Игра в ложь. Я никогда не… - Шепард Сара

Внимание Эммы было приковано к отделению полиции на другой стороне улицы. Перед ним стояли шесть патрульных машин. Полицейский в форме остановился на секунду, чтобы выбросить сигарету, а потом взбежал на крыльцо.

В этот момент Лорел осторожно надавила на газ, и машина медленно покатилась в сторону большой красной таблички с надписью «Парковка для учащихся». Проехав ее, она скосила глаза на Эмму:

– Ты не можешь вечно врать маме насчет того, где твоя машина. Не надейся, что я весь год буду тебя подвозить.

Тут Эмму посетила неожиданная мысль. Она повернулась к Лорел:

– Почему ты просто не приехала на вечеринку сама? Ты ведь водишь.

Лорел раздраженно вздохнула:

– Я же говорила. Папа отвез машину в сервис. Подвеска слетела.

Они медленно ехали мимо рядов припаркованных машин. Вокруг все кипело и бурлило; обстановка была как на стадионе перед важным матчем. Малыши сновали между машинами и пили сок из маленьких бутылочек; в правом углу кто-то уже начал играть в футбол. На капоте одной из машин стоял ноутбук, собравшиеся вокруг экрана старшеклассницы смотрели на нем фотографии с каникул.

«Саттон мертва», – вспомнила Эмма. Осознание этого то и дело накатывало на нее, как океанская волна. Надо действовать. Рассказать кому-то. Плевать на записку, Эмма больше не могла держать эту новость в себе.

Лорел нашла наконец свободное место возле большого мусорного ящика, доверху забитого бутылками из-под минералки и стаканчиками из Starbucks. Стоило ей выключить двигатель, Эмма открыла дверцу и побежала через двор к отделению полиции.

– Эй! – крикнула вслед Лорел. – Саттон! Что ты творишь?

Девушка не ответила. Она пробиралась сквозь кусты, отделявшие школу от проезжей части. Колючки царапали руки, но она даже не остановилась. Выскочив на лужайку, взлетела на крыльцо и кинулась к дверям.

Внутри было прохладно, темно и пахло потом и едой из китайского ресторана. То и дело звонили телефоны, трещали рации, откуда-то доносилось приглушенное бормотание радио. На окнах висели запыленные жалюзи, у входа стояла обрезанная банка из-под газировки, полная сигаретных окурков. Всю дальнюю стену скрывали плакаты, призывающие к бдительности, фотографии преступников и листовки с портретами пропавших без вести. Снимок на одной из них, изображавший темноволосого юношу с красивыми глазами, показался Эмме смутно знакомым. «Тайер Вега. 17 июня вышел из дома и не вернулся». Такую же листовку она видела на странице Саттон в Facebook.

У одного из кабинетов сидел на скамье растрепанный пожилой мужчина в длинном пальто. Руки его были скованы наручниками. Завидев Эмму, он наградил ее широкой сальной улыбкой.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – окликнул девушку молодой полицейский, которого она не сразу заметила за высокой стойкой. На столе у него стоял маленький вентилятор, направленный прямо в лицо; на мониторе компьютера сменяли друг друга фотографии двоих милых детишек в спортивной форме. Когда он встал, Эмма заметила пристегнутые к поясу наручники и кобуру пистолета. В горле у нее тут же пересохло. Глубоко вздохнув, она шагнула к офицеру.

– Я хотела бы… заявить о пропаже человека. Возможно, об убийстве.

Полицейский вскинул брови, такие светлые, что они были почти неразличимы на его лице.

– Кто пропал?

– Моя сестра-близнец, – Эмма надеялась, что у нее хватит выдержки рассказать обо всем логично, но, стоило произнести эту фразу, как слова полились потоком. – Вчера вечером я была уверена, что неправильно ее поняла и все вот-вот разъяснится, но сегодня утром нашла эту записку.

Она поспешно бросила листок бумаги на стойку. В мертвенном свете ламп слова «Саттон мертва» выглядели еще более угрожающими.

Офицер внимательно прочитал послание, беззвучно проговаривая каждое слово. Потом прошептал: «Саттон?» – будто что-то припоминая, и лицо его тут же прояснилось. Сняв трубку телефона, он нажал на кнопку:

– Квинлан? Свободен?

Вернув трубку на рычаг, он повернулся к Эмме, указывая на оранжевый стул возле стойки:

– Подождите здесь.

Эмма кивнула. Офицер взял записку и направился куда-то в глубь отделения. Приглядевшись, Эмма различила там наполовину застекленную дверь с табличкой «Детектив Квинлан». Когда полицейский вошел внутрь и закрыл дверь за собой, Эмма все равно могла видеть его силуэт: он остановился напротив и, активно жестикулируя, заговорил с кем-то невидимым.

Дверь открылась снова, и двое вышли из кабинета. Детектив Квинлан оказался немолодым мужчиной, высоким и темноволосым. В руках у него была желтокоричневая папка с документами и кружка с эмблемой Аризонского университета. Заметив Эмму, он скорчил недовольную гримасу:

– В который раз! – недовольно произнес он. – В который раз!

Эмма огляделась по сторонам в надежде, что эта реплика адресована кому-то другому, но рядом никого не было.

– Прошу прощения? – как можно вежливей переспросила она.

Квинлан оперся рукой на спинку ее стула:

– Признаю, угроза убийства – это что-то новенькое, Саттон, но сколько можно?

Услышав имя сестры, Эмма вздрогнула:

– Но я не Саттон! Разве офицер не сказал вам? Я ее близнец, Эмма. С моей сестрой случилось что-то страшное, а теперь ее убийца угрожает и мне! Это правда!

– Ты говорила то же самое, рассказывая мне о трупе у подножия горы Леммон в прошлом году, – Квинлан говорил сквозь стиснутые зубы, едва сдерживая раздражение. – За то, что твой сосед держит девяносто чихуахуа в домике для гостей, ты тоже готова была поручиться. И я точно помню, как кое-кто клялся мне, что слышал детский плач в мусорном баке у закусочной, – он постучал пальцем по папке. – Я записываю все твои «гениальные» сообщения.

Эмма уставилась на надпись «Саттон Мерсер», аккуратно наклеенную на папку. Слова детектива живо напомнили ей о Дэвиде, родном сыне ее бывших опекунов: тот каждую неделю звонил в полицию и пожарную часть, чтобы сообщить, что горят биотуалеты на соседней строительной площадке. Ему нравилось наблюдать за летящими к месту происшествия машинами с мигалками. Диспетчеры экстренных служб отследили номер шутника и поймали его с поличным, после чего развлечения прекратились. А потом случился настоящий пожар, Дэвид позвонил в службу спасения… и ему никто не поверил. Все, как в старой сказке. К тому моменту, как наряд все-таки приехал, от половины дома остались только головешки. Мальчика с тех пор так и дразнили: «Пожар! Пожар!»

Похоже, среди местных полицейских у Саттон была такая же репутация.

Дрожащими руками Эмма принялась рыться в сумочке Саттон в поисках телефона. Запустив браузер, она быстро открыла сайт, на котором Трэвис обнаружил странное видео.

– Посмотрите сами, здесь есть запись того, как кто-то душит Саттон! Может быть, вы сможете понять, где все случилось.

Меню наконец загрузилось. Девушка забила в строку поиска «Саттон, Аризона» и нажала «Поиск». Через несколько секунд на экране появились слова: «Совпадений не найдено».

– Но как? – Эмма переводила умоляющий взгляд с телефона на полицейских. – Поверьте, это какая-то ошибка. Видео было выложено два дня назад, клянусь вам!

Квинлан хмыкнул и потянулся к сумочке Эммы. Прежде чем она успела возразить, детектив нашарил кошелек, расстегнул его и раскрыл так, что стали видны водительские права, заботливо вложенные в прозрачный кармашек. С них в камеру улыбалась Саттон: идеальный макияж, волосы уложены волосок к волоску. Эмма вспомнила собственное удостоверение: фото для него делалось в полутемном Управлении транспортных средств на следующий день после того, как хирург удалил ей все зубы мудрости. Неудивительно, что с ее фотографии на мир смотрела растрепанная версия Шрека: волосы спутаны, макияж слегка потек, а щеки раздулись, как у хомяка.

Квинлан заботливо поднес кошелек к глазам Эммы.

– Тут написано, что тебя зовут Саттон Мерсер. Не Эмма, – сообщил он.

– Но он же не мой, – едва слышно возразила девушка. Ей вспомнилась птица, залетевшая в гараж Клариссы пару недель назад и беспомощно бившаяся в стены. Сейчас Эмма чувствовала себя так же. Как убедить окружающих, что перед ними не Саттон, если они похожи как две капли воды? Вслед за этой мыслью пришла следующая: убийца наверняка наблюдал за несостоявшейся встречей. Возможно, именно он и назначил ее. Давно ли мертва Саттон? И будут ли ее искать? Ведь никто не пропал – значит, и убийства не было.