Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. - Автор Неизвестен

15 Хродгар молвил,    став на пороге, когда увидел,    под златослепящей кровлей хоромины    лапу Гренделя: «За это зрелище    хвалу Всевышнему воздать я должен!    Во мрак страданий был ввергнут я Гренделем,    но Бог от века 930 на чудо — чудо    творит, Преславный! Еще недавно    я и не думал найти спасителя    среди героев, сюда сходившихся,    в мой дом, что доверху, до самой кровли    был залит кровью; из тех прославленных    мужей премудрых никто не чаял    мой дом избавить, жилье людское,    от злого призрака, от адской пагубы.    Но вот он, витязь, по воле Создателя    то совершивший, 940 чего не умели,    вместе собравшись, мы, хитромыслые!    Мать, подарившая людям воина,    может гордиться (родитель добрая    жива, надеюсь!) — Судьба-владычица    ей подарила сына достойного!    Тебя же, Беовульф, из лучших избранный,    в душе полюбил я, как чадо кровное, —    и стал ты отныне мне названым сыном.    Ни в чем отказа в моих владениях    тебе не будет! 950 Не раз я, бывало,    за меньшие службы не столь достойных    казной одаривал, не столь отважных,    как ты, подвигшийся на небывалый труд.    Ты сам стяжал себе всевечную славу!    И да воздаст Создатель тебе, как ныне,    во все дни жизни!» Ответил Беовульф,    сын Эггтеова: «Работе ратной    мы были рады [59] и шли без робости,    презрев опасность, на встречу с недругом;    но было бы лучше, 960 когда бы ты мог    врага убитого во всей красе его    здесь видеть: я, право, думал,    что тут же брошу его, изнемогшего,    иа смертное ложе, что, крепко стиснутый    в моих объятьях, он дух испустит;    ему, однако, достало силы    отсюда вырваться; Судьба не дала мне    сдержать бегущего жизнекрушителя —    он стал воистину резв от страха!    И скрылось чудище, 970 оставив лапу    ради спасенья — плечо с предплечьем;    ныне, однако, ничто проклятого    спасти не может, не заживется    в поганом теле душа нечистая:    теперь злочинный, отягченный грехами,    бьется в оковах предсмертной муки;    он, тьмой порожденный, скоро узнает,    какую кару ему уготовила    Судьба-владычица!» Унферт притихший    молчал, сын Эгглафа, [60]980 не похвалялся    своими подвигами, пока старейшины    дивились жуткой руке чудовища,    что под стропилами герой подвесил —    на каждом пальце огромной лапы    воителя адского железный был коготь,    острое жало мечеподобное;    теперь мы видим, — они говорили, —    что даже лучший клинок на свете    не смог бы сравниться с когтистой лапой    человекоубийцы. 990 16 И было повелено    ухитить Хеорот; спешила челядь,    мужчины и женщины, прибрать хоромы,    украсить к трапезе гостеприимный зал,    где златовышитые на стенах ткани    и дивные вещи ласкали зренье    землерожденным. Но все же стены,    скобами железными прочно скрепленные,    были побиты и двери сорваны —    одна лишь кровля цела осталась,    когда, собравшись 1000 с последними силами,    враг злосердый на волю рвался.    Не властен смертный спастись от смерти:    ему, гонимому Судьбой, открыта    одна дорога — в приют, готовый    принять земное души вместилище    на ложе смерти, где сон последний —    отдохновение от буйного пиршества.    Настало время явиться конунгу,    потомку Хальфдана, в хоромы править    праздничной трапезой; 1010 и я не слышал,    чтоб в зал сходилось когда-либо столько    мужей достойных, — там достославные    расселись по лавам, пир начиная.    Сновали чаши медовой браги    среди героев, собравшихся в Хеорот,    среди соратников и родичей конунга    в зале. где Хродгар сидел и Хродульф, [61] —    еще не изведали распрей Скильдинги    междоусобиц и вероломства. Наследник Хальфдана    пожаловал Беовульфу 1020 знак победный —    ратное знамя, стяг златовышитый —    и шлем с кольчугой; многие видели    и меч знаменитый, ему подаренный.    Беовульф поднял заздравную чашу:    дары такие принять не стыдно    в глазах дружины; и я немногих    встречал героев в иных застольях,    кто был бы достоин тех четырех    златозарных сокровищ! Сетью железной    по верху обвитый, 1030 шишак тот служит    надежным кровом, спасая голову    от остролезвого меча, разящего    в жестокой сече, когда воитель    идет на недругов. Еще, по воле    военачальника, восемь коней    в роскошных соруях ввели в палату:    была на первом ратная упряжь,    седло, в котором сидел, бывало,    сам сын Хальфдана, [62] дружиноводитель,    когда, вступая 1040 в игру мечевую,    не знал он страха над грудами трупов    под градом ударов. Защитник Ингвинов, [63]    желая ратнику удачи воинской,    отдал во вечное владенье Беовульфу    одежды боя и коней резвых,    воздал ему конунг добромогучий    за труд, воителю, казной богатой    да скакунами — никто не скажет,    что плата нещедрая.