Ткань наших душ (ЛП) - Моронова К. М.

Зачем делать жизнь скучной из-за размытых границ, которые рисует для нас мир взрослых? Я хочу быть ребенком. Хочу быть свободной от всего темного ночью.

Я впитываю все это в себя, пока Лиам прочищает горло. Я полностью затаила дыхание в ожидании старых историй о призраках. Его резкие черты лица еще четче вырисовываются в тусклом, мерцающем свете. Свет волнообразными движениями рисует тени на его подбородке и скулах. Его глаза сосредоточены исключительно на мне, и голод в них вызывает желание в моей груди.

— Десять лет назад Моника была бизнес-леди. Скромной. Причудливой. Ей было чуть за тридцать. Когда она пережила семейную трагедию и обнаружила, что психически нездорова, то стала жертвой «Святилища Харлоу».

Это те же слухи, о которых я слышала от других — те, что были в статьях Лиама о людях, пропавших без вести десять лет назад? Лэнстон подсаживается ближе ко мне, пока Лиам продолжает.

— Она нашла здесь друзей: Чарли, Бев и Нед. Она также нажила врагов: Брук и Винсента. Эти пятеро были больны. Все были преданы «Харлоу», как и Моника. Но один за другим они исчезли. В каждой истории порядок меняется; никто не может сказать наверняка, кто исчез первым. Но один факт остается неизменным: кто-то сбежал. Кто-то закончил то, что начал в «Харлоу».

Я открываю рот, чтобы перебить, но Лэнстон снова шикает на меня, крепко обнимая и хихикая.

— Говорят, что их кровь до сих пор здесь под слоями краски. Что их кости похоронены в подвале под цементом. Но никто так и не нашел этих шестерых. Говорят, что иногда их можно увидеть в комнате отдыха ночью, в отражении окон, как они смотрят на дождь и плачут. Некоторые говорят, что они до сих пор живы и продолжают жить дальше. Но никто, даже персонал, не знает наверняка.

Лиам останавливается и задувает свечу. Лэнстон встает и снова включает свет. Они оба смотрят на меня, ожидая увидеть в моих глазах страх или что-то подобное, но видят лишь очень недовольное выражение лица.

— Что это, черт возьми, было

Я скрещиваю руки.

Улыбка Лэнстона исчезает.

— Это тебя не напугало?

— Нет, это не имело никакого смысла.

Лиам качает головой.

— Вот почему они сделали версию игры «Clue». Это работает для игры, не так ли? Полно сюжетных дыр и тайн. Множество концовок и всего такого.

Я нахмурилась на него.

— Видимо, да, но как персонал мог не знать, что с ними случилось? У них же есть досье на каждого из нас, разве нет?

Я осознаю, что обеспокоенно тереблю подол свитера, и быстро сжимаю руки в кулаки, чтобы унять нервный тик.

— Конечно, но это также добровольное заведение. Многие люди за эти годы просто решили взять и уйти.

— Как ты думаешь, что случилось с Крос… — Лэнстон останавливается и быстро прикусывает язык.

Лиам бросает на него предостерегающий взгляд, и его челюсть сжимается.

— Люди постоянно уходят без предупреждения. В этом вся суть.

Знаю, что не должна давить, но я все равно это делаю. Может, это все вино, но я очень хочу знать. Кросби был соседом Лиама по комнате до меня. Что с ним случилось? Он тоже исчез?

— А кто такой Кросби? — спрашиваю я, прикипев к Лэнстону взглядом.

— Ушёл, — восклицает Лиам, а Лэнстон рассеянно смотрит на настольную игру. — Давайте уже поиграем.

Мне нужно спросить Лэнстона наедине, иначе я никогда не получу ответа.

Я беру карточку, Лэнстон тоже. Мы просматриваем правила, повторяем движения и начинаем играть раунд.

Какая странная история. Интересно, были ли они настоящими людьми. «Харлоу», безусловно, настоящий, и комнаты, кажется, тоже. После того, как я услышала рассказы девушек о людях и увидела плакаты о выезде и безопасности, считаю, что это должно быть по крайней мере частично реально. Сама доска странная, с изображениями насекомых и костей, разбросанных по комнатам, как украшения. Я уже видела эти изображения раньше…

Дневник Лиама.

Откуда у него записи об этой игре? Его дневник был переполнен исследованиями, некоторые из которых были написаны на латыни.

Он тоже верит в это.

Мне нужно еще раз взглянуть на его дневник.

Мы заканчиваем игру и смеемся, выпивая еще несколько стаканов, прежде чем мы с Лиамом возвращаемся в свою комнату. Уже далеко за полночь, а он с гримасой на лице продолжает проверять свой телефон.

Я дважды спрашиваю его, что случилось, но он не отвечает, поэтому прекращаю разговор.

Спрошу его завтра.

ⅩⅠ

Уинн

Первая неделя прошла не так уж и плохо.

Джеймс регулярно пишет мне смс, убеждаясь, что я принимаю лекарства и следую всем рекомендациям психологов. Я говорю ему, что все хорошо. Да, обычная рутина, но ничего страшного.

С этим можно справиться, напоминаю я себе.

Снотворное очень помогает. Я сплю всю ночь и просыпаюсь утром хорошо отдохнувшей. Лиам не будил меня больше с первой ночи. Судя по тому, что я вижу, как он одевается утром, у него нет новых порезов, так что, надеюсь, это означает, что он больше не убегает тайно.

Отдельной историей было избегание мужского расписания принятия душа.

Я не стесняюсь своего тела. Нет. На самом деле, я думаю, что выгляжу довольно хорошо.

Но я ненавижу, когда люди смотрят на меня.

Раннее утро — это единственное время, когда я (и еще несколько женщин, которые встают рано) могу попасть в ванную комнату. В среду я проснулась поздно, а в душ пошла в девять.

Никогда. Опять.

Мужчинам было на что посмотреть, и каждая кабинка была заполнена. Кто-то трахался, кто-то беззаботно пел и наслаждался душем, а я, как олень в свете фар, старалась зайти и выйти как можно быстрее.

Слава Богу, что Лиама там не было.

На выходе я столкнулась с Лэнстоном, и глубокий красный цвет его щек подсказал мне, что он, должно быть, видел каждый дюйм моего тела.

С этим можно справиться.

Сессии уже становится все легче выдерживать. У меня одно и то же расписание каждый день, кроме вторника, когда я встречаюсь с доктором Престином после утренней тренировки. Я до сих пор не играла на пианино во время музыкальной сессии. Как и Лиам, которого я была удивлена увидеть там вместе со мной. Мы просто по очереди садимся за пианино, когда нас вызывает Джерико.

Удивительно легко подчиниться и плыть по течению. Без внешних факторов, таких как социальная жизнь, работа, семья и давление со стороны самой себя, чтобы сделать больше, я понимаю, что жизнь здесь не так уж и плоха.

Несколько людей, которых я называю своими друзьями, болеют так же, как и я, и я никогда не чувствовала себя более похожей на других.

— Какие планы на выходные?

Елина берет розовый лак и наносит на ногти свежий слой. Я останавливаюсь на нюдовом бежевом. В моей комнате уже воняет испарениями лака для ногтей, и я даже открыла окно перед началом покраски. Лиам устроит истерику — я просто знаю это.

— У меня нет никаких планов.

Она ставит бутылочку на место и смотрит на меня.

— Правда? У тебя ничего нет с Лиамом?

Кажется, она больше раздражена из-за меня, чем ревнует. Ей было трудно принять то, что я его соседка по комнате, но я заверила ее, что мы не ладим.

— Ты действительно удивлена? Он почти не разговаривает со мной, а когда мы разговариваем, то либо спорим, либо говорим о том, как сильно не любим друг друга.

Я вздыхаю, заканчивая слой лака на большом пальце, прежде чем дунуть на него, чтобы он быстрее высох.

Елина опускает глаза, сгорбившись.

— Ну, он хотя бы с тобой разговаривает. На меня он даже не смотрит.

Она дуется и рисует черепа на ногтях белым цветом.

Лиам всегда смотрит на меня, постоянно наблюдает за мной, когда мы находимся в одной комнате. Кажется, я не могу убежать от его ледяного взгляда.

— А что ты делаешь на выходных?

Я меняю тему.

Елина наклоняет голову так, что ее светлые волосы спадают на плечо, когда она пытается найти лучший угол обзора при освещении.

— Я была в городе на прошлых выходных, но там не было чем заняться. Есть только один бар и тату-салон.