Гаманчо (сборник) - Наталья Пяткина-Тархнишвили

В больнице Клевцов препирался с докторами, две недели не брился и напоминал доктору Эйдману синантропа. В двухместной палате Клевцов лежал в одних трусах-плавках, чем шокировал входящих медсестёр и врачей, а также соседа по палате, наипротивнейшего геологического профессора Карпея, без умолку рассказывающего о своих экспедициях вплавь по Волге.

Отказывался принимать таблетки, подозревая медсестёр в недобросовестной раскладке, отказывался идти на рентген лёгких, который был двумя этажами ниже, на всю мощь врубал телевизор и смотрел его до двух часов ночи, доводя соседа-профессора до истерики с поднятием давления до 180. Доктор Эйдман, которого коллеги-реаниматоры из-за гиперэмоциональности не пускали к себе в соседнее отделение, вопил и отказывался его лечить. «Хам и пьяница! В сорок один год человек спустился с гор и обнаружил, что у него есть органы! Пусть выписывается, если хочет, пошёл он! Ему пить вообще нельзя! Ну и тип! Синантроп!»

За полтора года до этого Кирилл попал в аварию. Его мотоцикл сбила машина, и он с сотрясением мозга два дня пролежал в реанимации без сознания. Тогда с ним рядом была Лиза. И ему так нравилось видеть слёзы на её лице. Она плакала, потому что он лежал и ему было больно. Анька бы не заплакала.

С секретаршей Лизой он сошёлся просто и как-то быстро, без лишней романтики и ухаживаний. На собеседовании она ему понравилась. Белая кофточка, брючки, каблучки, два языка, деловая, глазастенькая, с ямочками. Умненькая, ноги и попа так себе, но всегда внимательная и заботливая. Когда он пьяный засыпал в кабинете, укрывала его пледом, который, как она сказала, она принесла из дома. Когда он просыпался, она была рядом и решала вопрос его транспортировки домой. Пару раз отвозила его домой на его же машине, сев за руль. В общем, обстоятельства толкнули его в её давно жаждущие объятия. Он даже не сопротивлялся. Молоденькая, моложе на тринадцать лет. Почему бы и нет? Денег на новые встречи, подарки, дорогих девушек из эскорта у него не было. Собственно говоря, многие из его прошлых знакомых девушек с удовольствием встретились бы с ним бесплатно, но их расспросы, их участливое выражение лица он бы не вынес. Слабым ощущать себя Клевцов не привык. А Лиза? Лиза выжимала ему утром сок принесённой соковыжималкой, контролировала время обеда и сопровождала его туда же – в принципе, тогда было неплохо. Несколько раз ездили вместе отдыхать, недалеко, в Грецию и Хорватию, вместе ныряли, Лиза с энтузиазмом поддержала увлечение Клевцова дайвингом. Потом, потом… Лиза хотела познакомить его со своей мамой, он отказался. Потом её ипотека, конечно, разговоры о ребёнке, непонятные, лишние словесные перепалки и… Лиза – на х. й! Может, и не надо было так грубо, хотя жить с ней в одном доме он не хотел. Зря съехались. Он наблюдал за ней в Контакте, она заходила и в два, и в три ночи, и в пять, заполняла стену цитатами о расставании, любви и непонимании, прикрепляла песни о том же, в общем – всё как обычно.

«Каждая на своём уровне, женщины ведут себя одинаково после расставания, – думал Клевцов, – говорящие фотографии, музыка о любви, демонстрация бессонницы или клубно-ресторанного загула, цитаты великих о любви, размышления на тему мужского поведения, эсэмэски с текстом типа “мне грустно” или “я скучаю”».

Зашёл на страницу Анны. Три друга, четыре фотографии – пустовато. Причёска новая, чёлки нет, улыбается глупо как-то, тётка незнакомая рядом, ресторан незнакомый.

Улыбнулся, вспомнил первый секс с ней. Когда её раздевал, дрожали руки. Она сидела молча, они даже не целовались. Но было страшно опозориться. Когда дошло до трусов, его бросило в пот. Как ему снять трусы с неё! Это же Анна! Повернуть её раком он не мог, сорвать трусы не мог, засунуть ей член в рот – нет… Это был кошмар тринадцатилетнего подростка. Тогда ему казалось – это настоящая любовь…

С выписным эпикризом, списком таблеток, которые надо купить, Клевцов вышел из больницы. Всё-таки его подлечили, он выспался, даже успокоился. И доктор Эйдман всё-таки прикольный, нормальный дядька.

В такси Клевцов подумал, что ехать домой не хочется. Есть нечего. Пить, сказали, нельзя. Больше гулять, никакого железа в зале, нагрузок на грудь и брюшную полость. Он и так уже года два не ходил в «Планету Фитнес». «Послезавтра приедет мама, поем домашнего». Клевцов постоял на набережной, подышал воздухом. Надо побриться, щетина какая-то рыже-седая – или кажется?

Выпил таблетки, лёг, не спалось. Смотрел в потолок. Вспомнил, как увлёкся в загородном доме альпийскими горками. Заказал кучу книг, советовался с дизайнерами. Две заказал – у профессионалов. Две сделал сам. Капитоныч пробубнил: «Ну, ну… Дизайнерской мыслишки, конечно, не хватает, но камней много натаскал». Аня засмеялась, шутка отца ей понравилась. А он, кстати, для неё, специально для неё насажал люпины, фиалки, тоунсендии, флоксы, колокольчик карпатский. Она же так любила цветы сиренево-фиолетовых оттенков! И камни выбирал, подбирал со знанием дела, и траву со смешным названием «зайцехвост» сажал. И даже консультировался в Ботаническом саду. Во время садоводства Клевцов выглядел как мальчишка: кепка назад, обрезанные джинсы, футболка. Ему даже нравилось, он отдыхал, он сажал «свой сад».

Он вообще очень старался для неё, для Ани… Наверное, как ни для кого больше. Но, казалось, она этого совсем не замечала. Она смотрела на него глазами отца, точнее, она всегда видела всё глазами Капитоныча. А Капитоныч Клевцова считал неудачником и никудышным зятем. «Чудовищный мезальянс», – так после развода охарактеризовал он их брак.

Игорю, что ли, позвонить? Прав был Игорь – не надо было тогда жениться. «Твой брак – это дань моде, – сказал он тогда. – Сначала продавщица из “Берёзки”, потом администратор гостиницы, потом владелица салона красоты, потом танцовщица мюзик-холла, потом тренер по фитнесу… Все твои девушки – дань моде на определённый момент, а надо искать свою судьбу». Кирилл лежал и думал. В темноте было хорошо. Было уютно. В темноте он был просто лежащим человеком.

Посмотрел пропущенные звонки. Звонила Лиза – два раза, звонил доктор – тоже два раза, звонила медсестра, толстушка Светочка, по поводу анализов на дому, звонил его главный бухгалтер, она работала у него последние три года, он ей доверял, всю невесёлую картину его дел знала в подробностях и цифрах только она; звонил Петр, его давний приятель, ресторатор и наивеселейший собутыльник.

Год назад, летом, на его яхте Кирилл и ещё трое их товарищей ходили по побережью Италии. Красивые места! Искья, вино, сицилийки… За одним из ужинов Кирилл вспылил и сошёл на берег. Собрал вещи и ушёл, как его мужики ни уговаривали. Нервы уже были ни к чёрту и ещё осознание того, что они богаты, а ты, ты, Клевцов, уже нет. Для него это было хуже всего. Хотя, конечно, об этом они не говорили.

Зашёл в Контакт, Лиза прислала сообщение, он не прочёл, знакомый женился, фото, точно где-то на Мальдивах, о, Риточка Капловская, очаровательный сомелье, было пару раз, но как-то так, без продолжения, она ещё рассказывала, что немножко «би», новая фотка, новая машинка БМВ – кто-то сделал такую инвестицию, о, Гриша на новом мотике… Быстро вышел, чтобы никто не заметил, что он «вошёл».

Снова лёг. То думал, то не думал. Сон пришёл мирный и тихий, неожиданный и властный, как всегда, укутал и успокоил его мечущийся разум и страждущий дух. Клевцов спал в жёлтой футболке, полосатых носках и трикотажной шапочке, было тепло, и снилась ему Аннушка… Незадолго до свадьбы они полетели в Италию, как было невероятно романтично – Венеция, гондолы, Аня в белом платке на голове, Рим… Она на фоне Колизея. Никогда красивее снимка он не делал – она в профиль, загадочная и прекрасная…

…Помнишь Железного Дровосека? Он просил у Гудвина человеческое сердце. Любить хотелось парню…

Эта история о любви и тривиальна, и абсолютно оригинальна. Как, впрочем, все подобные истории…

Прилагаю тебе её снимок. Это и есть Варя.

Я втрескался в неё сразу, как только первый раз увидел. Причём напрочь. Увидев во второй раз, втрескался наглухо. Вообще. Совсем.

Она случайно возникла года три назад на моей странице в «мейле», в числе тех, кто случайно забрёл на страницу. Они обычно висят в рубрике «ваши гости». Я сразу обратил внимание, что она довольно симпотная, ещё по фотографии. У неё, понимаешь, такой… очень нежный взгляд, без всячески привычного кривляния и кокетства. И… очень красивые глаза.

Я стал тут же «включать умного», писать ей что-то жизнеутверждающее и вызвал её интерес. Ещё в переписке я узнал, что она разведена, есть двухлетний сын, что встречается с каким-то парнем, с которым они вроде как расставались уже на момент нашей переписки.