Лондонский туман - Кристианна Брэнд

своего дома, хотя он находится совсем рядом и Тедвард знает дорогу. Когда я обнаружил тот дом пустым, то подумал, что ошибся, и поездил еще немного. Я нашел Хэрроу-плейс, Хэрроу-стрит и еще несколько улиц с похожим названием, но ни на одной из них не было дома с таким номером, поэтому я бросил поиски и вернулся.

— А вам не пришло в голову позвонить домой?

— Я позвонил, но позже, когда связи уже не было. К тому же это ничего бы не дало — я думал, что сообщение от пациента приняла Мелисса, а она еще не вернулась, так что они ничего не могли мне сообщить. Какое-то время я продолжал поиски.

— Случай был серьезный, если вы так беспокоились?

— Для меня важны все пациенты.

— Не сердись, Томас! — взмолилась Матильда. — Он так же вел себя с мистером Чарлзуэртом, Кокки, когда тому его история показалась сомнительной. Конечно случай был серьезный — маленький ребенок, который мог умереть. Верно, Томас?

— Это были личные пациенты или из вашего участка?

— Откуда я знаю? — сказал Томас. — У меня нет даже их фамилии. Но вряд ли в таком районе могут быть платные пациенты.

— А это ваш участок?

— У меня нет участка! — рявкнул Томас. — Я позволяю моим пациентам жить, где им нравится.

— Я просто задаю вам те вопросы, которые будет задавать полиция. У вас был адрес больного ребенка. Вы выехали в почти непроницаемом тумане и потратили два часа на поиски. Не могли они за это время отправить ребенка в больницу?

— Возможно, они так и сделали, раз дом был пуст. Но я не мог на это рассчитывать. Если пациенты вызывают по телефону врача, они, как правило, терпеливо ждут, не сомневаясь, что рано или поздно он придет. К тому же они вряд ли рискнули бы везти больного ребенка в таком тумане. И вообще, что плохого в том, что врач поехал к пациенту? Ради бога...

— Придержите коней, сынок. Никто вас ни в чем не обвиняет.

— Как бы не так, — усмехнулся Томас. — Слышали бы вы их вопросы. Где я нашел сообщение? На каминной полке возле телефона в этой комнате — на клочке бумаги. Где оно теперь? Я разорвал его и бросил в огонь, переписав адрес в мою книжечку. Не было ли это глупым поступком? Возможно, было, если я переписал адрес неправильно, но, к сожалению, я это сделал. А почему к сожалению? Потому что, мой дорогой инспектор, теперь я не могу продемонстрировать этот клочок бумаги и доказать, что он существовал. И никто в доме его не видел. Никто не принимал сообщение и не записывал его. Ни Матильда, ни Роузи, ни бабушка. Мелисса тоже говорит, что не делала этого, а больше в доме никого нет.

— Хм? — произнес Кокрилл. — Звучит скверно.

— Для инспектора Чарлзуэрта это звучит достаточно хорошо, — сказал Томас. — Он уверен, что я помахал перед носом у Матильды пустой бумажкой, сказал ей, что должен ехать к больному, ушел, не повидав Верне, очевидно с целью избежать обвинения, что я убил его, так как мне не понравилось его лицо, болтался в тумане, пока не увидел свет наверху и не понял, что Матильда оставила гостя одного, пробрался в холл, достал из ящика мастоидный молоток, выманил Верне из гостиной и огрел его молотком по башке. А потом, не будучи достаточно опытным врачом, чтобы определить, жив человек или мертв, я снова вышел в туман, оставив жертву сообщать по телефону, что он умирает. — Томас посмотрел Кокриллу в глаза. — А самое скверное, что как бы глупо это ни выглядело, опровергнуть это невозможно. Чарлзуэрт не такой дурак, каким кажется.

— Что здесь происходит? — поинтересоваался инспектор Чарлзуэрт, входя в дверь.

Глава 7

Мистер Чарлзуэрт казался Роузи просто чудесным. Чтобы инспектор Скотленд-Ярда был так молод и хорош собой, с такими стройными длинными ногами и красивыми серыми глазами! Жаль, конечно, что он подозревает беднягу Томаса. «Полагаю, — думала она, — я могла бы обвести его вокруг пальца — сказать, что это был грабитель, и покончить с этим». Обмануть мистера Чарлзуэрта было бы приятно само по себе.

Мистер Чарлзуэрт был очень рад (и притом искренне) видеть инспектора Кокрилла — никакого подозрения в недружелюбных чувствах и оскорбительных намерениях не возникло в его бесхитростном сердце. Он пожал старику руку, спросил о преступлениях в Кенте, как будто речь шла о шалостях в начальной школе, и весело отозвался о деле Джезебел, которое они расследовали вместе, очевидно, позабыв, кому оно обязано своим раскрытием. Кокрилл, только что убеждавший семью Эванс быть откровенными с полицией, подавал им плохой пример. Он случайно оказался в Лондоне и случайно заглянул к своим друзьям Эвансам...

— Я застал их в печальной ситуации и подумал, что, возможно...

— Мы подумали, что Кокки, возможно, сумеет объяснить вам, как глупо предполагать, что Томас мог убить Рауля, — прервала Роузи, — и помочь вам узнать, кто это сделал.

Кокрилл энергично это отрицал. Чарлзуэрт заявил, что был бы только рад обсудить дело с инспектором, но слова Роузи явно вернули его с неба на землю. Они вышли в сад вдвоем.

— Откровенно говоря, инспектор, мне не нравится это дело.

— Мне тоже, — сказал Кокрилл.

— Он выглядит славным парнем, — продолжал Чарлзуэрт. — И тем не менее...

Они сели на сырую каменную скамейку возле тутового дерева, подстелив макинтош Кокрилла, и предложили друг другу сигареты.

— Вы должны признать, что история с телефонным сообщением весьма сомнительна.

— Не вижу, каким образом вы можете основывать на ней обвинение. Всякое случается. Возможно, эта глупая девушка-секретарша, Мелисса, забыла, что записала сообщение, или же впала в панику и отрицает это. Может быть, она знает, что записала его неверно.

— Она производит впечатление странной девушки, — задумчиво промолвил Чарлзуэрт. — Хотел бы я знать, почему она не вставляет заколку в волосы.

— Когда девушка позволяет волосам свисать на лицо, это верный признак комплекса неполноценности.

— В таком случае, девушка по имени Вероника Лейк{26} тоже им страдала, — усмехнулся Чарлзуэрт. Если старик ударится в психологию...

К ним подошел сержант Бедд, ступая большими ногами по заросшей садовой дорожке бесшумно, как слон в джунглях. Его мешковатый темно-серый костюм также