Гаманчо (сборник) - Наталья Пяткина-Тархнишвили

Через год он был уже совершенно другим человеком. Напыщенный, вздорный, чванливый, немолодой и немодный, уставший и брюзжащий. Сутулый и невесёлый человек средних лет. Дела шли хорошо, но настроение было явно не очень. Радость поубавилась незаметно, он сам и не заметил как. Общение дома было трудным, он не высыпался. Приходя, он видел Анну, читавшую на диване, ужин накрывала домработница. Анна задавала один и тот же дежурный вопрос: «Ну что, как прошёл день?». Ответ совершенно не подразумевался, потому что она продолжала читать, не вставая. Кириллу казалось, что, если бы они жили в девятнадцатом веке, она, наверное, ещё бы протягивала ему руку для поцелуя… Фу ты, ну ты.

Кирилл стал пить, пить везде – в командировках, на работе. Перемещался исключительно «на водителе», сменив машину на «пенсионерский», как говорили его приятели, «вольво-седан». На работе скандалил и орал. Говорил по громкой связи, неожиданно бросал трубку. Увольнялись многие хорошие менеджеры, он, конечно, говорил, что незаменимых нет. С менеджерами уходили крупные клиенты. Кирилла Клевцова это не очень волновало. Он выходил из своего кабинета, словно шагал в открытый космос. В коридорах не здоровался. В общем, он принадлежал к другому кругу, он в нём вращался. Его статус в собственных глазах стал высоким и недосягаемым. Ему казалось, что он в состоянии решить любой вопрос.

Супругу называл исключительно по имени-отчеству. На праздничные корпоративы он или не приходил, или приходил обязательно с супругой. В этот момент на него было страшно смотреть. Его лицо становилось каменным, одновременно он был удивительно внимательным по отношению к жене. Шокирующе внимательным. Для неё он требовал отдельной комнаты для переобувания, сам снимал ей ботинки или туфли, становясь перед ней церемонно на одно колено. Надменная Аннушка презрительно оглядывала сотрудниц, для неё, девушки из другого круга, это был обслуживающий персонал. Идя рядом, они походили на ледяных истуканов, казались донельзя искусственными. Если же Клевцов приходил один, то ровно через час вставал и, громко объявив, что «обещал супруге быть к двадцати двум», откланивался.

Дела на работе пошли хуже из-за ухода ключевых управленцев. Пришлось объясняться с Капитонычем. Эти разговоры напоминали ему поляну на передаче «Дом», такой разбор полётов перед всеми. Деньги на постройку дачи уходили огромные. Аннушка выбирала самые дорогие двери, паркет ценных пород дерева, он кому-то объяснял: «Моя жена может себе это позволить, я не могу её ограничивать, она обладает превосходным дизайнерским вкусом и знает толк в дорогих предметах и материалах». Ну да, бытие определяет сознание.

В рабочем кабинете он выпивал. Один. Иногда наливал доверенным лицам, в основном женщинам. Что-то рассказывал о взаимопонимании, недопонимании, сложности жизни и прочем, прочем. Они слушали, втираясь в доверие, пользуясь этим и пытаясь его соблазнить. Казалось, он уже на грани, как в песне ДДТ, «по нолям кислород и бензин». Невмоготу стало ходить в галстуке, тяжело дышать, голова раскалывалась.

Вечером, поздно, где-то в половине девятого, он выходил из здания офиса, на ходу снимая галстук. Садился на заднее сиденье машины. Водитель ехал молча. Кирилл сидел, закрыв глаза, ему было холодно.

Вскоре ожидалось долгожданное прибавление в семействе. Естественно, рожать Аннушка собиралась за границей. Для этого они за полтора месяца «до» отбыли в Германию. Событие произошло благополучно. Родилась девочка, назвали Виолетта. Кирилл с облегчением вздохнул. У его Аннушки всё было не так, как у обычных женщин, в это он свято верил. И все девять месяцев он рассказывал по телефону Игорю, какая она бледная, как у неё болит спина, как по утрам она плохо себя чувствует. Игорь один раз спросил друга, почувствовав его усталость и стресс по голосу:

– Ты сам-то как? Звучишь как Терминатор.

– Да скорее бы всё… ну то есть по установленному плану. Я без вискаря совсем не могу. Вечером если не выпью, не засну.

– Что тебе сказать? Что на работе? Ты не поехал на Hamburg Messe, почему? Ты же никогда не пропускал эту отраслевую выставку.

– Да не до этого сейчас. И если честно, не хочу никуда ехать. На работе полный завал.

Родив, Аня расслабилась и подобрела, её родители отвлеклись от Кирилла, радовались внучке. Капитоныч открыл счёт на имя внучки, положил внушительную сумму.

Сотрудники фирмы Клевцова шутили: «Наверное, сам и ребёночка кормит». Кирилл приезжал на работу к девяти, невыспавшийся, помятый. На совещаниях молчал, добиться от него решения было невозможно.

Кирилл абстрагировался от всего. Вспышки его гнева на работе стали ужасны. Он швырял мобильники, они разбивались.

Ссоры с партнёром и топ-менеджерами вылились в серьёзные проблемы с поставщиками. Кирилл нёс финансовые потери, злился и пил ещё больше. Партнёр, с которым они успешно и плодотворно работали более восьми лет, неожиданно и настойчиво предложил поделить бизнес. Кирилл в ответ предложил не делить, откупился. Сумма компенсации была огромной, он влез в долги, взял серьёзный заём в банке. Тайком от Аннушки заложил дом в Финляндии, который купил, когда родилась дочь. Анна считала, что после рождения ребёнка она должна обязательно находиться в Финляндии, дышать чистым воздухом, радоваться тишине и наслаждаться озёрными видами, аккумулируя грудное молоко.

Кирилл сменил финансового директора, обнаружились большие проблемы с отчётностью, всплыли прочие огрехи. Менеджеры подворовывали, большие деньги утекали налево. На них покупались их квартиры, новые автомобили – «хонды» и БМВ. Кирилл всё видел, но сделать ничего не мог. Психовал, увольнял. Новые менеджеры приходили чужие, мутные, глупые, временные, совсем другие. Эпоха успеха Кирилла Клевцова уходила, он это понимал отчётливо.

На выходных Кирилл напился и поломал кусты роз в саду у тёщи, на что Капитоныч сказал, как всегда, что-то умное. Утром было немного стыдно, но Кирилл пошёл, извинился. Потом снова напился. Анна с ним не разговаривала. Ей было противно. И мина на её лице была противная. Чужое лицо собственной жены.

Они теперь часто не разговаривали. После рождения ребёнка секса не было. Аннушка церемонно отходила ко сну в перламутровом атласном пеньюаре, снимая его в темноте. Кирилл смотрел телевизор, допивая виски. Прятал пустые бутылки в шкаф, как мальчишка, чтобы не было скандала. Потом забывал их выбросить, домработница их находила и стучала хозяйке.

Выручки стали намного меньше. Кирилл перебирал бумаги, которые приносил на подпись финансовый директор, брезгливо вертел их в руках. Оставшись наедине, стучал пальцем по калькулятору, чесал голову и писал маленькие бумажки с цифрами. Денег не хватало.

Кирилл хотел бабу. На это сгодилась девушка из одного из его салонов. Он её приметил давно. Худенькая, тоненькая, с чёлкой, всегда с свитере-бадлоне, который ей очень шёл простотой покроя и одноцветностью. Наряды жены его теперь бесили яркостью, нитками и замысловатыми покроями.

Когда он заезжал в этот автосалон, они всегда встречались глазами и улыбались друг другу. Он не знал, как её зовут, но заметил давно. Для неё он был «сам Клевцов», поэтому его ощущения встречи с ней были прежними, когда он был любимцем девушек и праздником для дам всех возрастов. Секса он хотел пьяного, пошлого, без церемонностей и неестественности. Встречались в отелях, в его кабинете. Отношения были пустыми, девушка Ксюша иллюзий не строила и просила купить только айфон, джинсы «Дольче Габбана» и ещё какие-то туфли. Они трахались, выпивали и курили. Он практически утратил осторожность, цепляясь за этот островок жизни в его личном, чужом и непонятном мире.

У него стала часто болеть голова, он принимал обезболивающее, морщился и ждал семнадцати тридцати, когда уже можно было выпить виски в кабинете. Машинально подписывал некоторые бумаги. Курил стоя, глядя в окно и сбрасывая пепел в форточку. Домой ехать ужасно не хотелось. Он ненавидел дом, в котором жил.

Случайно на Петроградке он встретился с тёщей. Он припарковался под аварийкой и ждал Ксюшу, которая должна была выйти из метро, чтобы сесть к нему в машину. Тёща шла от стоматолога, вероятно, к машине с водителем, заметила его машину и направилась к нему. Отношения с тёщей у него всегда были нормальными, но сейчас она появилась совсем не вовремя. Ксюша, конечно же, тоже подошла не вовремя. Вид у Ксюши говорил сам за себя – обтягивающие брюки, короткая мохнатая шубка и высоченные каблуки. В общем, можно было в принципе не объясняться, но всё-таки было неудобно. Конечно, он сказал, что Ксюша занимается подготовкой к презентации новых моделей мотоциклов.

Концерт Blackmore's Night[5], на который они пошли с Аннушкой следующим вечером в Филармонию, ожидаемого удовольствия не принёс. Ей не понравилось, и она ушла после первого отделения. Он остался и досидел один, слушая прекрасные баллады Ричи Блэкмора и его жены. Он, Клевцов, всегда сидел с ней на любом, самом тухлом концерте до конца, мучаясь, но до самого конца. А она…