Дом, где живет чудовище - Мара Вересень

собой поскрипывающую тележку. На распорках и натянутых между ними веревках под выгоревшим тентом покачивались пучки трав. Когда колесо тележки попадало в неровность на мостовой, внутри дружно звякало. Травник ворчал и косился через плечо на свое добро.

Резкий и пронзительно холодный порыв ветра ударил в лицо, будто плеткой стегнул. Остро пахнуло травами. Лошадь тряхнула ушами, по глянцево-черной шкуре пробежала волна дрожи, а у Аларда появилось это чувство… предчувствие, что снова будет гроза.

Травник поравнялся с Эдселе, и взгляд зацепился за висящие наособицу пучки трав, переплетенных красным шнурком.

— Милейший, — Алард в два шага оказался рядом с повозкой.

— Добрый день, ваша светлость, — бормотнул мужчина, останавливаясь.

От тележки, да и от травника пахло так, что голова кругом шла и нещадно щипало в носу, но полынную горечь Эдсель слышал все равно. Руки сами собой потянулись к пучку.

Хрупкие внешне, но упругие стебли, крохкие листья. Алард растер один из них в пальцах, и запах почти оглушил, как в тот момент, когда Элира свалилась прямо на него в столовой. Он не хотел ее пугать, но гроза возвращалась.

В такие моменты ему было сложно оставаться… человеком. Да и не особенно хотелось, и всякий раз он с нетерпением ждал густой тишины, свинцовых туч, мрака, молний, пляшущих вокруг, белых и яростных. Не тех, что оставили черные следы на коже случайных жертв.

Одна постоянно возилась с вещами мисс Дашери, другая зачем-то взяла ее шаль…

— Что это? — спросил он у Травника, неохотно оставив полынный пучок.

— Оберег. От дурного, от беспокойных душ, — ответил тот, с поклоном принял монетку и покатил дальше.

Алард мысленно усмехнулся, и у этой усмешки был горький полынный вкус. Не от него ли у мисс Дашери оберег? Ведь он вполне сойдет и за дурное, и за беспокойную душу. А прочих беспокойных душ в доме нет, только за его пределами, разве что Элира тайком привезла парочку в своих сундуках.

Дождавшись, наконец, неуловимого торговца и став обладателем приятно похрустывающего свертка, Эдсель направился в поместье.

Окраинные улочки Статчена, сплошь состоящие из маленьких, будто кукольных домишек, утопали в цветах. Солнце подмигивало сквозь покачивающиеся ветви растущих как и где придется деревьев, скользило по лицу и норовило брызнуть светом в глаза, но Алард нацепил капюшон.

Выбравшись за пределы городка, пришпорил лошадь и всю дорогу до поместья, закончившуюся как-то очень уж быстро, думал, как вручить подарок и уместно ли вообще это делать. Решил, что если наткнется на тетушкину помощницу сразу по приезде — отдаст. И тут же успокоился, потому что точно знал — до обеда Элира всегда занята и ее не будет видно, пока не придет время накрывать на стол.

Но девчонка будто нарочно поджидала его во дворе. Алард не сразу ее заметил. Она его — точно нет. Шла полностью погруженная в себя и чему-то улыбалась, пока на пути не оказался фонтан. Замерла, уставившись в воду, отшатнулась, но рванувший из-за угла ветер толкнул обратно. Вцепилась в бортик и, едва не опрокинувшись в воду, застыла, как мраморное изваяние нимфы на постаменте в центре. Взгляд такой же — в каждом по темному омуту. Руки, которыми она себя обхватила, побелели.

Хрупнувший под копытами лошади гравий сработал не хуже хлопушки, и Аларда, наконец, заметили.

— Вас будто специально тянет куда-нибудь свалиться в моем присутствии: с обрыва, в обморок, в фонтан, — сказал он и спешился.

Процесс дарения пошел не по плану. Алард был не мастер дарить, а мисс Дашери, видимо, такой же не мастер подарки принимать. Пришлось едва не силой всучить ей сверток и поспешить прочь.

Эдсель не мог понять, что именно его больше всего взбесило: ее нежелание взять предложенное, то, что она опять на него не смотрела, или то, что смотрела. Прямо в глаза, почти не моргая. И взгляд выворачивал душу наизнанку, как предчувствие скорой грозы.

Избавив лошадь от седла, Алард специально обошел дом с другой стороны, чтобы успокоится. Ему это даже почти удалось, если бы не шелохнувшийся за стеклом силуэт, похожий на танцующую над озером розовую цаплю. Детское воспоминание, далекое и зыбкое, будто сон. Но это была всего лишь мисс Дашери, примеряющая его подарок.

Наверное, она почувствовала взгляд. Обернулась. Сдернула шаль, спрятала обратно в бумагу, и Эдсель отчетливо понял — больше не наденет. И даже понимал, почему. Это было правильно, но от спокойствия не осталось и следа.

— Алард? — мадам Дастин постучала и вошла практически одновременно, не дав ни секунды на ответ. Собственно, секунды Эдселю все равно не хватило бы, разве что маску по привычке успел надеть.

Все его внимание занимал конверт, которого не должно было быть среди важных писем. Подозревать в невнимательности или коварстве Элиру оснований не имелось, скорее, схитрила отправительница, наложив на конверт чары. Ей подобное было под силу. Тем более, она знала об отношении Аларда к различного рода увеселениям, приглашение на которое нашлось в конверте. И записка: “Говорить не обязательно, я просто на тебя посмотрю”.

— Тетушка? — Алард оторвался от созерцания с неохотой, хотя, смотри не смотри, письмо никуда не денется. Разве что взять — и в камин. Но ведь открыл уже. Нужно было сразу, не открывая. Теперь отправительница в курсе, что послание просмотрено.

— Ларди…

Эдсель глянул на тетушку Лексию с некоторой укоризной, ему уже давно не семь и даже не семнадцать, а она все еще зовет его, как мальчишку. Хорошо не при слугах.

— Ла… Алард, так нельзя, — вздохнула мадам Дастин и вернула укоризненный взгляд.

Эдсель задумался. За какие-то полдня он умудрился сделать довольно порядочно “нельзя”, поэтому точно не понял, что именно имеет в виду Лексия. Но та не торопилась с пояснениями, только вздыхала.

Вот если с завтрака начать, то сразу был десерт, потом экскурсия в мертвецкую и опрометчивые слова о погибших девушках, подарок этот и процесс вручения, поставивший нервы торчком, а едва успокоился — пронзительный смутный образ сквозь пронизанное солнцем окно. Так что обедал Алард потому, что следует, а не потому, что хотелось. Из всего запомнил только ягодный мусс. Из брусники. С медом.

К себе поднялся едва не бегом и содрал с лица маску, будто она душила его. Стоял перед камином, смотрел на пучок полыни, а видел танцующую над озером розовую цаплю. Успел подумать, что верно, вот так и сходят с ума. Сначала навязчивые состояния и ощущения, потом странные желания, а затем опрометчивые нелогичные поступки.

Схватил горькую траву, чтобы бросить в зев камина, но подержал в руках и опустил