Тайна брата - Дэн Смит

Беру кусок хлеба, хотя совершенно не чувствую голода. Мне так страшно, что кусок не лезет в горло. Так страшно, что я не могу выдавить ни слова. Все мысли — о бедолаге Стефане, о том, что он заперт в клетке в этой жуткой тюрьме.

Тут раздается тройной стук в дверь, и у меня внутри что-то обрывается.

Взрослые озираются, у них в глазах виден страх.

Стук повторяется. Дед встает из-за стола.

— Я открою, — говорит он.

Мама тоже встает, прижимая к лицу дрожащую руку.

— Кто там? Это он?

Мы выходим за дедом в коридор и наблюдаем, как он отпирает замок. В последний момент дед оглядывается на нас. Дверь распахивается.

На пороге стоят два солдата СС, а между ними — Стефан. При солнечном свете он выглядит еще хуже, чем под тусклыми тюремными лампами. Глаз окончательно заплыл, синяки ярко налились, а бритая голова напоминает об узниках лагерей.

Один из солдат выходит вперед и протягивает лист бумаги.

Дед разворачивает бумагу дрожащими пальцами. Долгий миг изучает ее, потом показывает маме.

— Приказ об освобождении, — говорит он.

Мама, громко выдохнув, бросается к Стефану. Прямо на крыльце она обнимает его, прижимает к себе, словно решила никогда больше не выпускать из рук.

— Вернулся! — всхлипывает она. — Вернулся!

Солдаты, не говоря ни слова, разворачиваются и уходят прочь, только сапоги стучат по тротуару.

Дед берет маму за локоть и заводит их со Стефаном в дом. Заперев дверь, он приглашает их в кухню и сажает за стол. Ба с дедом ставят стулья поближе, и мы устраиваемся вокруг Стефана. Взрослые изучают синяки, засыпают брата вопросами. Им хочется знать, где он был и что с ним делали.

Я стою в дверях. Стефан смотрит прямо на меня, и наши глаза встречаются. Он коротко кивает, и на меня накатывает громадное облегчение. Будто страшный груз упал с сердца.

Наблюдаю, как взрослые вьются над Стефаном, а потом иду к себе в комнату и беру с комода томик «Майн кампф».

Смотрю в лицо человеку, которого успел возненавидеть, и вспоминаю все, что произошло с тех пор, как мне стукнуло двенадцать. Прошли считаные дни, а кажется, что годы. Моя жизнь никогда не будет прежней. Военные игры, парады, форма и значки потеряли смысл. Раньше я ими гордился, теперь я их боюсь. Из-за них мы смеялись над Йоханом Вебером, избивая его; из-за них арестовали Стефана и забрали папу Лизы.

Из-за них погиб мой отец.

— Знаешь, что я хочу с тобой сделать? — шепчу я Гитлеру, унося книгу на улицу.

Солнце встало совсем недавно, снаружи еще холодно. В воздухе до сих пор стоит запах гари, но в остальном намечается отличный денек.

Кладу на траву в дальнем углу сада три коричневые папки и придавливаю книгой. Гитлер с обложки смотрит в небо. Поливаю его керосином из дедовых запасов.

Доставая спичку из коробка, слышу шаги. Ко мне по саду идет брат.

— Я так испугался вчера, — говорю, когда он подходит ко мне.

— Я тоже.

— Думал, вдруг я тебя никогда не увижу.

Стефан опускает глаза.

— Это наши дела?

— Ага.

— А приказ об освобождении, это ведь ты оформил?

— Времени совсем не было, солдаты возвращались с пожара. Я оставил его на столе у Вольфа, но не знал, сработает ли. Подпись у меня совсем не удалась.

— Подпись отлично удалась. Вольф исчез, а дела моего они не нашли… — Брат, глядя на меня, вздыхает. — Спасибо, Карл.

— Пожалуйста.

— Ты храбрее, чем кажешься. — Стефан улыбается, потом переводит взгляд на книгу и папки. — Ты решил окончательно завязать со всем этим?

Киваю.

— Но ты понимаешь, что на собрания «Дойчес юнгфольк» ходить придется? А там они будут промывать тебе мозги.

— Больше не промоют. Теперь все иначе, — говорю я. — Вообще все.

Чиркаю спичкой по коробку, и на кончике вспыхивает синее пламя, дрожащее на ветру. Папки разгораются легко, но книга слишком толстая, огню нужно порядочно времени, чтобы одолеть ее. Страницы чернеют и скручиваются. Фюрер превращается в дым.

— Надо пойти к Лизе, — говорю, не сводя взгляда с костра. — Расскажу, что ты вернулся.

— Она настоящий друг, — говорит Стефан.

— Это точно.

Мы с братом смотрим, как горит бумага, потом он кладет мне руку на плечо, и мы возвращаемся в дом.

Мама сидит в кухне с Ба и дедом.

— Что вы там делали? — спрашивает она, когда Стефан садится рядом.

Я смотрю на нее, потом с улыбкой пожимаю плечами:

— Жгли кое-какой мусор.

«Пираты эдельвейса»

«Пираты эдельвейса» были стихийным молодежным движением, развернувшимся во многих уголках нацистской Германии. Отдельные отряды часто носили другие название, но считали себя «Пиратами эдельвейса» в честь символа, который носили. Движение родилось как реакция на строгие полувоенные порядки, царящие в гитлерюгенде, и поначалу восставало против контроля государства над свободным временем.

Один из их лозунгов: «Вечная борьба с гитлерюгендом».

Деятельность «Пиратов эдельвейса» носила по большей части мирный характер. Они ходили в походы, нарушая законы, ограничивающие передвижение. Часто делали на стенах антинацистские надписи и распространяли листовки, сброшенные коалицией. Но по ходу войны некоторые отряды начали нападать на патрули гитлерюгенда, укрывать дезертиров, евреев и даже военнопленных.

Ближе к концу войны появились подозрения, что «Пираты эдельвейса» причастны к убийству сотрудников гестапо.

В октябре 1944 года Генрих Гиммлер (министр внутренних дел и начальник полиции) отдал приказ о решительных мерах против «Пиратов эдельвейса».

10 ноября 1944 года тринадцать юношей были публично повешены на железнодорожной станции Эренфельд в Кельне. Из них шестеро в то или иное время входили в отряды «Пиратов эдельвейса».

Самому младшему было шестнадцать лет.

Примечания

1

Окружной руководитель гитлерюгенда, взрослый, член НСДАП.

2

Руководитель отделения, подросток, член гитлерюгенда.

3

Руководитель детского «батальона», то есть всех детских отрядов школы. Эту должность занимали ученики гитлерюгенда.

4

За достижения в DJ (нем.).

5

«Союз немецких девушек» — аналог гитлерюгенда, куда принимали только юношей.