Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Разная литература » Прочее » Еленевский Мытари и фарисеи - Неизвестно

Еленевский Мытари и фарисеи - Неизвестно

Читать онлайн Еленевский Мытари и фарисеи - Неизвестно

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 32
Перейти на страницу:

— Ты Бога не тревожь, сама виновата. А ко мне чего пришла? Петро прика­зал, когда пьяная придешь, гнать взашей, пусть под плотом пропадает.

— Теточка Марусечка, он же убьет. Я пару часиков прикорну, и все пройдет. Вон там, за печкою.

— Анюта, сын приехал, и что я ему скажу, что пьяницам потакаю? Сколько раз ты.

— Какая же я пьяница? Так, для настроения. Просплюсь и домой. Только бы Петро не увидел, убьет он меня, — пьяные всхлипы перешли в пьяные рыдания.

— Знаешь что, Анюта, не могу. Сын приехал, что он подумает?

— На колени встану, теточка Марусечка! — на кухне что-то шмякнулось на пол.

— От, беда-горе, — вздохнула мать и сердобольно разрешила: — Иди, ложись. Фуфайку давай под голову положу, беда-горе.

Мать задернула занавеску, отделявшую запечек от кухни, потихоньку приот­крыла дверь и вошла в большую комнату. Увидела, что я не сплю, спросила:

— Тут покушаешь или на кухне? Давай я сюда принесу, — отдернула зана­вески на окнах, но в комнате немножко стало светлее, и она щелкнула включате­лем. — Иди мойся, брейся, да не пугайся, там за печкой Анюта храпит. Кто бы мог подумать, что сопьется. Ладно, Валя Чудикова, та с малолетства самогонку видела, около самогонного аппарата и выросла, ее батько гнал эту гадость безбож­но. А Анюта? Я думаю, сынок, что этот грех за нее пусть берут те, кто в Беловежи заседал. Пусть на их совести и эта погубленная душа будет. Они же с Петром денег дочери на квартиру насобирали, таким потом, что страшно подумать. Деньги-то и пропали. Петро держится, а Ганна совсем запила. Каждый божий день! Петро найдет пьяную, на руках принесет до хаты. От, беда-горе... Он ее и до столба во дворе привязывал, чтобы люди видели, ничего не помогает. Ничего.

Пока я завтракал, она сидела напротив:

— Огурцы у меня в этом году удались, видишь, какие. Это потому, что в бочечку засолила, и картошка хорошая, я ее чуть припушила салом с луком, ты такую в детстве любил.

Я кивал головой.

— Что-то у тебя, сынок, аппетита нет, дума какая гложет? Может, в семье что не так?

— Да все так, мать, все так! Надин подарок не примеряла, а ты примерь, а дети привет передают. Надо мне на почту сходить, позвонить.

— А чего на почту, у Рымашевских есть телефон. От них и позвонишь. А до почты пока дойдешь, нитки сухой не останется. — Она убирает со стола, вытирает клеенчатую скатерть. — Адась Рымашевский не с тобой ли в школу ходил?

— Да нет, он на пару лет постарше. А что?

— Когда Польша ницма грохнулась, так он туда чего только не волок, и как та граница выдерживала. Там у них еще с запольских времен родня, а теперь оттуда сюда возит. У него по здешним селам четыре ларька, если не больше, — и мать начала перебирать села, где Адась имел ларьки. Считала, запуталась, снова начала считать, снова запуталась. — Тьфу, старая, совсем одурела, оно мне надо. Все село к нему на поклон ходит.

— Ну, я на поклон не пойду.

— Ты нет, а я хожу, когда с пенсией туго. У него и дед богатый был, старо­стою в костеле состоял, в сороковом его в Сибирь вывезли. Бывало, как сцепится с нашими православными, только держись. Ох, и жадный был, а внук ничего. У него полсела должники. Мужики говорят, давай, Адам Петрович, выберем тебя председателем сельсовета, а ты нам все долги спишешь.

— А он?

— Смеется: «Еще время не пришло». Оно, конечно, на сельсовете не зажиру- ешь. Наверное, метит повыше.

— А куда повыше?

— Да теперь за деньги какую хочешь должность купишь, каким-нибудь депу­татом.

— Ну, мать, ты и скажешь.

— А разве не так? Васюня Цыганчук уже в больших начальниках ходит. А кем был? Помню, придет к нам, чтобы ты помог уроки сделать, замызганный, сопливый. А тетради? Как будто их под сковородку подкладывали. Думаю, вырас­тет, нигде места не нагреет, а теперь — Василий Ильич. Когда приезжает, предсе­датель сельсовета навстречу сломя голову бежит, чтобы, не дай Бог, не споткнулся Васюня на ямке какой.

— Как же он так смог?

— Так и смог. Рымашевский товар из Польши, а Васюня машины подержан­ные из Германии. Мастерскую свою открыл.

— Это где же?

— Там, около старой трансформаторной подстанции. Люди говорят, что он свой «Знак Почета» Рымашевскому за хорошие деньги продал и с этого начал. Пригонит, подновит и на продажу. Он же бывший колхозный бригадир, в техни­ке разбирается. Хотя, какое там разбирался, у него Иванко Матрунин да Денис Дудариков ишачат. — Мать смотрит в окно, выключает свет. — Пойду гляну, как бы Анюта с лавки не упала. — Вернувшись из кухни, продолжила: — Квартиру в городе купил. Мастерскую, говорят, на брата переоформил и живет себе припе­ваючи. Мы у него денег на новые подсвечники в церковь просили, так он такою беднотою перед нами выставился, что стыдно и рассказывать. И когда душа у человека иссохла?

***

Дождь поутих. Над Крестыновом в облачной рваности появились голу­бые дыры, в которые с оглядкой прокрадывался солнечный луч, подчеркивая, что днем в осенней унылости улица еще больше постарела. Ночью этого не видел. Вот два дома с заколоченными окнами, там сараи пошли набок, давно позабыв о хозяйской руке. Асфальт где продавился, где вздыбился, а где и вовсе блестел ямами, наполненными холодной водой. Мать их старательно обходила, негодовала:

— Как начали перекупщики за бульбой приезжать, так своими фурами все улицы угробили: ни пройти, ни проехать. Ты хоть свою машину не продал? И не продавай. У кого машина, тот хоть как-то еще двигается...

Она говорила так, словно мой перевод уже состоялся или состоится обя­зательно, и это она не подвергала сомнению. Еще в Минске на вокзале в ожи­дании поезда взял газету. В рекламной странице чисто случайно наткнулся на объявление: «Куплю ордена, медали, старинные деньги, иконы». Крамольная мысль: «А что, если.» застряла в голове и не давала покоя. Подумал, приеду, позвоню этому коллекционеру, узнаю расценки.

— Сынок, ты бы под ноги смотрел, а то идешь как попадя. Все лужи твои, — упрекнула мать, — принесем людям мокроты в хату, прямо неудобно.

У высокого забора из оцинкованного листа мать остановилась, осмотре­ла обувь, провела подошвами резиновых полусапожек по траве и нажала на черную кнопочку электрического звонка на железном столбе. По ту сторону исходил громкой злобою пес.

— У них не собака, а сущий дьявол, — мать еще раз нажала на кнопоч­ку, — хоть и на цепи, да все равно страхом пробирает.

От кирпичного дома, крытого такой же цинковой жестью, с большой застекленной верандой донеслось:

Кто?

— Верка, это я, тетка Маруся, вот сын приехал, хочет попользоваться вашим телефоном!

— Проходите, я собаку на короткую цепь посажу.

И на калитке громко щелкнул электромагнитный замок.

— Кто к нам пожаловал? — из полуоткрытой двери в просторную прихо­жую, хорошо и со вкусом обставленную, выглядывало сморщенное, похожее на печеное яблоко лицо.

— Ну, тебя еще не спросили, вечно высунешься, не дашь с людьми пого­ворить, — и хозяйка собралась прикрыть дверь в соседнюю комнатку, но лицо уперлось и не хотело прятаться.

— Чего ты мне рот затыкаешь, чего? И так как в тюрьме бедую.

— Началось, — негодующе произнесла хозяйка, — скажи еще, что тебя не кормят, не поят, спать не дают.

Старушка упрямо не давала закрыть дверь в свою комнатку.

— Это ты, Маруська, видишь, что они со мною делают, свежего челове­ка только по телевизору вижу, а так, чтобы поговорить. Вот дожилась так дожилась, никому я, Маруська, не нужна, смогли бы, так живой в могилу закопали, антихристовы дети.

— Мать, ну что ты такое говоришь, не позорь.

— Вы и так опозорились, на грошах помешанные. я вам.

Хозяйке все же удалось отправить старушку за дверь и повернуть ключ в замочной скважине.

— Так оно спокойней будет, а то ведь не даст позвонить. Как кто придет, так обязательно встрянет и начинает учить уму-разуму. Тетя Маруся, давайте в залу пройдем, а Коля пусть телефонует. На межгород через ноль, а потом восьмерка, — пояснила она.

Несколько раз набрал номер коллекционера, но из белой трубки все время доносилось пипиканье, оповещавшее, что номер занят. Подумал: «Востребо­ван человек!»

В боковую дверь громко стучали, и оттуда донеслось: «Открой, кому говорят, открой, а то милицию вызову! Мне с Маруськой надо поговорить, открой!» — опять стук. Под это грозное требование во двор въехала машина, послышались радостное повизгивание собаки, веселый громкий мужской голос: «Мухтарик, это кто тебя так коротко зацеповал? Хозяйка? Ну, сейчас мы ей выделим по полной норме».

В прихожую вошел Рымашевский, высокий, рыжеволосый, в кожаной куртке и новеньких джинсах:

— О, у нас, оказывается, гости! Никак пан Лунянин пожаловал? Каки­ми судьбами? Сколько лет все мимо да мимо. Почему на столе пусто? Где хозяйка? Верка, Верочка, почему на столе пусто? — Он энергично сбросил кожаную куртку, повесил на стул. — Так с гостями никто не поступает, а Рымашевские тем более. — И не дожидаясь жены, несуетливо, но быстро доставал из огромного холодильника котлеты, уже нарезанные сыр, кол­басу. Оттуда же извлек запотевшую бутылку, пояснил: «Виски, шотланд­ское!»

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 32
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Еленевский Мытари и фарисеи - Неизвестно торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться