Повелитель баталий - Сергей Самаров

Это значило, что двухлетняя подготовка была проведена напрасно, и сам полковник Костатидос зря прилетел сюда из Турции. Правда, у него были и другие дела с Норфолком. Но для самого полковника они оказывались второстепенными, поскольку не он разрабатывал проект доктора. Здесь, в Грузии, Костатидос должен был только проконтролировать выполнение чужого заказа.

Другой проект, разработанный полковником, оказался под угрозой жесточайшего срыва по такой банальной причине, как автомобильная авария. Предусмотреть эту беду и заранее подстраховаться было невозможно.

Костатидос заложил руки за спину и нервно вышагивал между двумя автомобилями. Этой ходьбой по короткому маршруту он только взвинчивал свои нервы и кашлял все сильнее. Мисс Дареджан должна была вызвать медиков. Полковник толком не знал, могли ли врачи помочь пострадавшим, но больших надежд на это не питал.

Доктор Норфолк уже пришел в себя, хотя смотрел на окружающее замутненными глазами. Его рассудок пока еще никак нельзя было назвать здравым. С капитаном Джадиани дело обстояло еще хуже. От нашатырного спирта он только морщился, дергал своим крупным породистым носом, но глаза не открывал. Складывалось такое впечатление, что ему просто больно было это делать.

Выходило, что Гиви получил травму. Теперь он едва ли сможет принять участие в предстоящей операции. С доктором Норфолком все было проще. Его задача являлась далеко не такой сложной, хотя трезвую голову требовалось бы иметь и ему.

– Они едут. Я очень напугала их своим сообщением. Начальник транспортного отдела был как раз с руководителем службы безопасности майором Хортия. Тот взял все на себя, потребовал, чтобы мы ничего не трогали и не делали. Я сказала про нашатырный спирт. Хортия предупредил, чтобы мы с этим не переусердствовали. Если поврежден мозг, то нашатырный спирт в большой дозе может оказаться смертельным ядом.

Полковник испуганно отбросил от себя тампон, пропитанный нашатырем, посмотрел на тех, кому давал его нюхать. Не похоже было, что они готовились к встрече с Господом Богом. Конечно, состояние капитана Джадиани оставалось непонятным. Зато доктор Норфолк уже пытался выбраться из машины.

Ученый муж забыл про то, что он пристегнут ремнем безопасности, и долго не понимал, что же именно так мешало ему прогуляться по дороге. Наконец-то доктор справился со своей задачей. Ремень он отстегнуть не сумел, но умудрился каким-то образом выбраться из-под него.

Норфолк выбрался из машины, подошел к коллегам и спросил полковника:

– Мы немножко стукнулись, да?

– Чуть-чуть, – ответил Костатидос.

– Чуть-чуть, – повторила капитан Софикошвили. – Как вы себя чувствуете, доктор?

– Как будто по мне тяжелый грузовик катался. У вас попить чего-нибудь не найдется?

Мисс Дареджан кивнула, пошла к своей машине, принесла бутылку с какой-то бесцветной жидкостью и протянула ее доктору.

Тот свернул крышку, понюхал и осведомился:

– Что это?

– Вода.

– Вы издеваетесь над больным человеком? – Доктор вернул бутылку капитану.

Она тоже понюхала. Вода была вполне нормальной. Значит, Норфолку требовалось что-то покрепче. Но ничего такого мисс Дареджан с собой не возила и помочь доктору ничем не могла.

– Я надеялся, что у вас есть чача, – заявил он. – Очень хороший напиток. Несравненно лучше виски.

– К сожалению…

Норфолк, нетвердо ступая, подошел к разбитой машине, заглянул в нее поверх своего сиденья, протянул руку и толкнул в плечо капитана Джадиани. Тот качнулся, но глаза не открыл.

– Я спать хочу, извините, – сказал доктор, из последних сил открыл заднюю сдвижную дверцу и лег на сиденье.

– Наверное, доктора Норфолка придется отзывать отсюда, – посетовал полковник Костатидос. – Он уже малопригоден для серьезной работы.

– Его нужно лечить, – сделала вывод капитан Софикошвили. – Он очень хороший специалист, но не выдерживает соседства с грузинами. У нас многие пьют, но знают норму и имеют крепкие головы. Доктор старался стать таким же, как те люди, которые окружали его, но оказался не способным равняться на них. Это не вина Норфолка, а беда. Он не может жить в Грузии.

– Потому я и говорю, что его придется отзывать. Хотя специалист он, без сомнения, хороший. Такие таланты на дороге не валяются.

– Они крепко спят на заднем сиденье разбитой машины, – поправила полковника мисс Дареджан. – Хорошо, если через некоторое время доктор Норфолк вспомнит о том, что сегодня ему предстоит важная встреча. Впрочем, я к этому делу отношения не имею и напоминать о нем доктору не буду.

Полковнику показалось, что раньше мисс Дареджан куда более лояльно относилась к вечно пьяному доктору Норфолку. Сейчас же она говорила о нем с явным неодобрением. Впрочем, хвалить ей было и нечего. Она и вправду не имела никакого отношения к проекту Норфолка, разве что везла в своей машине коробку с его ампулами.

Полковник подумал, что дело наконец-то начало сдвигаться с мертвой точки, приближалось какое-то конкретное определение ситуации. Машину, идущую на немалой скорости, слышно было издалека.

– Едут! – сказала капитан Софикошвили. – Такой голос только у машины майора Хортия.

Двигатель работал на низких оборотах. Полковник Костатидос даже подумал по звуку, что это дизельный двигатель, причем из старых, потому что современные шумят почти так же, как и бензиновые. Но дорога впереди просматривалась плохо. Издали увидеть приближение автомобиля было невозможно.

Ожидание оказалось довольно долгим. В чистом разреженном воздухе гор звуки разносились хорошо, тем более при довольно высокой влажности воздуха. Автомобиль находился гораздо дальше от полковника, чем тому показалось вначале. Однако любому ожиданию когда-то приходит конец. Так случилось и в этот раз.

Из-за скалы выскочил большой, сильно кренящийся на поворотах светло-зеленый «Мерседес». Этому древнему красавцу место было, скорее, на свалке, чем на дороге. Может быть, он отлично смотрелся бы в музее раритетных автомобилей. Но полковник Костатидос уже слышал от кого-то, что старые «Мерседесы» считаются в Грузии самыми популярными автомобилями. Их туда привозят прямиком с германских точек утилизации, даже без косметического ремонта. Местные умельцы делают его сами. У каждого народа свои предпочтения, это давно и широко известно. Хотя полковник искренне не понимал, почему такие же старые машины не доставляют сюда из США.

«Мерседес» преодолевал повороты на грузинский манер, не снижая скорости. Дорожных знаков тут не было. Если бы они и имелись, то водитель, наверное, тоже не обращал бы на них ни малейшего внимания, иначе он не был бы грузином. К месту аварии от последнего поворота большая машина долетела за несколько десятков секунд.

Каждый человек, сидящий за рулем, традиционно считает, что неприятности случаются с кем-то другим, но только не с ним. У него всегда и все в порядке. А тут водитель «Мерседеса» показал, что даже у старой машины на вполне законном основании могут быть идеальные тормоза.

Колодки заскрипели, шины задымились от трения с дорогой и оставили за собой ярко вычерченные следы. Двигатель заглох, казалось, сам по себе, без всяких усилий со стороны водителя. Из «Мерседеса» вышел худощавый человек, очень высокий и сильно сутулый. Так выглядят многие люди изрядного роста, которым часто приходится наклоняться, чтобы сказать что-то собеседнику и быть услышанным. Сутулятся они оттого, что ленятся наклоняться.

– Кто был за рулем? – подняв руку в общем приветствии, по-английски, слегка картавя, спросил он.

– Тот же человек, который сейчас там находится, – ответил полковник Костатидос. – Нам не было необходимости сажать туда кого-то другого.

– Гиви, – добавила капитан Софикошвили.

– Майор Хортия, – представился высокий мужчина и протянул руку полковнику.

С заднего сиденья машины вышли два человека в белых халатах. Молодой, видимо, врач, с умным интеллигентным лицом и в очках. Другой возрастной, судя по всему, фельдшер. У него был с собой чемоданчик с красным крестом на белом фоне. Вид этого традиционного медицинского знака вызывает возмущение только в отдельных мусульманских государствах, правители которых не желают считаться с международными устоявшимися символами. Но Грузия – страна издревле христианская, поэтому в ней этот знак выглядит вполне уместным.

– Осмотрите пострадавших, – распорядился Хортия уже на грузинском языке.

Костатидос, вообще-то, считал, что в его присутствии корректно было бы говорить на английском. Однако медики, должно быть, его не знали или же владели им недостаточно хорошо для того, чтобы понять распоряжение майора.

По большому счету для полковника Костатидоса люди, не знающие английского, были вообще существами неполноценными. Он никогда не мог понять таких дикарей. Пусть они выучили бы язык даже в ухудшенном, как считал полковник, или классическом, как говорят яйцеголовые умники, английском варианте. Даже с такими познаниями можно общаться с американцами и не потеряться в Соединенных Штатах. А не знать английский, считал полковник, это все равно что не уважать Америку.