Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

— Знаешь, когда я приехал в Америку пятнадцать лет назад, мы с братом Ником решили жить экономно и копить деньги на возвращение в Грецию. Сейчас мне кажется, что в Грецию мы, наверное, вернемся нескоро и лучше потратить эти деньги на синематограф.

— Почему ты так решил? — полюбопытствовал Джонни.

— В газетах пишут, что синематографы сейчас открываются по всей стране. В Нью-Йорке сейчас есть театры, которые показывают только фильмы, — медленно объяснил Джордж. Он старался говорить правильно и старался подбирать точные слова. — Если Петер продаст мне здание, я уберу скобяную лавку и сделаю постоянный кинотеатр, как в Нью-Йорке.

— Все здание? — Джонни не мог поверить своим ушам.

— Все здание, — подтвердил Паппас, затем осторожно добавил: — Если, конечно, Петер не затребует слишком много.

Петер Кесслер только закончил объяснять жене причины, по которым они не могут принять предложение Бордена, когда в комнату вбежал запыхавшийся Джонни Эдж.

— Петер, все в порядке! Мы нашли их!

— Кого нашли? — Кесслер посмотрел на молодого человека, как на сумасшедшего.

Джонни не мог стоять на месте. Он подхватил Эстер и бросился в пляс. У Петера от удивления даже отвисла челюсть.

— Все беды закончились! — пропел Джонни. — Джордж покупает все здание!

Возбуждение передалось Петеру. Он подошел к юноше и закричал:

— Да остановись ты хоть на минуту, псих ненормальный! Что ты хочешь этим сказать? Где Джордж возьмет деньги?

— Достанет, — усмехнулся Джонни. — Он сказал, что хочет купить все здание.

— Ты сошел с ума! — провозгласил окончательный диагноз Кесслер. — Это невозможно!

— Невозможно? — закричал Джонни. Он открыл дверь и крикнул вниз: — Эй, Джордж, поднимайся сюда!

На лестнице раздались шаги, сначала медленные и выжидающие, но с каждой ступенькой набирающие уверенность. Наконец показался сам Джордж Паппас с красным лицом. Он смотрел себе под ноги, но тем не менее споткнулся о порог.

— Что это тут рассказывает Джонни? — спросил у него Петер.

Джордж попытался ответить, но английские слова вылетели из головы. Он дважды попытался проглотить ком, потом беспомощно посмотрел на Эджа.

На помощь пришла Эстер. Почувствовав затруднение бедняги и разделяя причины, его вызвавшие, она подошла к нему и взяла за руку.

— Присядь, Джордж, — спокойно сказала женщина. — Пока вы будете говорить, я сварю кофе.

Кесслер и Паппас быстро обо всем договорились. Через неделю Джордж купил здание и кинопроектор за двенадцать тысяч, причем половину выплатил наличными, а вторую — под залог имущества. Петер продал скобяные товары своему единственному конкуренту в Рочестере, который с радостью их купил, чтобы избавиться от соперника.

На следующий день Петер подписал договор с Борденом и через час стал владельцем киноаппаратуры и арендатором киностудии. После подписания документов Борден повернулся к Кесслеру и улыбнулся.

— Теперь тебе нужны люди, которые разбираются в кинобизнесе. У меня есть родственники, которые все знают. Может, я пришлю их?

— Не думаю, что они мне понадобятся, — улыбнулся Петер и покачал головой.

— Но тебе же необходимы люди, которые будут снимать картины, — запротестовал Борден. — Я тебе желаю только добра. Ты же ничего не знаешь о съемках.

— Верно, — согласился Кесслер. — Но у меня есть кое-какие идеи, которые я сначала хотел бы испробовать.

— Как хочешь. Это твои похороны!

Праздновать отправились в «Лючоу» на Четырнадцатую улицу. За большим столом собралась целая компания — Борден с женой, Петер, Эстер, Джонни и Джо Тернер. Вилли Борден встал и провозгласил тост, подняв бокал с шампанским.

— За Петера Кесслера и его прекрасную жену Эстер! Успехов вам в делах… — он неожиданно замолчал. — Мне пришла в голову одна мысль. У тебя ведь нет названия, Петер. Какое название ты собираешься ставить на свои картины?

— Никогда не думал об этом, — озадаченно ответил Кесслер. — Я и не знал, что для фильмов нужно название.

— Это очень важно, — торжественно заверил его Борден. — Как же еще клиенты смогут узнать, что это твои картины?

— У меня идея, — вмешалась в разговор мужчин Эстер.

Все посмотрели на нее.

— Петер, — слегка покраснев, обратилась она к мужу. — Как официант назвал ту большую бутылку шампанского, которую ты заказал?

— Магнум, — ответил Петер.

— Верно, — улыбнулась Эстер. — Почему бы и студию не назвать «Магнум Пикчерс»?

Раздались аплодисменты.

— Значит, решено, — заявил Борден, опять поднимая бокал. — За «Магнум Пикчерс»! За то, чтобы картины «Магнум Пикчерс» можно было увидеть на каждом экране Америки так же, как картины «Борден Пикчерс»!

Все выпили. Затем встал Петер Кесслер, оглядел присутствующих и поднял бокал.

— За Вилли Бордена, доброту и щедрость которого я никогда не забуду!

После того, как все опустошили бокалы, Петер откашлялся.

— Сегодня большой день в моей жизни. Сегодня я купил студию. Сегодня моя дорогая жена придумала ей название. А сейчас я хочу сделать заявление. — Он драматически обвел всех присутствующих взглядом. — Я назначаю мистера Джо Тернера менеджером «Магнум Пикчерс».

Борден не удивился. Он улыбнулся и пожал через стол руку новоиспеченному менеджеру.

— Теперь понятно, Петер, почему тебе не нужны мои родственники! — печально проговорил он.

После этих слов раздался дружный взрыв смеха. Петер беспокоился, как Борден отнесется к уходу Тернера. Он не знал, что Джонни и Джо уже давно обо всем договорились с управляющим «Борден Пикчерс».

— Подождите минуточку, — сказал Петер Кесслер. — У меня еще одно сообщение.

Все посмотрели на него.

— За моих партнеров — Джо Тернера и Джонни Эджа! — поднял бокал Петер.

У Джо от удивления отвисла челюсть, и он лишился дара речи. Джонни вскочил на ноги. Его сердце гулко колотилось в груди, глаза блестели от слез.

— Петер… — забормотал он. — Петер…

— Не волнуйся, Джонни, — улыбнулся Петер Кесслер. — У вас всего по десять процентов акций на брата.

1938. ВТОРНИК

Вы усаживаетесь в кресло и пытаетесь напустить на себя бравый вид. Вот начинает закладывать уши, а в животе появляется пустота. В салоне горит тусклый свет. Так что приходится напрягать глаза, чтобы увидеть, как ведут себя остальные пассажиры самолета. В этот момент колеса неожиданно касаются земли. Все время, предшествующее посадке, вы быстрее и быстрее жуете жевательную резинку, и сейчас у вас во рту горький привкус.

Я завернул жвачку в «клинекс» и спрятал в кармашек переднего сиденья. Самолет несколько раз подпрыгнул и медленно остановился. По проходу прошла стюардесса, помогая отстегнуть ремни безопасности.

Я встал и потянулся. Затекшие мускулы ныли. Сколько ни летаю на самолетах, ничего не могу с собой сделать — страшно боюсь высоты.

Двигатели затихли, оставив после себя в ушах пустой звон. Оставалось только ждать, когда звон исчезнет, когда я вернусь в нормальное состояние.