Паутина - Весела Костадинова

действительно знала, что происходит у меня внутри. Услышав спокойный голос в трубке, я сама начала этот неожиданный для себя разговор, рассказывая ей новости последних дней. То, о чем не могла поделиться ни с мамой, ни с бабушкой. Словно все что копилось долгое время, вдруг хлынуло потоком: горечь о том, что маме лучше не становится, страх перед нашим будущим, университетские новости и радость за Дашку. Я говорила, говорила и не могла остановиться, хотя понимала, что Наталья для меня — посторонний человек. Сама не знаю, что на меня нашло.

Обычно так я говорила с …. папой.

Наталья не пытала, не выспрашивала, она слушала.

— Но, моя хорошая, мне кажется, что ты сама чем-то еще расстроена….

Она чувствовала меня.

Я медленно присела на скамейку перед подъездом, наблюдая, как ветер срывает с деревьев сухие осенние листья и гонит их по мокрому асфальту. Не зная, как рассказать хоть кому-то то, что уже несколько дней терзало меня изнутри, вызывая внутри жаркий гнев на самое себя и острый стыд, стиснула зубы.

Мама меня все равно не услышала бы, а бабушка…. Она сама помогала мне из последних сил, чтобы я могла повесить на нее еще и эти глупые, непонятные, томительные ощущения, из-за которых я горела со стыда.

Звонок Наталья застал меня тогда, когда я уехала в магазин за продуктами. Будь я дома, где свидетелями стали бабушка и мама, не уверенна, что решилась бы рассказать ей хоть что-то существенное. Но здесь, сидя на холодном ветру, одна, остро ощущая свое горькое одиночество, я глубоко вздохнула.

— Я наверное, очень плохой человек, — призналась этой незнакомой женщине. — Я….

— О нет, Лиана, — выдохнула она, — не верю в это. Что с тобой, моя девочка?

— Я…. не знаю…. Не знаю, как объяснить….

Она помолчала.

— Милая, — осторожно подбирая слова, начала Наталья, — чувствую, что за этим разговором с твоим деканом стоит что-то еще? Он…. — она на секунду запнулась она, — он обидел тебя? — в ее голосе прозвучала тревога.

— Нет, — быстро ответила я, — нет. Конечно нет. Просто….

Не могла подобрать слова, не могла объяснить.

— Ох, — выдохнула она облегченно. — Я уже испугалась. Ты ведь сейчас такая уязвимая. Не слабая, Лиана, нет, — именно уязвимая. Хищники чувствуют такое…. Ладно, если не можешь подобрать слов, рассказать, что тебя беспокоит, просто максимально подробно перескажи ваш разговор.

Я провела рукой по лицу, словно это могло прогнать растущее внутри беспокойство, и, сглотнув, взглянула на асфальт под ногами. Лужи отражали тусклый свет фонарей, капли дождя медленно стекали с веток деревьев, а ветер продолжал настойчиво гонять по двору сухие листья, кружась в странном хаотичном танце.

Чуть прикрыла глаза, вспоминая и разговор и механическим голосом стала пересказывать его содержание Наталье.

Она не перебивала, слушала внимательно, только пару раз задала уточняющие вопросы, на которые я, о диво, ответила максимально правдиво. Ей было легко рассказывать, словно из меня выходило нечто, чего я боялась. То, в чем боялась признаться даже подругам, то, что жило глубоко в душе, плотно похороненное там.

Когда дошла до слов Роменского о Даше, запнулась. Щёки снова вспыхнули жаром, и я быстро отвела взгляд, вцепившись пальцами в край куртки. В этот момент мне вдруг вспомнилось, как ловко я обошла этот момент в разговоре с самой Дашкой. Как намеренно не передала ей его слова, не упомянула, что он внимательно наблюдает за ней, что подмечает мелочи, которые другие пропускают. Я просто промолчала, радуясь тому, что, обняв меня от радости и удивления, она почти не задавала вопросов, удовлетворяясь самыми простыми объяснениями.

Теперь это казалось неправильным. Возможно, даже нечестным. Ведь, наверное, я должна была сказать. Должна была предупредить её, поделиться тем, что поняла сама. Но я не сделала этого, и теперь не могла разобраться, почему.

— Наверное, — голос мой звучал неуверенно, — мне нужно было сказать ей….

— О, моя хорошая, — внезапно засмеялась моя знакомая мелодичным смехом. — Не грызи себя, дорогая. Ты ведь подумала, что твоему декану Даша нравится, так?

— Да, — выдохнула я, выпуская с этим «да» все свои эмоции. — Он… не был равнодушным, когда говорил о ней! А я…. не знаю, почему промолчала….

Наталья снова засмеялась.

— Потому что ты — девушка. И твоя реакция совершенно естественна, моя дорогая. Кому из нас понравится, когда в разговоре мужчина с восхищением говорит о другой женщине? Милая моя, ты не плохая. Ты всего лишь молодая девушка, впервые столкнувшаяся с такой ситуацией.

Смех Натальи был не обидным, скорее добрым, чуть насмешливым.

— Я не ревную, — выпалила я, — это….

— Конечно, нет, моя дорогая. Это не ревность, это инстинкт. Думаешь, твои подруги на твоем месте не почувствовали бы себя так же? И, возможно, точно так же обошли бы эту тему.

Мне стало чуток легче. Самую малость, но все же.

— Расскажи мне о своем декане, дорогая, — попросила Наталья. — Хочу понять, что он за человек. Странно все-таки, что он так высказался о твоей подруге.

Я немного обрисовала ей Роменского, не скрывая, что внешне он красивый мужчина. Старалась говорить ровно и спокойно, но даже уже сама начала понимать, что и меня он не оставил равнодушной. На самом деле он жутко раздражал, но и притягивал одновременно.

— Да…. — протянула Наталья, — опасный человек. Знаешь, моя дорогая, имеет смысл предупредить твою подругу о его внимании. Такие люди…. они…. хищники по своей природе. Понимаешь?

— Да, — кивнула я.

— Понимаешь, Лиана, есть люди, которые привлекают к себе внимание не только внешностью, но и самой своей сутью. Они кажутся холодными, недоступными, а потому — ещё более притягательными. Особенно для тех, кто любит вызовы.

Я судорожно сглотнула, не перебивая.

— Такие люди, как твой Роменский, не просто играют по правилам, они создают их сами. Они наблюдают, изучают, запоминают реакции и мгновенно понимают, на какие струны надавить, чтобы человек начал думать о них больше, чем следует. Их присутствие давит, даже когда они молчат, а взгляд заставляет задуматься: «О чём он сейчас думает? Что скрывает?» Это… стратегия.

Я сглотнула, внезапно осознавая, что каждое слово Натальи было пугающе точным.

— Они редко выражают эмоции, и именно поэтому, когда они вдруг проявляют внимание, это кажется чем-то особенным, — продолжила она. — Как будто они выбрали именно тебя, среди множества других. Это делает их ещё более опасными.

Я стиснула пальцы на телефоне, крепче прижимая его к уху.

— Они не манипулируют в привычном смысле слова, нет. Они просто дают людям почувствовать, что их внимание — это нечто редкое, ценное, почти драгоценное. И, как только человек начинает верить