Стоянка поезда – двадцать минут. Роман - Юрий Мартыненко

к своим солдатам в листовках, распространяемых среди немецких войск, двинувшихся на российскую столицу в конце 1941 года, но уже через несколько недель «продажный народ бездельников и пьяниц» не только остановил наступление немецких войск, но и заставил их существенно сдать свои позиции. Вместо «победы и славы» солдаты Гитлера познали голод, вшей, обморожения, гангрену и смерть от переохлаждения. Окоченевшие немецкие солдаты, спасающиеся от холода, накрутив на себя первое попавшееся под руку тряпьё, а за ними бескрайние снежные дали — классический образ гитлеровского фиаско в битве под Москвой. Но первым фактором, замедлившим наступление немецкой армии, был не зимний снег, но осенний дождь, который превратил грунтовые дороги равнин Украины, Белоруссии и России в непроходимые болота. Явление достаточно значимое, чтобы русские придумали для него специальное слово: «распутица», что буквально означает что-то вроде «бездорожья». Та же ситуация, при которой серьёзно затрудняется движение транспортных средств, особенно если речь идёт о тяжелых машинах без гусеничной тяги, повторяется весной в результате таяния снегов. Распутица уже вставала на пути Великой армии Наполеона в 1812 году, но, похоже, немцы не извлекли из тех событий урока. К тому же, поток продовольствия, топлива, боеприпасов и частей, необходимых для обеспечения работоспособности армии, между 1812 и 1941 годом резко возрос, равно как и средний вес транспортных средств. А проходящие по дорогам колонны танков оставляли за собой сплошное месиво, так что в затруднительном положении оказывались даже автомобили с четырехколёсным приводом и полугусеничный транспорт. Не будь этих осенних дождей, которые значительно замедлили продвижение немецкой армии, возможно, последней удалось бы подойти к Москве до того, как снег и холода смогли окончательно парализовать движение войск и до того, как Советский Союз успел подтянуть в Московскую область подкрепление. И вполне вероятно, что «Операция Тайфун» — немецкое наступление на Москву — увенчалась бы успехом. И кто знает, по какому пути в этом случае последовала бы история? Однако никто из высшего германского командования, казалось, не учёл «Генерала Бездорожье», и только трудности осени 1941 года привели к созданию в 1942 году гусеничного тягача «Восток», машины, разработанной компанией «Штайер» для прохождения болот. Изначально она была предназначена для буксировки артиллерийских орудий, но оказалась настолько практичной, что быстро взяла на себя все транспортные функции. Немецкая военная машина против «Генерала Зимы».

В начале декабря 1941 года, убедившись в неадекватности военного обмундирования и экипировки вермахта в условиях русской зимы, генерал Хейнрици, командующий танковым корпусом, входившим в состав 2-й танковой армии Гудериана, одного из ключевых соединений в атаке на Москву, задался вопросом: «Почему нас отправили вести зимние бои и не предоставили соответствующего обмундирования? Неужели никто не знал, какие здесь погодные условия?» В самом деле, как и в случае распутицы, никто в высших эшелонах рейха и вермахта не задумывался о проблеме, которую представляла собой русская зима. Джонс подробно не останавливается на этом вопросе, но Эндрю Робертс в своей книге «Смерч войны» намечает путь к пониманию того, по какой причине погодные факторы игнорировались в ходе планирования вторжения в СССР: Гитлер, высокомерный самоучка, упрямый и легкомысленный, полагал себя «знатоком метеорологии, хотя специалистом он считал себя, чуть ли не во всех областях». По его мнению, синоптикам не следовало доверять, их лучше было заменить «людьми, наделёнными шестым чувством, которые живут в природе и с природой», способными интуитивно предугадывать погоду, наблюдая за миграциями комаров и ласточек. С другой стороны, не имея понятия о том, что такое зима с температурами до минус сорока, Гитлер хвалился своей собственной способностью легко переносить холод: «Менять шорты на брюки всегда вгоняло меня в тоску. Даже при десяти градусах ниже нуля я имел обыкновение ходить в ледерхозен. Это дарит волшебное чувство свободы». И добавляет. «Сегодня много молодых людей, которые носят шорты круглый год; это просто дело привычки. В будущем у меня будет целая бригада СС в ледерхозен!» Солдаты, участвовавшие в «Операции Тайфун», не носили ледерхозен, но их форма и обувь были совершенно непригодными для московских холодов. По мере приближения морозов они были вынуждены утепляться подручными средствами: в ход шли головные уборы, одежда и снятые с трупов советских солдат или украденные у мирных жителей сапоги, в результате чего вермахт утратил всё свое прусское великолепие и напоминал сборище оборванцев. План «Барбаросса» предусматривал захват Москвы не позже октября 41-го года. Поэтому немецкое командование не предусмотрело зимнее обмундирование.

Около полуночи 24 декабря 1941 года, когда советская контратака посеяла хаос в рядах усталых и голодных немецких войск, Хайнц Отто Фаустен из 1-й танковой дивизии столкнулся с символическим изображением безумия, которое бросало солдат в летней форме на амбразуру русской зимы: «На первый взгляд, это напоминало живую картину. Правда, в ней не было ничего праздничного. Люди замёрзли до смерти, оставшись на позициях, с которых вели стрельбу. Трое или четверо стояли на коленях позади пулемёта — один смотрел в телескопический прицел, а другие заряжали боеприпасы — и все они теперь представляли собой глыбы льда». Но пренебрежение, с которым немцы отнеслись к русской зиме, одеждой не ограничивалось. При низких температурах замерзало смазочное масло, и выходили из строя огнестрельное оружие и моторы машин и самолётов. Генералу Георгию Жукову, сыгравшему решающую роль в битве под Москвой, было известно, что огневая мощь и скорость наступления, которые в совокупности определили подавляющее большинство одержанных вермахтом побед, оказались серьёзно скомпрометированы. В зимних боях немцы выявили свою уязвимость, поскольку в условиях сильных холодов до минус 30 градусов — двигатели их танков и моторизованной артиллерии становились совершенно бесполезными. И это надломило хребет германской армии. А в итоге и окончательно сломило — и когда советские войска пошли в контратаку, у отступающих немцев не было никакого другого выбора, кроме как уничтожить тысячи транспортных средств, в условиях холода не способных к передвижению.

* * *

«16 октября 1941 года стало одним из самых драматических дней для Москвы в годы Великой Отечественной войны, хотя ещё в начале месяца в городе было относительно спокойно. С фронта доносились слухи о зверствах немцев, в них как верили, так и нет. Это хорошо описано журналистом Николаем Вержбицким, в своих дневниках он пишет, о чём беседовали москвичи в очередях. И как много говорили о том, что «цивилизованные немцы» ничего такого делать не могут, и сколько москвичей с этим не соглашались… Операция «Тайфун» была в разгаре — враг наступал. 12 октября части вермахта заняли Брянск, на другой день они вошли в Вязьму. В так называемом Вяземском котле оказалось более 600 тысяч советских солдат и офицеров, четыре армии. Затем немцы взяли Калугу, Боровск, Тверь, под угрозой захвата оказались Клин и Солнечногорск, откуда до Москвы — всего несколько десятков километров.