Вдова Клико. Первая леди шампанского - Ребекка Розенберг

и делаю записи – новые партнеры, эскизы униформы, где взять достаточно шерсти, кто сделает образцы, стоимость новых прядильных машин, ткацких станков и ножниц. После бесконечных обсуждений и споров мы обедаем супом из голубей или чем-то подобным. Каждый день, когда я извиняюсь и иду в туалет, я подолгу стою на лестнице в надежде встретить Франсуа, но не слышу ни звука, лишь иногда ловлю слабое дуновение его запаха и как можно дольше удерживаю его в легких.

Однажды Филипп застает меня там.

– Франсуа нуждается в отдыхе. Он снова заболел.

– Может, ему пойдет на пользу мое общество? – спрашиваю я.

Филипп хватает меня за плечо.

– Поверьте мне, вы лучше общайтесь с Фурно.

– Что вы говорите? – Во мне закипает злость.

– Франсуа рассказал мне о ваших чувствах друг к другу. – Филипп снимает очки, и я вижу в его старых глазах столько боли, что даже не понимаю, как он выносит ее. – Вы были детьми. Он не верит, что вы любите его теперь, после всего что он пережил. Он сломленный человек. – Тут Филипп берет меня за руку и ведет в столовую.

– Позвольте мне хотя бы поговорить с ним, – прошу я. – Пока еще не поздно.

Филипп замедляет шаг, колеблется, но потом все-таки продолжает идти.

– Уже слишком поздно, моя дорогая.

Но я не могу позволить Франсуа погрузиться в отчаянье.

* * *

В тот же день к вечеру Фурно приглашает меня прокатиться по бабушкиным виноградникам. Он с восторгом делится со мной своими знаниями, рассказывает про сорта винограда, системы шпалер для поддержки лозы, методы посадки, и все это бесконечно увлекательнее, чем суконное производство и цены. На виноградниках в Кот-де-Бланк мы рвем полные корзинки шардоне и так увлекаемся, что я случайно задеваю за сухой обломок лозы, и он рвет на мне платье и отрывает пуговицу. Единственное чистое место на моих руках – полоска вокруг рубинового обручального кольца, которое я уже больше не пыталась снять с пальца. Маман говорит, что с кольцом мои пухлые пальца выглядят изящней.

Смеясь и лакомясь виноградом, мы возвращаемся вечером в особняк Клико. У меня такой вид, словно я не рвала виноград, а валялась на нем. Но мне плевать. Я давно не чувствовала себя такой счастливой. Мое настроение меняется, когда я вижу занавешенное окно Франсуа на третьем этаже. Я должна что-то сделать, чтобы вытащить его из депрессии, но знаю, что он будет грустить все время, пока Фурно ухаживает за мной. А уж если я соглашусь выйти замуж, то и говорить нечего.

Фурно останавливает лошадь возле винного погреба.

– Я приготовил сюрприз, – сообщает он с таинственной улыбкой и как молодой прыгает с повозки. Но как только его ноги касаются земли, он орет как медведь, попавший в капкан, и хватается за поясницу мясистой рукой. – О-о, дьявол! Дьявол, дьявол! Я не в состоянии выпрямиться.

Я тоже соскакиваю и помогаю ему дойти до стола.

– Не пытайтесь встать. Сейчас я принесу лед.

– Лед в погребе. – Он кивком показывает на дощатую дверь. – Я хотел завершить нашу поездку чем-то особенным и охладил бутылку «Рюинара», сделанного вашим прадедом.

– Как приятно! – Я искренне тронута. – Я не пробовала это шампанское много лет после смерти бабушки.

Приоткрыв дощатую дверь, я всматриваюсь в темноту и спускаюсь вниз. Меня окружает холодный, сырой воздух. Это не просто погреб, как кажется снаружи, а вход в подземные пещеры. В деревянных ящиках лежат сотни бутылок. А сколько их там, в темноте? Я отыскиваю оловянное ведерко со льдом. В нем старинная бутылка, покрытая зеленоватым налетом, пахнущим мокрой обувью. Рядом пара бокалов. Я кладу в носовой платочек немного льда и достаю шампанское.

Фурно сидит, сгорбившись, у стола.

– Возьмите лед, а я займусь бутылкой. – Я хлопаю пробкой, нюхаю шампанское, проверяю пробку на плесень или пересыхание. Дрожжи и персики. Я наливаю в бокалы золотистую жидкость.

Фурно чокается со мной.

– За правнучку Рюинара и за ваше наследство – шампанское.

– Что такое? – Мой бокал замирает в воздухе. – Вы хотите жениться на мне из-за моего наследства?

Он смеется, словно я удачно пошутила.

– Конечно, нет, ma cherie. – Он снова поднимает бокал. – За нас.

Этот тост тоже сомнительный, но не настолько, чтобы не выпить шампанское от Рюинара, с его богатым фруктовым букетом: оно пахнет, как спелые абрикосы с дерева, на котором Франсуа читал мне Руссо. Я гляжу на его окно.

Фурно испытующе смотрит на меня поверх бокала.

– Ваш прадед гордился бы вами.

– Хм-м. – Я с наслаждением пью роскошное шампанское. Пузырьки лопаются на губах, ласкают кончик языка, щекочут нёбо; я складываю губы трубочкой и втягиваю воздух поверх пены. Теперь божественная влага дразнит корень языка и гортань. Фурно по-прежнему не спускает с меня глаз.

– Как ваша спина? – спрашиваю я.

Вокруг его глаз собираются веселые морщинки.

– Когда мы допьем бутылку, я буду здоровый и стройный, как скрипка.

Я снова наполняю бокалы. Солнце уже висит над горизонтом, раскрашивая облака во всевозможные сочетания лилового и розового.

– Ваш отец утверждает, что у вас обостренное обоняние, что вы – Нос, – говорит он.

– Родители считают, что это мое проклятие. – Я вздыхаю и качаю головой.

– О нет, что вы, ma cherie! – Он хватает мою руку. – Вы представляете, какой это бесценный дар для винодела? – Его глаза полны такой жажды и мольбы, что я отвожу взгляд и потихоньку пью золотую жидкость.

– Вы пьете с таким аппетитом. – Он смеется и больше не вызывает у меня жалости.

– Какой там внизу огромный винный погреб. Клико уж точно не смогут выпить все это вино.

Он смеется.

– Месье Клико продает вино вместе с сукном. Сначала он просто дарил вино своим партнерам, но с годами стал его еще и продавать.

– Разумно, – говорю я и жалею, что мы не подумали об этом. Но папá всегда слишком занят политикой, чтобы думать о таких вещах.

– Когда вы обнаружили у себя этот талант? Что вы Нос? – Он наклоняется ближе ко мне.

– Моя бабушка испытывала меня еще в детстве. Я всегда умела выбирать по запаху самый лучший шоколад. – Я хихикнула, уже ощущая действие шампанского. – Шоколад и шампанское я люблю больше всего на свете. Разве не заметно? – Я показываю на свою талию.

– Вы прелестны. Выглядите как Богиня Свободы. А она отнюдь не бестелесная нимфа. – Его глаза задерживаются на моем декольте. – Не верьте никому, кто утверждает, что вы недостаточно красивая. Роскошные рыжеватые волосы, нежная, свежая и гладкая кожа. – Его рука дотрагивается до моей щеки и движется вниз к ключице. Я замираю и