курьер.ru - вячеслав антонов

Люди из российской делегации, среди которых присутствовало и прямое начальство Шинкарева, разговор с дамочкой заметили, но виду не подали. В этой киприотской шарашке, похоже, были свои правила игры, которые следовало узнать, и чем скорее, тем лучше.

Переводчица вернулась быстро, но взгляд ее изменился, под внешним хмелем словно заработала программа. И походка была твердой.

—   Ну? — спросила она, глядя Андрею прямо в глаза.

—   Что?

—   Твой номер? «Назад дороги нет?»

—   Четыреста десять.

—   Чао!

Мгновенная улыбка — и никакой программы в блеснувших глазах. Крутанула попой на развороте и исчезла с азиатами. А номер своей комнаты не сказала. Так что — ждать, не ждать? А если ждать, то когда? И кого — может, десяток негров с пушками? Андрей уже пожалел о новом знакомстве, решив в любом случае пойти в отель и принять душ, — в индонезийской влажной жаре потеешь беспрестанно.

Погоняв душ между горячей и холодной водой и попутно простирнув кое-что с себя, он вышел из ванной, переодевшись в мягкие белые штаны и такую же футболку. Пора было завершать день привычным способом: пара асан и на боковую. В этот раз хватило его только на «позу собаки», и, выйдя из асаны, он завалился на кровать, прихватив «Black Belt» с Чаком Норрисом на обложке, купленный в гостиничном киоске.

Подал голос телефон. Обычно звонил кто-то из начальства, как правило, с приказом о немедленном выходе на «обеспечение».

—  Слушаю! — четко, по-русски ответил Шинкарев.

—  Привет. Какой у тебя голос... бр-р-р... тоталитарный.

—  Прошу прощения, кто это? — Андрей перешел на «инглиш».

—  Пэт. Спиртное есть или мне принести?

—  Сейчас посмотрю. Да, тут есть что-то, в мини-баре.

—  Лучше я принесу. Приготовь бокалы, я из горлышка не пью.

В дверь постучали минут через десять. Не начальство, не негры — вошла она сама, с бутылкой шампанского в руке. Волосы успели слегка развиться, крупными мягкими кольцами падали на блестящую черную ткань не то платья, не то халата. Черные чулки, черные лаковые туфли на высоких каблучках-шпильках. Войдя, протянула ему бутылку:

—  Открой, пожалуйста. Знаешь, тебе в спортивном костюме намного лучше.

—  Тебе этот тоже идет.

Удобно говорить по-английски — нет разницы между «вы» и «ты». Очень... функционально. Быстрее переходишь к главному.

—  За что выпьем? — спросил Шинкарев.

—  Ты скажи.

Разлив шампанское по бокалам, Андрей поднял свой. «Ну-у-у, за единение», — вспомнился тост генерала Иволгина из «Национальной рыбалки».

—  За знакомство, — слегка коснувшись ее бокала, Андрей сделал глоток. — А можно тебя спросить?

—  Смотря о чем.

—  Про твою грудь. — Андрей решил сразу внести ясность в происходящее.

—  Да? И что в ней интересного? — Патриция по-женски бросила взгляд вниз.

—  Как делают, что она вот так стоит? Это же...—

он задумался, вспоминая «френч», — pas normal (Ненормально (фр.)).

— А, вот ты о чем. По-разному: иногда это крой платья, иногда с помощью бюстгальтера. Вот, как сейчас. Видишь?

Женщина распахнула и отбросила халат, оставшись в черном кружевном белье, сквозь которое просвечивали небольшие соски на груди и треугольник волос внизу. Волосы были рыжеватыми, почти золотистыми; такие же — на тонких загорелых запястьях.

— Смотри, — спокойно продолжала она, — бюстгальтер их держит. А если снять... Помоги, пожалуйста. Нет, не так.

Следуя указанию Патриции, Шинкарев лег на спину, а она встала над ним на четвереньки. Тогда он закинул руки ей за спину, расстегнул бюстгальтер, и перед его глазами свободно повисли ее груди. Они были небольшими, но плотными, без всякого силикона, по крайней мере осязательно.

—   Как по-русски красиво предложить даме секс? — спросила Патриция. — Предложи мне.

—   Барышня, позвольте вам впиндюрить! — по-русски предложил капитан Шинкарев, вспомнив поручика Ржевского.

            — What? (Что? (англ.)) — не въехала «барышня».

—   Я пошутил, — ответил Андрей по-английски. — В русском языке нет красивой формы предложения секса. Насколько я знаю.

— Жаль, — прошептала женщина, перевернувшись на спину, — Давай понемногу. Petit-a-petit ( Потихоньку, не торопясь (фр.)).

—   О'кей.

Прямо с кровати, протянув руку, Андрей достал из бара кусочек влажного льда — он блестел, переливался под светом лампы. Андрей капнул Патриции на губы, затем медленно провел по горлу, по ложбинке между раскинутыми грудями, потом — еще медленнее — вдоль эластичного пояска узких мягких трусиков. Патриция закрыла глаза, откинула голову — губы приоткрыты, зубы стиснуты, дыхание хриплое. Стянув с женщины трусы и взявшись за лодыжки, Шинкарев широко развел ей ноги, согнул их в коленях. Открылась влажная розовая щель. «Человек раздвоен снизу, а не сверху, — мудро заметил Козьма Прутков, — затем, что две опоры надежнее одной». Так-то оно так... Впрочем, дело пошло своим чередом, и через несколько минут женские ноги в темных туфлях, закинутые на плечи мужчины, конвульсивно подергивались в такт его ритмичным толчкам.

После всего они немного полежали рядом, и Патриция почему-то снова упомянула про ту карусельную лошадку из стрип-шоу. Сказала, что хочет себе такую же. «В детстве, что ли, не доиграла?» После этой встречи Шинкарев хотел понять, была ли какая-то иная цель у этого знакомства. Вербовать его не пытались. Важной информацией он не обладал, да она ни о чем и не спрашивала. Тогда что, просто симпатия? Нет, было за этим что-то, но вот что именно, Андрей не выяснил — ни тогда, ни позже, хотя они еще несколько раз встречались на разных международных перекрестках.

А в ту ночь, выпив на прощанье, она отправилась досыпать в свой номер. Оба были люди служивые, и каждого ждал трудный день. Андрей, еще раз сходив в душ, тогда уснул быстро, и сейчас тот сон сливался с нынешним сном, в пустой комнате, изрисованной лунными тенями. Было бы вполне естественным, проснись Шинкарев вдруг от прикосновения горячего женского тела, скользнувшего к нему в постель. И он проснулся — но в одиночестве. По-прежнему было темно, тени на потолке немного сместились. Что разбудило Шинкарева? Вроде бы ничего, в доме стояла тишина. И все же внутреннее чувство говорило ему, что спать не время. Андрей оделся, оставшись босиком. Что дальше? Спуститься в гостиную? Если что, можно сказать, что захотелось еще выпить в баре. Или покинуть дом через окно, благо с вечера оно осталось притворенным, но не запертым? Андрей осторожно отвел створку и, подтянувшись на руках, скользнул в ночные прохладные джунгли.

Над окном стена дома поднималась метра на полтора, дальше шла одна из террас.

«Туда не надо. И в сад спускаться не надо, наследишь только».

Показалось, что на бликующей глади моря что-то мелькнуло. Шинкарев пригляделся: вроде бы узкое темное пятно пересекло лунные блики и пропало. Ощупав босой ногой шершавую, чуть влажную поверхность известняка, Андрей осторожно двинулся в сторону моря. Виллу он обходил по скале, цеплялся за гибкие стволы деревьев, время от времени скрывался в нависающих зарослях.

Дом остался позади, скала пошла на спуск, выдвигаясь в море. Там, на воде, снова мелькнул темный силуэт. Теперь Андрей понял, что это такое: сверхмалая подводная лодка, какие используют для диверсионных высадок. По скале Шинкарев продвигался бесшумно, короткими рывками пересекал участки, освещенные луной, замирал и осматривался в глубоких тенях. С моря послышался рокот, и у берега показалась резиновая лодка с мотором, идущая на малом ходу. В лодке виднелись два человеческих силуэта. «Резинка» скрылась в бухточке, отделенной от пляжа скалой; звук мотора на мгновение усилился, срезонировав меж мокрых каменных стен, затем умолк. Плеснули весла, лодка исчезла в глухой темноте.

Андрей ждал, вжавшись в широкую расщелину. Минут через пятнадцать снова послышался плеск весел. Ритмично заурчал маломощный моторчик, булькнув, заработал винт. Лодка пошла в море, к ожидавшей ее субмарине. Потом субмарина неслышно погрузилась, море снова стало пустынным.

Андрей оглянулся в сторону виллы — слабый свет зажегся в баре за стеклянной стеной. Там двигались две фигуры — похоже, Крыса и Чен. Чен наклонил бутылку над стаканами, чокнулся с Патрицией, и оба выпили.

«Пока у них свет горит, они снаружи ни хрена не видят. Живо в дом! А то еще вздумают пригласить в компанию... вот смеху-то будет!»

Проскользнув в комнату, Андрей прыжком приблизился к двери, приотворил ее, прижавшись к стене. По лестнице, облицованной кафелем, прошлепали босые ноги Крысы — ее походку он знал на слух.

— Ты все поняла? — снизу, из гостиной, послышался негромкий голос Чена.

—  Разделить на две части, — внятным шепотом ответила Патриция.

—  Точно. Готовить первую, но ключевые данные свести во вторую.