Одно лето - Нора Робертс

Брайан откинулась на спинку сиденья, забыв, что теперь уже Шейд давно молчит.

— А моей маме всегда нравилось готовить. Проблема в том, что ты никогда не знал, в каком она настроении. В один день можно было получить гремучую змею на гриле, в другой — чизбургер. А когда ты этого меньше всего ждал, тебе подавали рагу из гусиных шеек.

— Рагу из гусиных шеек?

— Поэтому я часто ела у соседей. — Воспоминания пробудили аппетит, Брайан достала два шоколадных батончика и предложила один Шейду. — А какими были твои родители?

Разворачивая батончик, Шейд увидел полицейскую машину в соседнем ряду и стал сбрасывать скорость.

— Мои родители вышли на пенсию и переехали во Флориду. Отец рыбачит, мать держит небольшую ремесленную мастерскую. Боюсь, все довольно скучно.

— Вовсе нет! — Брайан на мгновение задумалась над его словами. — Пока я не уехала учиться в колледж, не знала, что почти у всех родители — обычные вменяемые взрослые. До тех пор мне и в голову не приходило, что мама и папа странные. Пожалуй, не догадывалась о том, как сильно они на меня повлияли, но Роб открыл мне глаза на некоторые вещи. Я, например, только от него узнала, что ужинать принято в шесть. Я-то привыкла перекусывать в десять вечера попкорном и арахисовым маслом.

— Роб?

Она бросила на Шейда быстрый взгляд и снова уставилась на дорогу сквозь лобовое стекло, решив, что ее спутник слушает очень внимательно. Так слишком легко рассказать о себе больше, чем рассчитываешь.

— Это мой бывший муж. — Брайан знала, что слово «бывший» не нужно рассматривать как позорное клеймо, это ведь всего лишь обозначение статуса, но для нее оно по-прежнему символизировало только одно: она не справилась с данной ею клятвой.

— Все еще переживаешь из-за развода? — выпалил Шейд, не сумев сдержаться. Ему хотелось окружить ее заботой, хотя он и пытался научить себя не вмешиваться в чужую жизнь и не связываться с чужими проблемами.

— Нет, это было много лет назад. — Передернув плечами, Брайан откусила от шоколадного батончика и спросила у себя, переживает ли она? Нет, не переживает. Просто она всегда была впечатлительнее, чем другие. — Только жаль, что ничего не получилось.

— Переживать — это даже хуже, чем нервничать.

— Может, и так. Ты ведь тоже был женат?

— Был. — Его голос звучал очень спокойно.

Брайан подарила Шейду долгий жесткий взгляд.

— Это запретная тема?

— Я просто не люблю ворошить былое.

«А рана оставила шрам», — подумала Брайан. Ей было интересно, беспокоило ли это Шейда, или он действительно подшил чувства в каталог и забыл. Впрочем, не ее дело. Да и вряд ли бы такой разговор помог наладить отношения.

— Когда ты решил стать фотографом? — Брайан полагала, что эта тема безопасна и не содержит острых углов.

— Мне было пять, и ко мне в руки попала отцовская тридцатипятимиллиметровая камера. Когда он проявил пленку, там обнаружились три кадра — наша собака крупным планом. У отца так снимать не получалось, и, как мне рассказывали, он тогда не знал, что делать, то ли хвалить меня, то ли сажать под замок.

Брайан улыбнулась.

— И как же он поступил?

— Он купил мне фотоаппарат.

— Ты меня опередил. Я не интересовалась фотосъемкой до старших классов. А потом просто влюбилась, хотя раньше хотела стать звездой.

— Актрисой?

— Не обязательно. — Брайан снова улыбнулась. — Просто звездой. Звездой чего угодно. Лишь бы был «роллс-ройс», платье из золотой парчи и огромный пошлый бриллиант.

Теперь уже расплылся в улыбке Шейд. Брайан постоянно заставляла его улыбаться, у нее был настоящий талант!

— Какой непритязательный ребенок!

— Да нет же, материалист! — Она предложила ему свой стакан, но Колби отказался. — Когда я проходила через этот период, мои родители опять взялись за старое. Так что, думаю, это был мой способ заявить о собственном протесте людям, сопротивляться которым невозможно.

Шейд посмотрел на пальца Брайн, на них не было ни одного кольца, и на ее полинявшие джинсы.

— Кажется, ты это переросла.

— Я не создана для того, чтобы стать звездой. К тому же кому-то надо снимать футбольную команду. — Брайан доела батончик и прикинула, когда они остановятся где-нибудь пообедать. — И я вызвалась на это, была по уши влюблена в одного игрока. — Она допила газировку и бросила пустой стакан к бутылке Шейда. — Но в первый же день прониклась нежными чувствами к камере, и футбольный защитник был забыт.

— Не повезло ему.

Этот неожиданный комплимент удивил ее, и она повернулась к Шейду.

— Это приятно, Колби. Не думала, что ты на такое способен.

Он не стал сдерживать улыбку.

— Только не вздумай привыкать!

— Боже упаси! — На самом деле Брайан очень обрадовалась его вроде бы будничным словам. — Короче говоря, мои родители ужасно обрадовались, когда я стала просто одержима фотографией. Всю жизнь они боялись того, что у меня нет творческих задатков, и я добьюсь ошеломляющих успехов в бизнесе, а не в искусстве.

— А ты добилась успеха в обеих сферах.

На мгновение Брайан задумалась. Ей показалось странным, что она так легко забыла об одном аспекте своей работы, сконцентрировавшись на другом.

— Пожалуй, ты прав. Только не говори об этом моим родителям.

— Не скажу.

Знак «Ремонт дороги» Шейд и Брайан увидели одновременно и — поняли или нет — подумали об одном и том же. Брайан тут же потянулась за камерой, а Шейд затормозил и съехал на обочину. Прямо перед ними бригада дорожных рабочих укладывала на асфальт заплатки и ровняла их, потея под высоким солнцем Аризоны.

Шейд отошел в сторону в поисках ракурса, который позволил бы поймать в кадр технику и людей, боровшихся с эрозией. Каждое лето вновь и вновь разгоралась эта борьба, и нет ей конца, пока существуют дороги. Брайан в это время подошла к одному из мужчин.

Он был лыс, и желтая бандана, повязанная вокруг головы, защищала его голову от палящего солнца. Лицо и шея покраснели от жары, живот нависал над ремнем, стягивавшим рабочие штаны. Сверху на мужчине была простая белая футболка, сильно выделявшаяся на фоне ярких, украшенных надписями и картинками маек его коллег.

Чтобы подобраться поближе, Брайан надо было заговорить с мужчиной, парируя насмешки и ухмылки других рабочих. Она сделала это с апломбом и очарованием. Любой специалист по связям с общественностью потирал бы ладони от удовольствия. Брайан была твердо уверена в том, что отношения между фотографом и моделью всегда отражались на фотографии. Так что всегда сразу по-своему пыталась их наладить.