Страсти-мордасти рогоносца - Дарья Донцова

– Да ну? – удивился Валерий. – Это же натуральный материал.

– Золотухой можно покрыться из-за чего угодно, – продолжала Буль. – Почему я подумала про одежду? Высыпания на плечах, на правом и на левом, совершенно одинаковые, прыщики спускаются до локтевых суставов. Присутствуют они на шее сзади и по бокам, а спереди нет. Скорей всего, аллергию вызвала кофточка, которую набрасывают на легкое платье.

– Или рубашка, у которой закатали рукава, – предположил Ватагин.

– Нет, – отбросила версию психолога Люба, – тогда бы сыпь появилась на всей верхней части тела, на груди и спине. А тут затронуты только плечи и часть шеи, узкая полоска на ней. Похоже, что Тоня накинула кофту на одежду без рукавов. Так часто поступают пожилые дамы. Внутренняя часть плеча, идущая от подмышки вниз, с возрастом обвисает, кожа там делается дряблой, выглядит некрасиво. Что делать, если платье тебе очень нравится, но оно без рукавов?

– Надеть кофточку, – подсказала Эдита.

– Антонина так и поступила, – кивнула Буль. – Могу предположить, что она была модницей.

– Да? – удивилась я. – На чем основан твой вывод? Гелена Валентиновна, хозяйка гостиницы, говорила, что Ткачева носила дешевые вещи.

– Танюша, модно не значит дорого, – начала просвещать меня, неразумную, Аня, – «Шанель», «Хлоя», «Прада» и прочие бренды этого уровня доступны малому количеству женщин. Правда, сейчас они пошли навстречу массовому потребителю, создают вторые и третьи линии, но все равно их вещи пенсионерам не по карману. На радость покупателю со скромным кошельком работает армия других фирм. Лично я очень люблю «Зару», в ее магазинах можно найти совсем недорогие модные вещи. И есть масса людей, торгующих через интернет барахлом – тряпками, которые прекрасно выглядят, пока ты их не постираешь.

– Ткачева точно была модницей, – повторила Буль. – Чесалась от аллергии, мазала высыпания успокаивающим кремом, я его следы на коже нашла, пила антигистаминный препарат, но носила кофточку. Похоже, вещица ей ну очень нравилась.

– Не знаю, что могло бы заставить меня надеть рубашку, которая вызывает зуд, – улыбнулся Ватагин. – Я бы немедленно ее выбросил. Или, если она новая, мог подарить кому-нибудь. Не у всех же аллергия.

– Понимаю Антонину, – призналась я. – Сама обожаю красивые туфли. Их делают многие фирмы, но я фанат «Миу-Мин», мне очень нравятся их балетки со стразами.

– Дорогое удовольствие, – заметила Аня.

– Да, – вздохнула я, – не дешевое. И в моем случае еще одна беда: прекрасные туфельки абсолютно мне не подходят, колодка не моя. Новые балетки всегда натирают мне пятку, на косточку около большого пальца давит край обуви, я в кровь стираю мизинец, хромаю, хожу, стиснув зубы… и все равно покупаю «Миу-Мин».

– Ничего себе! – изумился Валерий. – Как же ты в этих испанских сапогах перемещаешься?

– С трудом, – призналась я. – И ты прав, сравнив обувь с «испанским сапогом», которым инквизиция пытала людей, требуя, чтобы они признали себя еретиками. Первые две недели мне бывает очень плохо. Купив обновку, я, возвращаясь домой, оклеиваю стопу со всех сторон пластырем, беру шерстяные носки, поливаю их одеколоном, натягиваю свои новые балетки и хожу так по квартире пару часов.

– Зачем? – опешил Ватагин. – Таня, я никогда не подозревал тебя в мазохизме. Я ошибался?

– Таким образом можно разносить обувь, – объяснила я. – Дней через пятнадцать туфелька изменяет форму и перестает доставлять мучения.

– Офигеть! – присвистнул Валерий. – Столько неприятностей, и из-за чего? Купи себе удобные туфли и шлепай в них.

– Тебе нас, женщин, не понять, – хмыкнула Аня. – Я вот недавно приобрела очень красивую кофточку. Но у нее жесткое кружево, оно больно царапается. Но зато – тренд сезона. Ношу и терплю.

– Антонина Ивановна была из нашей стаи, – подвела я итог беседе. – Буля, аллергия имеет какое-нибудь отношение к смерти Ткачевой?

– Нет. У нее был инфаркт, это не вызывает сомнений, – повторила эксперт. – Правда, состояние ее здоровья не предвещало такого поворота событий. Но тем не менее мы имеем то, что имеем. Скорей всего, роковую роль сыграла смерть любимого мужа. Стресс привел к сердечной недостаточности.

– Я была в музее, где работала Ткачева, – стала докладывать о своих наработках Попова. – К Антонине Ивановне тамошний народ очень хорошо относился. Все расстроились из-за ее смерти, начали меня расспрашивать, что да как. Про покойную никто плохого слова не сказал: спокойная, не сплетница, не интриганка, ни к каким местным коалициям не примыкала, в начальники не рвалась, угощала коллег пирожками собственного приготовления. Работала хорошо, не отказывалась помогать коллегам, выступала в местном лектории, вела курс по истории летописей, который пользовался популярностью, на лекции приходило много слушателей. Выпустила пару брошюрок о работе реставратора. Все отмечали, как Антонина любила мужа, постоянно ему звонила, спрашивала: «Тиша, ты где? Обедал? Надень теплую куртку, на улице холодно». В музее служила много лет и ни с кем ни разу не поругалась. В том числе со Светланой Трофимовой. Все, с кем я беседовала, говорили эту фразу: «Тоня даже со Светкой ни разу не конфликтовала».

– Это местная ведьма? – осведомился Ватагин.

– Верно, – согласилась Аня. – Судя по тому, что я услышала, Трофимова головная боль для многих. У нее есть привычка говорить всем правду, одну только правду и ничего кроме правды. Причем говорить прямо в лицо.

– Ой, ее, наверное, все обожают, – захихикала Эдита.

– До зубовного скрежета, – рассмеялась Аня. – Хотели бы сократить, да не могут, потому что правдолюбка эта сестра жены директора музея. Вот так нажалуешься на Трофимову начальнику, и что он с ябедой сделает? Кто для главного музейщика важнее, простая сотрудница или родня супруги?

– У Антонины были на службе подруги? – поинтересовалась я.

Аня вынула из сумки бумажный носовой платок.

– Обедать и чай пить она всегда ходила с Юлей Боковой. И домой они вместе ездили. Юлия в том же районе, что и Ткачевы, живет, более того – на одной улице, в соседнем доме.

– Ты с ней поговорила? – полюбопытствовала Булочкина.

– Нет пока. Бокова простужена, сидит дома, – пояснила Попова.

Я перешла к другой теме совещания:

– Валера, ты побывал у Тихона Матвеевича в вузе?

Глава 15

– Конечно, – кивнул Крапивин, – но ничего интересного не нарыл. Сплошной позитив! Ну не было у Ткачева врагов, он со всеми поддерживал ровные отношения.

– Буля, у тебя есть фото сыпи на плечах Антонины? – вдруг спросил Ватагин.

Люба протянула ему снимки.

– Вот, а зачем они тебе понадобились?

– Мыслишка одна возникла, – пробормотал Александр Викторович, рассматривая фото.

– Я могу продолжать? – ехидно поинтересовался Крапивин.

– Прости, Валера, – извинился психолог, встал и вышел.

– Куда это он? – удивилась Эдита.

– Живот, наверное, заболел, – хмыкнул Крапивин. – Так я про Ткачева. Студенты его любили за незлобивость – преподаватель никогда не ставил неуды. Коллегам нравилось, что у Тихона Матвеевича нет карьерных амбиций. Там же на кафедре такой котел кипит! Каждый из преподов хочет заполучить более высокую должность, лезет дружить с деканом, с ректором, дерется за защиту диссертаций, за издание монографий. Тихону Матвеевичу все это было по барабану. Он вполне удовлетворялся тем, что имел. И народ отмечал его любовь к супруге, в последнее время ставшую просто безбрежной.

– Раньше он хуже относился к жене? – уточнила я.

Крапивин пошел к чайнику.

– Главное местное радио у них доцент Валентина Серебрякова. Непонятно, когда мадама успевает работать, потому что постоянно следит за сотрудниками, причем не только своей кафедры. Она знает о коллегах все! Даже то, о чем те сами не подозревают. Я беседовал с людьми в кабинете заведующего, но это лишь гордое название закутка без стен и дверей – в углу большой комнаты с помощью двух шкафов сделана выгородка, и туда впихнули письменный стол и пару стульев. В общем, у босса совсем не шикарные условия. Тому, кто хочет с ним посекретничать, надо посоветовать делать это в другом месте. Преподаватели не каждый день бывают на службе, вчера их там было девять человек. Я сначала опросил восьмерых, Валентину оставил на закуску. Серебрякова тут же завела: «Не имею обыкновения подслушивать, подсматривать, вынюхивать, но…»

– Если человек так говорит, то он стопроцентно занимается подслушиванием, подсматриванием и вынюхиванием, – заметила Эдита, глядя на дисплей телефона, куда только что прилетело чье-то сообщение.

Валерий поставил на стол чашку с кофе и продолжил с того места, на котором компьютерщица его перебила:

– «…Но хочу вам сразу сказать, что мои коллеги не совсем правильно оценивают отношения между Тихоном и Антониной. Все вам пели, что Ткачев являлся образцово-показательным мужем, который по несколько раз в день звонил супруге и ворковал: «Солнышко, как дела? Что ты поделываешь?»