Сорвать банк в Аризоне - Григорий Никифорович

— Лио, — обратился лейтенант ко мне, — вы говорили, что можете доказать нам, что миссис Робертсон была здесь с вами сегодня ночью. Какие доказательства вы имели в виду?

— Вчера мы с ней приехали ко мне около десяти вечера, — сказал я. — Посидели, поговорили, выпили вина, потом чаю с пирожными, а потом она осталась у меня на ночь. В холодильнике еще должны оставаться пирожные — мы купили дюжину в супермаркете. Посуду я мою обычно по вечерам, но вчера, конечно, не мыл. На чашке и бокале, из которых она пила, должна быть ее губная помада, может быть сохранились и отпечатки пальцев. Посуда вон там, в мойке. Она могла обронить что-нибудь в спальне — платочек, шпильку. Кстати, — вдруг вспомнил я, — в спальне на столике должна лежать записка, которую она оставила мне утром. Она ушла до того, как я проснулся.

— Хорошо, — сказал Санчес. — Теперь вы, Лио, стойте где стоите, а остальные джентльмены вместе со мной посмотрят, правда ли то, что вы сказали.

Разумеется, все оказалось правдой — я ведь и не собирался ничего скрывать. Комнатка была маленькой, и когда Санчес включил верхний свет на кухне, я и не подходя ближе отчетливо увидел Инкину губную помаду на бокале и чашке. Наполовину пустая коробка с пирожными, как я и сказал, лежала на верхней полке в холодильнике. Зайти в спальню вместе со всеми лейтенант мне не позволил, так что я не видел, где именно они нашли записку — она могла, к примеру, завалиться за кровать.

Но записка была благополучно найдена и даже произвела некоторую сенсацию. Я как-то не подумал, что написана она по-русски, и никто из присутствующих прочесть ее не сможет. Однако не успел агент Фаррел выразить свое недовольство по этому поводу, Стьюарт перехватил инициативу. Русский язык записки еще раз подтверждает мою невиновность, сказал он, поскольку по-русски записку могла написать только миссис Робертсон. Мало того, в записке указано время — шесть часов десять минут утра. Следовательно, миссис Робертсон действительно оставалась здесь всю ночь.

Все-таки Фаррел не хотел сдаваться. Он возразил Стьюарту:

— Во-первых, эксперты еще должны проверить, кому принадлежат следы, оставленные на посуде и кем написана записка. Фрэнк, — сказал он лейтенанту Санчесу, — ты ведь займешься этим?

Конечно, — ответил Санчес, — мы проведем изъятие записки и, пожалуй, чашки с блюдцем прямо сейчас, если Лио не возражает. Билл, у тебя найдется дома пара наших вакуумных пакетов для вещественных доказательств? — спросил он полицейского, стоящего у входной двери. Тот утвердительно кивнул. — Принеси, пожалуйста. И заодно надень штаны.

Билл — теперь я вспомнил, что так его и зовут — нехотя начал разворачиваться к нам спиной, но, услышав, что Фаррел продолжает говорить, вернулся на прежнее место. Фаррел сказал:

— Во-вторых, даже если мистер Голубев действительно провел ночь с миссис Робертсон, — Фаррел уже не говорил «этот тип», — как он докажет, что это была сегодняшняя ночь? На записке нет даты, только время. А что, если он моет посуду не каждый вечер, а раз в неделю?

Я хотел было обидеться за такое сомнение в моей чистоплотности, но вдруг раздался голос Билла:

— Простите, сэр, — произнес он, обращаясь к Фаррелу, — если речь идет о той самой немолодой рыжей кошечке, которая иногда захаживает к Лио, то я вчера вечером видел как они приходили. Понимаете, обычно он впускает ее через запасной выход, а вчера они вошли в основные ворота и прошли через весь двор. Любой мог их увидеть.

— Черт возьми, — воскликнул лейтенант Санчес, — а ты откуда все это знаешь? Ты что — специально следил за ними?

— Нет, — скромно потупился Билл, — но я ведь учусь на курсах детективов при городской полиции, и один из моих классов — наблюдение. Я стараюсь запомнить, что я случайно мог видеть в течение дня, а вечером записываю, чтобы в конце семестра составить полный отчет. Они хотят развить у нас общую наблюдательность — класс по настоящей слежке будет только в следующем году.

Лейтенант Санчес не нашел подходящий ответ. Конечно, ему не очень понравилось, как его же собственный подчиненный подкрепляет мое алиби — а ведь еще несколько часов назад Санчес был уверен, что мне не ускользнуть. Но, с другой стороны, благодаря зоркому глазу университетского полицейского ФБР могло остаться ни с чем, и это Санчеса явно радовало.

— Ладно, — пробурчал он, — мы с этим разберемся. Ты что — все еще здесь, и притом без штанов?

Пока Билл бегал за своими криминалистическими принадлежностями, Стьюарт обратился к обоим агентам с маленькой речью:

— Джейми, — сказал он, назвав Фаррела по имени, — и ты, Боб. По-моему, ваша миссия здесь на сегодня закончена. Вы сами увидели, как мистер Голубев совершенно добровольно дал показания, подтвержденные независимым свидетелем. Криминалистическая экспертиза, которую проведет лейтенант Санчес, также, несомненно, подтвердит его слова. Кроме того, вы наблюдали реакцию миссис Робертсон — она испугалась, когда Лио был готов назвать ее имя. Таким образом, мистер Голубев имеет надежное алиби и, следовательно, никак не мог взламывать компьютер «Твенти ферст бэнк оф Аризона» сегодня в два тридцать ночи. Вы, конечно, можете оспаривать эти факты, но, согласитесь, сейчас у вас нет никаких оснований задерживать мистера Голубева. Со своей стороны, я гарантирую вам — он по-прежнему будет к вашим услугам, если это потребуется в дальнейшем.

Фаррел не ответил Стьюарту, но было видно, что ФБР-овцы могут смириться с поражением, по крайней мере временно. Наверно, они уже обсуждали такой вариант по дороге из Федерального Дома ко мне на Десятую улицу.

— Хорошо, — сказал Чен, — мы полагаемся на ваши гарантии, Стьюарт. Мы не будем задерживать мистера Голубева сегодня. Мы заранее просим у вас прощения, дорогой мистер Голубев, если наши подозрения окажутся необоснованными, но вы, разумеется, понимаете, что мы должны исполнить наш долг. Мы полагаем также, что мы еще увидимся с вами и, может быть, не один раз. До свидания, мистер Голубев. До свидания, Стьюарт. Фрэнк, как только у тебя что-то будет известно, дашь нам знать.

Чен похлопал Стьюарта по плечу и вышел. Фаррел ограничился общим поклоном и молча отправился догонять своего напарника. Стьюарт многозначительно посмотрел на лейтенанта Санчеса, и тот сказал:

— Да, я понимаю — вам хочется поговорить с Лио наедине. Подождите, пока мы с Биллом закончим.

Билл, уже в штанах и футболке, как раз входил в комнату с небольшим чемоданчиком в руке. Он раскрыл чемоданчик и Санчес достал оттуда несколько пластиковых пакетов, в которые вскоре были упакованы блюдце, чашка и записка — каждый предмет отдельно. Санчес собрал пакеты, выбросил резиновые перчатки в мое мусорное ведро и, попрощавшись, вышел — он не пообещал мне, что мы скоро увидимся. Билл последовал за ним, и мы остались вдвоем со Стьюартом.

Солнце уже село — быстро, как это всегда бывает на юге, — и я прикрыл дверь, чтобы на свет не налетели мошки. День закончился, и я только сейчас ощутил, насколько он был для меня тяжелым — ведь я на самом деле чуть не попал сегодня в тюрьму. Я был полностью измотан и мне не хотелось разговаривать даже со Стьюартом. Он видел это, и поэтому встал и сказал:

— Ну что ж, Лио, пора и мне. Я думаю, что мы сегодня хорошо поработали. Во всяком случае, эти недотепы из ФБР трогать тебя пока не будут. А с Фрэнком Санчесом можно договориться. Завтра мы еще созвонимся, а пока давай решим только один маленький вопрос. Ты хочешь, чтобы я прислал тебе счет за сегодняшнюю работу по почте, или выпишешь чек прямо сейчас?

— Пришли счет, — устало сказал я. — И, извини, у меня нет сил даже тебя проводить.

— Ничего, я понимаю, — ответил он. — До свидания.

После ухода Стьюарта я хотел было позвонить Зиновию, но представив, как он начнет меня подробно выспрашивать, я решил отложить звонок на завтра. Потом я вспомнил, что целый день почти ничего не ел и направился к холодильнику. Приготовил яичницу с ветчиной, поужинал, запил чаем с пирожным и почувствовал себя немного веселее — настолько, что взялся за ежевечернюю мойку посуды.

Но посуда так и осталась не вымытой. Когда я вынимал из мойки стеклянный бокал со вчерашней губной помадой, он блеснул своей гладкой поверхностью и на нем четко отразились отпечатки пальцев — моих и Инкиных. И вдруг я увидел знакомую перекошенную восьмерку. Не веря собственным глазам, я бросился к сумке, вытащил ноутбук и раскрыл изображение отпечатка, который кто-то оставил на кнопке «sleep» моего компьютера. На экране ноутбука высветилась все та же восьмерка. Это значило, что миссис Робертсон сегодня ночью взломала центральный компьютер «Твенти ферст бэнк оф Аризона» и украла ни много ни мало — полтора миллиона долларов.