Тролли и легенды - Пьер Певель

за свое возвращение к жизни, воздев бутылку перед экспонированными в зале старинными доспехами, которые детвора городка прозвала Ганелоном[14], и прикончила терновый ликер одним глотком. Горло обожгло, а половица под моими ботинками чуть покачнулась. Остатки алкоголя вернули мне легкую эйфорию.

— Твое здоровье, старина Ганелон! — сказала я с нелепой серьезностью.

Еще чуть, и я бы с ним поцеловалась. Тогда я решила отпраздновать Новый год визитом к алтарю. Пошатываясь, я побрела в дальнюю комнату. Мои пальцы пошарили в поисках выключателя. Загорелся свет, вдвое тусклее, чем обычно. Я мысленно отметила, что лампочки придется заменять и что эти так называемые «долговечные» лампочки с низким энергопотреблением — на деле сущее надувательство. Я еле стояла на ногах. В полумраке я опустилась на пол рядом с алтарем, перед панно, изображающим предположительно святую Люсию, молодую женщину, увенчанную звездами. Наши взгляды пересеклись, мое опьянение заставило ее нарисованные янтарные глаза заискриться, а тонкие губы — растянуться в улыбке. Казалось, ее лицо очень близко к моему, словно перспектива картины изменилась. Крошечная девушка из глубины сцены переместилась на передний план. Я моргнула. Девушка так и оставалась совсем рядом, но выражение ее лица снова сменилось: рот изогнулся в чувственной, искушающей гримасе. Я неуверенно поднесла руку к картине, повторяя непреднамеренно жест, который сделала, впервые увидев алтарь семь лет назад. Вечность назад. От алтарной композиции доносился аромат зеленой пихты, и по моим запекшимся губам прошелся лесной ветерок. Девушка со звездами провоцировала меня взглядом с дикой, языческой чувственностью, и я удивлялась, как ее так долго могли принимать за христианскую святую. На этот раз я не сдерживала своей руки.

* * *

Я вздохнула, почувствовав под пальцами ласковую щетинку пихтовых иголок. Несколько секунд мое тело оставалось совершенно неподвижно, и я лишь проводила рукой по ветке, ища соприкосновений с деревом, корой, с еще нежными почками. Знакомясь с ней наощупь, я затаила дыхание, будто слишком тяжелым сопением рисковала разбить чары, нарушить странное заклинание, которое привело меня в этот мир, в ее мир. Мир алтаря. Нащупав кончик ветки, я наконец осмелилась отвести от нее глаза. С колотящимся сердцем я восхищалась высокими, сильными хвойными деревьями вокруг, небом, усыпанным звездами, коренастым силуэтом горы, загораживающей горизонт. Девушку явно забавляло мое удивление. Это ее звезды освещали нас, ее корона из светлячков. Ее рубашка, как я теперь поняла, была гораздо короче и с более низким вырезом, чем мне казалось, когда я видела ее издали, затерявшуюся в пейзаже. На ее тонких и стройных, жилистых ногах то там, то тут виднелись легкие царапины от высокой травы. Две пряди ее светлых волос сошлись у ложбины меж грудей словно ожерелье бледного золота. Я покраснела, подняла голову и откашлялась. Она не обиделась, даже наоборот — взяла меня за руку. Ее кожа была мягкой, как пух голубки. Мой пульс участился. Она расправила мои пальцы и положила одну из своих звезд ко мне на ладонь. Моя кожа под крошечной бусинкой света порозовела. Звездочка была теплой, но не жгучей, скорее приятной на ощупь. Мне захотелось поблагодарить.

Она остановила меня, приложив палец к губам.

— Шшш, — прошептала она мне на ухо. — Мы не одни.

Она осторожным взглядом указала на лес вокруг нас. Несколько мгновений я ничего не видела. Затем глаза постепенно привыкли к мраку. Я подавила дрожь. В тенях что-то двигалось. Или вернее, это сами тени дышали, вздувались и перекрывали пространство между деревьями. Нет, внезапно осознала я, то были даже не тени. Это были темные существа, некоторые размером с пихту, что еще куда ни шло, а другие — я их угадывала на заднем плане — внушительные, как горы. Это были они, это им принадлежало неизъяснимое присутствие, что я почувствовала с первого знакомства с алтарем, чудовища святого Антония, готовые разнести в клочья все, где в их мире могли бы укрыться человеческие создания. Запах деревьев и древесных соков становился все сильнее. А может, это был их собственный запах — тех кошмаров в полумраке, запах, который они источали при движении.

— Кто они? — спросила я приглушенно.

Девушка со звездами ответила:

— Это те, кто сработал алтарь.

В тот момент — виновата ли была череда явившихся одно за другим открытий? перенасыщенный пихтовый аромат, усталость или терновое спиртное…? Как бы то ни было, глаза у меня сомкнулись.

Когда я очнулась, уже рассвело. Язык ворочался с трудом, и все тело затекло от сна на полу перед алтарем. Снаружи на брогской церкви прозвонили полдень. К счастью, первого января музей был закрыт. Я с гримасой села, в черепе как молотом били. В комнате было очень светло. Я подняла взгляд к потолочным плафонам. Лампы работали замечательно, не знаю, с чего мне накануне показалось, что они тускнеют. Терновка оказалась крепче, чем я думала. Ради очистки совести я быстро оглядела алтарь. Девушка со звездами снова стояла вдали на фоне горного пейзажа, а темные фигуры, которые накануне бродили в темноте по панели, при дневном свете обрели свой первоначальный вид — бликов на лаке. Я уже почти уверилась, что мой сон прошедшей ночью был именно сном… Как вдруг что-то неожиданно укололо мою ладонь. Я разжала кулак. В нем лежала горсть зеленых иголок. Свежие пихтовые иголки, которые я не могла успеть набрать нигде в городке. Я с суеверным трепетом сунула их в карман парки и только тогда вспомнила о прежнем кураторе, о том, каким тоном он разговаривал со мной в первые дни. Определенно, он знал об алтаре больше, чем подавал виду. Я оправила куртку, натянула капюшон и пошла из музея. По дороге я обнаружила, что ресторан при гостинице открыт. Я уселась у стойки и заказала двойной кофе, с аспирином. Телевизор над стойкой показывал местные новости — обычные первоянварские каштаны, подожженные в городе машины[15] и оползни на горных вершинах. Заведение было почти пусто — город протрезвлялся после вчерашних излишеств. В глубине большой комнаты у камина обедал невысокий худой мужчина. При отблесках огня я узнала Эрве, старого куратора. Я сглотнула. Заколебалась, не стоит ли подойти и поговорить с ним. Конечно, мне хотелось расспросить его об алтаре, склонить к признанию, что он скрывал от меня кое-какие тайны… Но я была в слишком плачевном состоянии, чтобы его допрашивать. Я проглотила свой кофе и убралась отсыпаться. На следующий день мне позвонил мой книготорговец из Кольмара. Он нашел для меня документ, и весьма старый документ. Я уловила через телефонную трубку его волнение.