Двое из будущего. 1904-... (СИ) - Казакевич Максим Валерьевич

— Но что за глупость? Разве не известно, чем тут занимаюсь я и мои люди? Оторвать их от дела сейчас просто немыслимо, это принесет только вред крепости, нежели пользу.

— Да, я тоже так считаю, — согласился Зверев. — Но приказ есть приказ. И капитан Валеев человек подневольный, он также исполняет приказ, как и все остальные. Вам на него злиться не следует.

— Я на него не злюсь, я на него удивляюсь…. Эх, ладно, понимаю, что опять придется переться к Стесселю, улаживать это недоразумение. Обидно, что время на это придется потратить.

Я своих людей Валееву не отдал. Сказал, что их здесь нет, демонстративно закрыл склад и вместе с ним пошел до штаба крепости. Ходу туда был пять минут.

Глава 5

Но и в штабе Стесселя не оказалось. По расспросам выяснил, что он разъезжает с инспекцией по крепости, проверяет укрепления и поддерживает моральный дух солдат. Но обещался быть к вечеру. Что ж, понимая, что у меня в запасе почти шесть часов, я отправился до дома. Нужно было отобедать, да и просветить своих людей по поводу добровольческих дружин. И вот за обедом, когда мы все вместе хлебали наваристые щи, а я с набитым ртом рассказывал о последних новостях, Данил вдруг сказал:

— А бы пошел, Василь Иваныч.

Я поперхнулся, уставился на своего архара.

— Чего? Зачем это?

— Ну, я бы это…, хотел бы сам японца бить, своими руками.

— С дубу рухнул? Убьют ведь!

— Может убьют, а может и нет, — как-то легкомысленно ответил Данил. — Только я в эти дружины идти не хочу, со стариками и сосунками служить мне нет никакого интереса.

— Вот как? А куда же ты тогда хочешь?

— Ну, не знаю. На Высокой я бы хотел, там, где мы укрепления строили. А что, там будет вполне безопасно, стены крепкие мы с вами там поставили, ни один японский снаряд не пробьет.

Я, молча, уставился на него. Тот нисколько не смущаясь, отвечал мне взглядом, ни на секунду не прекращая медленно перемалывать челюстями жесткую корку хлеба. Все же архары мои — простодушные наглецы, иногда говорят мне то, что думают. В принципе, именно это мне в них и нравится.

— Японец до Высокой будет подходить несколько месяцев. Если ты сейчас туда пойдешь, то будешь просто просиживать там штаны. Или кайлом махать как на каторге. Тебе это надо? Подумай, ведь у меня ты сейчас более нужен, чем там. А у тебя здесь даже пристройка к дому не построена, кто ее будет заканчивать, Лизка с Петром? А помогать мне кто будет? Кто охранять от шпионов, спину кто будет защищать? Петра одного на все не хватит. Нет, решительно, не могу тебя отпустить сейчас, не к месту это и не ко времени.

— Шпионы, тоже мне, скажете! — хмыкнул он. — Если б они и были в городе, то давно всех повыгоняли. От кого вас защищать, от смазливых баб? Да вы вроде не гуляка, сами по ним не бегаете. Или же от Егорыча? Тот знатный охотник до задниц…. Тьфу! Что б черти в аду ему прутья раскаленные совали в его место греховное.

Хорошо, что Мурзин застрял в Инкоу и не слышал слов парня. И вроде бы отношения между архарами и моим помощником более или менее устаканились и в драку по подобному поводу более не лезли, а все же зачастую не скрывали своего отношения и позволяли себе нелицеприятные высказывания. Но только высказываниями теперь все и ограничивалось. Но вот что самое интересное позорная тайна Мурзина вовне нашей ячейки не просочилась. Тайна так и осталась для всех остальных тайной.

— Данила, ну подумай, ну зачем тебе это? — вставила свое слово Лизка, что крутилась неподалеку, гремела кастрюлями. — А если в правду убьют?

— Не твое дело, — грубо осек он ее, — готовишь там, вот и готовь молча!

Я предупреждающе прочистил горло. Лизка, конечно, многого повидала на своем веку и к грубости давно привычная, а все же подобное обращение ее задело. И хоть она не показала вида и ушла, но все поняли, что Данил хватил лишка. Он и сам это понял и потому нахмурился, и уставился в опустевшую тарелку.

Более этот разговор мы в тот день не поднимали. Данил остался у меня и, вроде бы, смирился, но позже я узнал, что желания своего он не поменял. Он действительно хотел пойти добровольцем на Высокую гору и помогать держать там оборону. По правде говоря, запретить я ему не мог. У него есть собственная воля и свобода и ими он мог распоряжаться как душе угодно. Я потом ему сказал, что если он действительно того желает, то я держать его не буду, но попросил лишь подождать еще несколько месяцев. Ведь там, на Высокой и вправду делать ему сейчас был нечего. Туда отправили солдат, что непрестанно несут службу и обустраивают укрепления и его умение стрелять из винтовки сейчас там были без надобности. Данил после моих слов повеселел и пообещал от меня не удирать раньше времени, а дождаться настоящих боев.

Со Стесселем я встретился тем же вечером. Поймал его на входе в штаб, попросил уделить минутку. Через час его адъютант попросил зайти и командующий, выслушав мои возмущения, сказал:

— Действительно, произошло какое-то непонятное недоразумение. Вас трогать никто не собирался, Дювернуа видимо что-то не понял или просто ошибся. Занимайтесь, Василий Иванович, своими делами и ни о чем не беспокойтесь. А подполковнику я скажу, чтобы на вас он внимания более не обращал и князя Микеладзе попрошу, чтобы он впредь воду не мутил. Знаю, у вас с ним неприязненные отношения, но эти отношения не должны вредить нашему общему делу.

Подполковник Дювернуа, как я понял, как раз и был поставлен командовать этими самыми добровольческими дружинами, а капитан, прибегавший по души моих людей, служил под его началом.

— У вас на этом все? Более никаких вопросов у вас нет?

— Есть, Анатолий Михайлович, — ответил я.

— Ну?

— Раз пошло такое дело, раз собираются добровольные дружины и вообще вы всячески приветствуете тех, кто по доброй воле вступает в ряды защитников, то может быть часть этих добровольцев вы отправите ко мне? Мне нужно человек пять-шесть, двое таких, что могут понимать в технике и способны к обучению, а четверо подобных моему Агафонову, таких же низких и щуплых.

— Гм, зачем это вам? Что вы хотите?

— Понимаете, Анатолий Михайлович, японец уже перед нашими позициями и пора бы нам задействовать нашу моточайку. Пора проводить воздушную разведку.

— Ах да…, - вроде как вспомнил Стессель, — … ваша чайка! Но зачем же вам мои люди?

— У меня Грязнов и Агафонов достраивают вторую моточайку. Для эффективной разведки и обслуживания этих аппаратов мне нужно обучить еще несколько людей. И пусть это будут ваши люди и подчиняться они будут военным. Эту вторую моточайку я готов передать на безвозмездной основе вашей крепости и готов предоставить для нее запчасти. Но людей для нее у меня нет.

— Ага, вот теперь понятно, — пробубнил Стессел и на краткие мгновения ушел в себя. Потом неожиданно спросил: — А скажите, Василий Иванович, ваш аппарат может долететь до Дальнего?

— Не знаю, не уверен в этом. А зачем ему летать до Дальнего?

— Разведать, что там японцы делают. Ладно, раз про Дальний вы не уверены, то, значит и до Инкоу и Чифу она точно не долетит?

— Можно даже не гадать — не долетит. Ход у аппарата малый, а топлива он берет мало. Да и погода тут нужна тихая, а над морем кто знает какие ветра на верхотуре дуют? Скинет его еще вниз.

— Значит, это выходит, что чайку можно использовать только вблизи крепости? Так получается?

— Да, только так. Только в качестве ближнего разведчика. Ну, или малого бомбардировщика.

— Ну-ка, ну-ка, поясните, что вы имеете в виду.

Я и пояснил. Хотя говорил ему это ранее, но кажется, он это подзабыл. Или слушал тогда невнимательно, а сейчас, когда жареный петух начал долбить по самому копчику, оказался весь во внимании. По мере моего объяснения, он вдруг вспомнил:

— Ах да, как же, было такое! Да. А еще ток по проволоке вы предлагали пустить. Совершенно варварский способ, но, похоже, нам деваться теперь некуда.