирование не только организма и поведения самца, но и его мозга.

Эта идея не нова. Сам Дарвин предположил, что половой отбор действительно может быть ответственен за исключительную эволюцию человеческого познания, особенно за более «самовыражающиеся» аспекты человеческого поведения вроде искусства, морали, языка и творчества. Идея о том, что выбор женщины может отшлифовать человеческий мозг до блеска, стала бы окончательным ударом по викторианскому научному патриархату – прямо между глаз, в самое уязвимое место.

Женский выбор действительно является мощной эволюционной силой, которая на первый взгляд может показаться рандомной. Почему все-таки все самки атласных шалашников любят синий цвет, как у Матисса, а не, например, желтый, как у Тернера?

Неспособность Дарвина объяснить непредсказуемый, но тем не менее единообразный характер выбора самки предоставила дополнительные возможности для его недоброжелателей. Критики вроде Альфреда Рассела Уоллеса сочли «совершенно невероятным… что подавляющее большинство самок… единодушно выбирают один и тот же конкретный вид вариации».

В наши дни многие ученые полагают, что ответ на эти модные причуды кроется в настройке ощущений самок.

Самец хочет, чтобы его выбрали, хочет выделиться из толпы