Змеиная Башня. Учебник лекаря - Павел Беспалов

как колосья пшеницы весной. Властное, деспотичное желание убивать вытесняло все остальные чувства. Казалось, я проваливаюсь в тёмный бездонный колодец, откуда вырываются мрачные руки, обвивающие меня с ног до головы.

Жажда убийства повела меня. Шепот стали молил окрасить лезвие свежей кровью.

Я обнажил клинок, и он вспыхнул.

— И чем ты занят? — недовольно проскрежетал он. — Только дурак выбросит оружие! Только дважды дурак покроет клинок слабым огнем! Какой в этом толк? Попробуй поднять температуру в пять раз.

Его грубый насмешливый тон прозвучал как пощечина, резко отрезвив меня. Ощущение всемогущества, только что охватившее меня, постепенно вызывало ужас — тем временем кабан с удвоенной яростью бросился на меня.

Холодное дыхание смерти коснулось моей шеи. Яростные янтарные глаза зверя словно пытались затянуть меня в ледяной ад. Но я не мог позволить себе опозориться снова.

В нос ударил зловонный запах, смесь дикого звериного смрада и обгорелой плоти. Кабан приближался, ныряя бивнями, как и ожидалось. Я, точно испуганный заяц, отскочил в сторону и с размаху вонзил острие клинка под чешуйки на его боку.

Кабан взревел от боли, взмахнув хвостом. Он ударил меня в бедро сломанными бивнями, которые глубоко вошли в плоть. Боль пронзила все тело волной.

Старик, не раздумывая, спрыгнул с дерева, собираясь прийти на помощь. Но в этот момент я направил мощный поток пламени, обвившего рукоятку клинка, окутывающего перекрестие и устремившегося по лезвию прямо в тушу зверя.

Из всех щелей кабана повалило тёмно-голубое пламя. Я видел, как его внутренности превратились в обугленное месиво. Ещё мгновение — и от него не осталось ничего.

Зверь рассыпался, словно песчаный замок, под порывом ветра, который уносил прах к небесам.

Я повалился на обожженную землю. Струящаяся по бедру кровь напоминала мне, что я всё ещё жив.

— Эх… мог бы получиться вкусный обед. Больше не переводи продукты почём зря, — буркнул садист, даже не удостоив меня взглядом.

— Ты это называешь нормальным обучением? Ты психически здоров? — пробормотал я, едва слышно.

— Знаю! Не ты ли сам захотел освоить две профессии? Стоило бы выбрать поддержку: мы бы собирали травы и коренья. Я бы учил тебя, как лечить простатит у местных стариков! Но нет же, ты выбрал всё и сразу, — усмехнулся он, без злобы.

Возникло неловкое молчание. Я мрачно уставился на него.

— Когда я сказал учителю, что хочу стать боевым лекарем, он схватил меня за шиворот и бросил в лапы Ария-селес!

Это название можно перевести как Лев-душегуб…

— Ценой нечеловеческих усилий я вышел победителем. Моё тело превратилось в одну сплошную рану! Я жаловался? Нет! — грубо отрезал он. — Потому что я — боевой лекарь. Мой учитель — тоже. Пока голова на месте, сердце бьётся, а мозг цел — всё поправимо! — говорил он твёрдо, почти гордо.

— А ты, воплощение всеобщей мечты, держащий в руках силу, попирающую законы мира, смеешь ныть, как щенок? Стисни зубы и исцели себя! — сказал он, сложив руки за спиной, и раздражённо отправился обратно в деревню.

Я почувствовал странный укол стыда. Может, я действительно слишком много жалуюсь. Или старик просто умело играет словами, промывая мне мозги.

— И ещё! Собери на поляне земляной фрукт — Кабанье Лакомство. Он стоит дорого и хорош для мужской силы. Тебе пригодится в первую брачную ночь! И не возвращайся без него, понял? — крикнул он издалека.

Нет… мне показалось. Учитель — просто чудовище.

Глава 8 Двойной поединок

Два месяца я носил на плечах тяжелый мешок и занимался общей физической подготовкой. По вечерам учитель отправлял меня охотиться и собирать коренья и фрукты.

На спаррингах наставник нередко ломал мне нос или разбивал бровь, отправляя в нокаут одним точным ударом в подбородок. Потом будил меня нестерпимо кислым зельем — так я учился лечить себя.

С каждым днем боевые навыки и выносливость росли, как на дрожжах. Постепенно приходило понимание тактики боя, а запас пламени внутри меня становился больше.

Но ни разу мне не удалось попасть по старику — ни посохом, ни ветром, ни огнем. В своем мастерстве он был неуловимым призраком.

Он также учил меня анатомии, объясняя, как калечить людей.

Позднее мы провели странный ритуал, который должен был частично скрыть мою силу от посторонних.

Сейчас я стоял в центре деревни. На земле начертили широкий круг, по его периметру воткнули факелы. Неподалеку стояли скамьи, где местные жители уже начали пир.

Здесь царила атмосфера праздника: женщины возились с детьми, мужчины пили и пели. На одной стороне стояли скамьи для гостей.

Мария с бабушкой сидели в стороне. Я видел, что она нервничает и избегает смотреть на круг, боясь увидеть его границы.

На другой стороне ринга тренировался обнаженный до пояса Август. В его руке поблескивал добротный клинок средней длины.

Через мгновение к нему подошел отец, передавая круглый щит.

По другую сторону стояли его семья и еще двое незнакомцев в плащах, черных как деготь, с лицами, скрытыми глубокими капюшонами.

Седовласый староста заметил меня, попросил налить себе самогон, неспешно поднялся и вошел в центр арены.

— Претенденты на сердце прекрасной Марии здесь, — заголосил он.

Местные возликовали, подняли кружки к серебристым лунам.

— У вас есть последний шанс отказаться от поединка! Смелый Леонид, воспользуетесь?

— Начинай уже, знаешь, отказа не будет, — не выдержал Август.

— Хорошо! Правила просты: тот, кто переступит через бревна по периметру, считается проигравшим. Потерявший сознание выбывает. Признать поражение можно в любой момент. Каждый имеет право использовать любое оружие или способности.

— Поединок заявлен как не смертельный. Убивший ответит перед законом, и не важно, намеренно это произошло или случайно.

— Правила претендентам понятны?

— Да! — ответили мы в один голос.

— Когда осушу кружку, поединок начнется, — он вышел из круга, поднял кружку и медленно поднес к губам.

Я скинул рубаху и вошел в круг.

— Достаточно ли у тебя мужества сразиться без магии? — спросил он, не прекращая двигаться.

— Несомненно.

Разумеется, обещания я сдерживать не стану, если дело примет дурной оборот.

Мы крутились, как два голодных волка, готовых растерзать друг друга. Август источал надменную жестокость. Глазища сверлили меня, а клинок, как змея, скользил в воздухе.

Август ринулся ко мне, меч свистел в воздухе, целясь прямо в горло. Я едва успел увернуться, но его лезвие всё-таки скользнуло по руке, оставив глубокий след. Молниеносно я развернулся и ударил концом посоха в лоб — его голова отлетела назад, он пошатнулся, но не упал.

— Щитом прикрывайся! — донёсся чей-то крик.

Ублюдок хотел вспороть мне глотку, хотя бой был не на смерть.

Значит,