Искатель, 2002 №2 - Евгений Михайлович Константинов

на месте Кейса сделал бы себе электрическую лошадь и катался на ней. Но на пятое утро он опять пришел за Казановой и выслушал немало едких замечаний Одри. Спустя три дня, в понедельник, все повторилось. Тэлботт в эти дни в школе не появлялся.

Утром во вторник, без четверти шесть, Одри снова была на посту. Она пришла пораньше, чтобы сварить кофе, пока Уэйн чистит лошадей. Парочка позавтракала булочками с корицей (услышав это, Вулф хмыкнул и брезгливо поморщился: он терпеть не может булочки с корицей). В начале седьмого позвонили из «Черчилля» и попросили не седлать лошадь Тэлботта и передать Кейсу, что Тэлботт не придет. В половине седьмого, как обычно, прибыл Кейс. В ответ на упреки Одри он лишь угрюмо поджал губы, сел на лошадь и ускакал. Одри пробыла в школе еще час и в двадцать пять минут восьмого, когда Казанова прибрел в стойло под пустым седлом, все еще оставалась там.

А Уэйн Сэффорд? Да, они все время были вместе.

Итак, у Одри и Уэйна все в порядке. Сэффорд полностью подтвердил показания Одри. По-моему, он был очень хорошо воспитанным конюхом, но тоже допустил оплошность, помянув булочки с корицей, хотя в общем и целом держался молодцом.

В третьем часу ночи, когда клиенты ушли, я встал, потянулся и, протяжно зевнув, сказал Вулфу:

— Пятеро отличных клиентов сразу.

Вулф презрительно хмыкнул и, опираясь ладонями о край стола, поднялся на ноги.

— За ночь я что-нибудь надумаю, если вы подскажете, что именно нужно надумать, — проговорил я. — Не подталкивайте меня к Тэлботту, в этом нет нужды. Во взглядах, исполненных обожания, я смыслю побольше вашего. Я видел, как он смотрел на Дороти. Парню совсем худо. Но что вы скажете о наших клиентах? Хотя бы о Поле?

— Вероятно, он отчаянно нуждается в деньгах. Теперь он их получит.

— Бродайк?

— Его тщеславию была нанесена смертельная рана. Его дело чахло. По суду с него требовали крупную сумму.

— Дороти?

— Дочь. Женщина. Могла отомстить за что-то, случившееся в раннем детстве, или прихлопнуть за отказ в какой-нибудь пустячной прихоти.

— Сэффорд?

— Простак и романтик. На четвертый день знакомства с девушкой поедает в ее обществе булочки с корицей в шесть часов утра. Дурак. Что скажешь о его влюбленных взглядах?

Я кивнул.

— Малый потерял голову.

— А ведь он видел, как Кейс ударил девушку бичом.

— Не ударил, а ткнул.

— Это еще унизительнее. Кроме того, Одри убедила его, что мистер Кейс поступил с ней чертовски несправедливо.

— Хорошо, достаточно. А что сама Одри?

— Женщина, которую либо обидели, либо поймали на неблаговидном поступке. Выбита из колеи.

— И он ткнул ее бичом.

— Это ерунда, — ответил Вулф. — Женщина может ответить на насилие мужчины насилием только сгоряча и немедленно. Выжидать и убивать — это не по-женски. Женщина начала бы строить козни. — Он пошел к двери. — Я уже засыпаю.

Шагая за Вулфом, я сообщил его широкой спине:

— Одно я знаю точно: надо взять с них деньги вперед. Ума не приложу, почему Крамер захотел снова встретиться с ними. Ведь неделю общался! В том числе и с Тэлботтом. Почему он не сбросил эти карты и не прикупил пять других? Крамер зол как черт. Позвоним ему?

— Нет. — Вулф подошел к лифту, на котором поднимался в свою спальню, и обернулся. — Чего он хотел?

— Он не сказал, но догадаться нетрудно. Крамер в тупике, в лабиринте и в кромешной тьме, вот и пришел к вам за путеводной нитью.

Я направился к лестнице, потому что площадь лифта — всего двадцать четыре квадратных фута, и, когда в лифте Вулф, втиснуться туда нет никакой возможности.

7

— Сорок козырных, — объявил Орри Кэтер без пяти одиннадцать утра в среду.

Я уже поведал им, что на нас свалились дело об убийстве Кейса и пятеро клиентов (они же — подозреваемые). Вулф не счел нужным сообщить мне, какие задания я должен дать Солу и Орри, поэтому мы развлекались игрой в карты вместо того, чтобы вместе изучать записи в моих блокнотах. Ровно в одиннадцать игра кончилась, и мы с Орри, как обычно, выплатили Солу немалые деньги. Спустя несколько минут открылась дверь и вошел Вулф. Приветствовав наших наемников, он устроился за столом, позвонил в колокольчик, чтобы принесли пива, и спросил меня:

— Разумеется, ты уже просветил Орри и Сола?

— Конечно, нет, — ответил я. — Насколько мне известно, сведения не подлежат разглашению.

Вулф хмыкнул и велел мне позвонить инспектору Крамеру. Я набрал номер и, прождав дольше обычного, наконец связался с инспектором. Я тотчас подал Вулфу знак и, поскольку он не потребовал, чтобы я положил трубку параллельного телефона, решил послушать.

Но слушать было почти нечего. Разговор так и не склеился.

— Мистер Крамер? Это Ниро Вулф.

— Ну? Чего вы хотите?

— Хочу принести извинения за вчерашний вечер. Я был очень занят. Всегда рад вас видеть. Я взялся за расследование гибели мистера Кейса и был бы признателен вам за сведения самого общего характера.

— Какие сведения?

— Ну, во-первых, я хотел бы знать имя и номер значка того конного полицейского, который видел мистера Кейса в парке тем утром десять минут восьмого. Я бы отправил Арчи…

— Отправляйтесь сами. Ко всем чертям! — гаркнул Крамер и бросил трубку.

Вулф положил свою, взял принесенный Фрицем бокал пива и сказал мне:

— Позвони мистеру Скиннеру в районную прокуратуру.

Я сделал, как мне было велено, и Вулф снова взял трубку. В прошлом Вулф, бывало, доводил до белого каления и Скиннера, но, по крайней мере, накануне вечером никто не захлопывал дверь у него перед носом, поэтому у Скиннера не было оснований дуться на нас. Узнав, что Вулф копается в убийстве Кейса, он тотчас принялся выпытывать все, что только можно, но Вулф мягко окоротил его и вскоре получил необходимые сведения. Заручившись обещанием Вулфа, что мы будем держать его в курсе событий (оба понимали: обещание это — вранье, шитое белыми нитками), товарищ районного прокурора вызвался устроить мне встречу с конным полицейским. И устроил. Менее чем через десять минут позвонили из управления полиции и сказали, что офицер Хефферан будет ждать меня в 11.45 на углу Шестьдесят шестой улицы и Западной Сентрал-Парк-авеню.

Менее чем за десять минут Вулф успел прикончить пиво, справиться у Сола, как поживают его домочадцы, и объяснить мне, о чем я должен расспрашивать полицейского. Его указания не только разозлили, но и заинтриговали меня. При расследовании дел у Вулфа иногда создавалось впечатление, что я пристрастен или имею личное мнение о ком-то