Тайна брата - Дэн Смит

— Шагай! Быстро! Тверже шаг! — командуют они.

Герр Финкель с поникшей головой пробует было выполнить приказ, но лишь падает на колени. Ненадолго замерев в этой печальной позе, старик оседает на бок, приложившись головой о тротуар.

— Вставай! — орут конвоиры. — Поднимайся!

Они грубо хватают бедолагу за руки, будто хотят выдрать их из суставов, и вздергивают его на ноги.

В этот миг я вижу, что с ним сотворили.

Левый глаз герра Финкеля заплыл, рот и нос сочатся кровью. Если приглядеться, на асфальте, там, где падал старик, заметны красные пятна.

— Они его избили, — потрясенно шепчет Лиза. — Избили в собственном магазине.

За спиной бедного герра Финкеля из мрака выплывает Вольф. На нем черный костюм, шляпа аккуратно сидит на голове, и я прямо чувствую запах лосьона. Стальные глаза изучают толпу.

— Магазин закрыт, — громко оповещает он собравшихся. — Все имущество конфисковано в пользу рейха.

Попытка нарушить этот приказ будет караться по закону.

Меня словно парализовало. Жутко наблюдать, как знакомого человека арестовывают и забирают из собственного дома. Я слышал о подобном, знал, что так бывает, но своими глазами никогда не видел. И всегда верил, что так поступают с кем надо, что жертва сама виновата. Но после вчерашних слов Стефана о людях, которых забирают за неправильные слова или даже мысли… Герр Финкель продавал людям шоколад. Чем он мог заслужить такое обращение? А с папой Лизы вышло что-то подобное?

Смотрю на свою подругу, та ошеломленно провожает глазами водителя, выскочившего открыть заднюю дверцу фургона. Замок глухо лязгает.

Краем глаза замечаю какое-то движение.

Обернувшись, вижу, как два паренька перебегают через дорогу к фургону. Они держатся вместе, один крутит головой туда-сюда, а другой достает из кармана вроде бы бумажный пакет. Быстренько откручивает крышку бензобака, высыпает туда содержимое пакета и завинчивает крышку назад. За считаные секунды ребята сделали свое дело и снова бегут через дорогу как ни в чем не бывало.

Разглядывать их некогда, потому что солдаты уже тащат герра Финкеля к фургону.

Старик, подняв голову, озирается, будто впервые попал сюда, будто не знает, где он и почему все лицо в синяках, а из носа течет кровь.

Одним глазом герр Финкель разглядывает собравшуюся толпу, людей, которых знает много лет. Но никто из них не поможет ему.

Нам всем слишком страшно.

— Увозите! — рявкает Вольф.

Солдаты забрасывают старика в фургон и захлопывают дверцу. Все. Герра Финкеля увезли.

Не могу поверить в случившееся. Нам тягостно здесь находиться, но и просто взять и уйти слишком тяжело, поэтому мы стоим, провожаем глазами машины, а солдаты тем временем заколачивают дверь в магазин досками.

Ребята на той стороне улицы выглядят разочарованными.

— Надо идти, — тихо говорю я Лизе, но та не реагирует.

У нее в лице ни кровинки. В распахнутых глазах стоят слезы. Она будто приросла к асфальту и не может отвести взгляд от того места, где недавно стоял фургон. Кажется, что она сейчас не здесь.

Смотрю на неё, не находя слов. В голове крутятся мысли о ее папе. Его так же забирали? Я бы спросил, но этот вопрос едва ли уместен, поэтому я молча стою рядом.

Солдаты, прибив последнюю доску, вскидывают автоматы на плечо и уходят прочь. Зеваки начинают разбредаться, и вскоре улица пустеет.

— Пошли, — беру я Лизу за руку, и она зажмуривается. По щекам текут слезы. — Надо идти.

Она смотрит на меня и кивает, утирая глаза руками.

О произошедшем напоминают разве что заколоченные двери магазина.

И кровь герра Финкеля на тротуаре.

Мы с Лизой в молчании идем по улицам, где я ехал в тот день, когда повстречался с Вольфом. Я украдкой кидаю на нее взгляды, чтобы убедиться, все ли с ней в порядке. Но моя подруга смотрит перед собой и шагает, будто забыв обо мне.

Вскоре Лиза приводит меня к узкому переулку. Как раз по таким я и колесил в день аварии.

— Здесь я видела тот самый рисунок, цветок. — Это первые ее слова с тех пор, как мы ушли от магазина. Голос у Лизы хриплый.

Разглядываем следы белой краски на стене.

— Я вроде бы находил его в другом месте.

— Но надпись та же? «Гитлер убивает ваших отцов»? — Глаза у Лизы покраснели от слез.

— Тсс, — прижимаю палец к губам. — Тише, услышат.

— Мне все равно. — Лиза стоит, ссутулившись и сунув руки в карманы. Она пристально изучает стену, будто взглядом можно восстановить рисунок. На ней то же платье, что и вчера, и волосы снова заплетены в косы. Правда, вчера отдельные пряди выбивались, и это смотрелось живее. Сейчас она похожа на типичную девочку из «Юнгмедельбунд», и это неправильно. Лиза другая и выглядеть должна по-другому.

— Что это ты на меня уставился?

— Я… да ничего, — краснею. — Пошли дальше.

Наши ботинки громко стучат по мостовой. Переулок пуст, по обе стороны стоят высокие стены, и между ними гуляет эхо.

— Думаешь, твоего папу убил Гитлер?

Вопрос Лизы застал меня врасплох. Оборачиваюсь к ней, но она смотрит прямо вперед.

— Не знаю, — отвечаю, не сводя с нее глаз. — Понятное дело, сам он никого не убивал, но если это он развязал войну, как говорит Стефан, тогда… ведь не сам же папа от нас уехал?

— Мой папа говорил, что воевать плохо, — всхлипывает Лиза, — и за это его отправили в лагерь.

— Знаешь куда? — помолчав, спрашиваю я.

Она качает головой, потом, глубоко вздохнув, складывает руки на груди и замирает, привалившись к стене.

— Вольф приехал ночью и забрал его. — Лиза смотрит в землю. — Он сказал, что папа распространяет лживые наветы на фюрера, и увез его, как сейчас увез герра Финкеля. Мне страшно, что его могли убить.

У меня в голове встает образ инспектора уголовного розыска. Холодные серые глаза, тонкие губы. Густой сладкий запах лосьона. Этот запросто может убить человека. Не знаю, что сказать Лизе. Любые слова сейчас лишены смысла. Чувствую себя пустым местом.

— Я прочитала, что написано на листовке, — вскоре говорит моя подруга. — Многое не поняла, но там сказано, что герр Гитлер всем врет. Что он развязал войну и может остановить ее в любой миг. Что в России немецкие солдаты гибнут тысячами.

Такие же солдаты, как папа.

— Я думал, мы побеждаем.

Лиза пожимает плечами:

— Как будто есть разница. Пора бы остановиться. Война — это глупо, и я ненавижу Гитлера не меньше, чем тех, кто нас бомбит.

Раньше я подобные речи слышал только от Стефана, но сейчас ее слова потрясли меня куда меньше, чем могли бы пару недель назад. Словно с мира сняли покрывало, и теперь я вижу вещи такими, какие они есть на самом деле.

Фрау Шмидт

Добираемся до школы. Там сейчас нет ни души, если не считать сорок, усевшихся на сирену воздушной тревоги. Птицы кричат на нас, а потом улетают на другую сторону двора.

Отсюда я пытаюсь восстановить свой маршрут к тому месту, где меня сбил инспектор Вольф. Оказывается, не так уж далеко я тогда уехал. Сразу узнаю ту улицу, где мне тогда помогала женщина, но понять, в каком из домов-близнецов она живет, решительно невозможно.

— Будем стучать во все двери подряд, глядишь, кто-нибудь тебя вспомнит, — предлагает Лиза.

В первом доме на стук никто не отзывается, зато тетенька из второго сразу меня узнает. По ее словам, нам надо в дом сорок три, чуть дальше по улице.

В сорок третьем доме живет та самая женщина, которая принесла мне тряпку и стакан воды. Ее зовут фрау Шмидт, она впускает нас в жилье и сразу тащит на кухню. Мы молча сидим за столом, пока нас потчуют молоком с печеньками.

— Я тогда жуть как перепугалась. Услышала грохот на улице, а когда подбежала к окну, ты лежал на дороге, и я уж подумала, ты все… — Вздрогнув, она ставит на стол стаканы с молоком и железную банку. — Тебе повезло, что ты жив. Угощайтесь, печенье свежее, с утра пекла.

Лизу не надо уговаривать. Она тут же выхватывает из банки печенье и вонзает в него зубы. По кухне летят крошки.

— Надеюсь, тебе потом не сильно досталось, — говорит фрау Шмидт. — Я знаю, каким бывает этот человек. Он… Впрочем, ладно. Лишь бы все обошлось. Как твои раны?

Она пододвигает ко мне банку с печеньем.

— Спасибо, нормально. — Откусываю кусочек. Печенье сделано почти из ничего и потому не самое вкусное, но я, оказывается, жутко проголодался. — Вы меня тогда здорово выручили.

— Не за что… — Она делает паузу, ожидая, что я представлюсь.

— Карл. А это Лиза.

— Меня зовут фрау Шмидт, приятно познакомиться.

— У вас дети есть? — интересуется Лиза. — Вдруг мы учимся вместе.

— Нет, мои дети постарше, — качает головой фрау Шмидт. Она смотрит мне за спину, и я, обернувшись, замечаю фотографии на буфете. Спереди стоят три снимка мужчин в военной форме.