Улица Вокзальная, 120 - Лео Мале

И чуть было вновь ее не захлопнула при виде того трио, которое мы составляли в полутьме коридора. Я тут же придал своей физиономии дежурное выражение, пригодное для чрезвычайных обстоятельств, а самое меньшее, что можно о нем сказать, так это то, что оно не бог весть как привлекательно.

И вот она стояла перед нами в своей крохотной спальне, такой по-женски уютной, в полной растерянности обводя нас взглядом своих слегка припухших ото сна глаз. Частое дыхание волновало ее грудь.

Я достал из кармана пальто свою трубку и наставил ее в виде револьвера.

– Одевайтесь,– приказал я.– Захватите удостоверение личности и следуйте за нами. Вам придется рассказать комиссару Бернье о некоторых обстоятельствах нападения, которому я только что подвергся со стороны вашего сообщника.

Она смотрела на меня, разинув рот. Потом обратилась за поддержкой к своему патрону, украдкой бросавшему на нее сочувственные взгляды.

– Я пытался уже убедить господина Бюрма, что он совершает ошибку,– произнес он покровительственным тоном.– Было бы очень странно, если бы вы вдруг оказались преступницей. Он обвиняет вас в том, что вы подстроили ему ловушку. Это… это… Послушайте, Луиза, не молчите. Защищайтесь.

– От чего и от кого? – спросила она.– Я не понимаю, в чем обвиняет меня этот господин. Ловушку? Я не подстраивала ему никакой ловушки. Я…

– Вам знакома эта девушка? – перебил я, поднося к ее носу фотографию кинозвезды.

– Да. Это Мишель Оган.

– Спасибо. А то я не знал. Кто из ваших знакомых похож на нее? Внимание: сегодня днем мы уже задавали вам этот вопрос.

– Я помню.

– Но вы не ответили. Кто из ваших знакомых похож на эту актрису?

– Никто.

Я вплотную приблизился к ней.

– Кто из ваших знакомых похож на эту актрису?

– Никто.

Я сжал ее запястья.

– Вы лжете.

– Нет,– ответила она.– Отпустите. Мне больно.

Пятясь, она задела ногой о кровать и тяжело опустилась на нее.

– Теперь моя очередь отвечать: нет. Я отпущу вас не раньше, чем вы образумитесь, малышка. Кто из…

Меня перебил Жерар Лафалез. Положив руку на мое плечо, он пристально смотрел на меня. Лицо его было искажено; я впервые видел его таким агрессивным.

– Господин Бюрма,– выдохнул он с упреком,– господин Бюрма, немедленно прекратите эту гнусную комедию. Я глубоко сожалею, что заставлял себя принимать на веру ваши необоснованные подозрения. Обаяние вашей репутации послужило, быть может, тому причиной. Но я не намерен поддаваться ему впредь и, поверьте, искренне корю себя за то, что привел вас сюда. Прошу немедленно прекратить издевательства над этой девушкой, за порядочность которой я ручаюсь. Подобные методы недостойны…

– Заткнитесь. Меня чуть было не выбросили в Рону, месье Лафалез. Вот что для меня сейчас важнее всего. Впрочем, откровенность за откровенность: я готов удовлетворить ваше ходатайство и отпустить на мгновение хрупкие запястья этого невинного ангела. Отпустить, чтобы приоткрыть вам, какими методами Динамит Бюрма достигает своих блистательных побед.

С этими словами я нанес ему в середину подбородка удар, отправивший его в угол вдогонку за шляпой. После чего бросил Кове шарф.

– Свяжите его. Эта спальня слишком тесна для широких жестов. И не забудьте заткнуть ему рот; не исключено, что, пробудившись, он вознамерится попеть, а его репертуар не в моем вкусе.

– На каторгу пойдем вместе, Нестор,– вздохнул он, однако выполнил все мои распоряжения.

Быстрота случившегося не позволила Луизе Брель обратиться в бегство. Она неподвижно сидела на смятой постели и, казалось, думала о чем-то постороннем.

Я подошел. Она оттолкнула меня и пригрозила позвать полицию. Эта угроза умилила меня.

– Ах, полицию? А разве я не начал с того, что пригласил вас последовать за мной во Дворец правосудия, где комиссар Бернье счел бы за честь побеседовать с вами? Полицию?… Но она ничуть не пугает меня, крошка.– На самом деле это было далеко не так. Приход полицейского поставил бы меня в затруднительное положение.– Если здесь кто-то и должен ее бояться, так это вы. Вы, утверждающая, что не знакомы с некоей молодой особой, хотя это и неправда; вы, не захотевшая, чтобы я продолжил связанное с ней расследование – сейчас вы мне объясните почему,– и подославшая ко мне подручного убийцу, в то время как я летел на лжесвидание, в эту ловушку. Эта встреча была мне назначена по телефону. Но ведь только один человек в Лионе знал номер моего телефона: ваш патрон. Другой человек мог без труда раздобыть эти сведения: это вы, его секретарша. Я бы никогда не заподозрил вашего патрона. Сегодня днем я задал ему этот вопрос, и он ответил мне на него со всей возможной искренностью. Вы – дело другое. Ваше «нет» прозвучало, надо признать, весьма торопливо… и все же не настолько, чтобы не возбудить во мне подозрений, и, наконец, вершина неловкости: стремясь не обнаружить и в то же время как-то мотивировать свою растерянность, вы начинаете плести какую-то идиотскую историю, которая, увы, никак не вяжется с вашей физиономией. Ведь у вас отнюдь не глупый вид, позвольте сделать вам этот комплимент. Поэтому, когда на Арочном мосту какой-то голубчик ухватил меня за талию с явным намерением отправить на разведку речных глубин, мне не понадобилось много времени, чтобы перебрать в уме всех подозреваемых…

Я достал трубку, кисет и с ворчанием положил их в карман. Табак кончился.

– Итак? – продолжал я.– Вам все еще хочется вызвать полицию? У людей в униформе заскорузлые мозги. Не разумнее ли встретиться с комиссаром? Например, Бернье? Который ведет следствие по делу об убийстве Коломера?

Произнося эти слова, я внимательно наблюдал за ней, но так ничего и не высмотрел. Она слушала меня с возрастающим удивлением. Не шелохнувшись.

– Так вот оно что,– вдруг проговорила она изменившимся голосом.

Затем, обхватив голову руками, упала на кровать и тихо заплакала.

– Если это способ выиграть время, то зря стараетесь.

Она всхлипнула:

– Вас… вас хотели сбросить в Рону?

– А то вы не знали?

– Нет… не знала.

– Ну разумеется. Так же, как и девушку, похожую на Мишель Оган.

– Нет… Ее я знаю.

– Наконец-то. Имя? Адрес?

– Не знаю.

– Вы опять за свое?

– Это правда. Почему вы мне не верите? Ах да, конечно, я понимаю ваше состояние… Ведь вас чуть было не сбросили в реку…

– С вашей помощью.

– Да, с моей помощью… но я не виновата.

– От одного полупризнания к другому – глядишь, доберемся до истины. Передохните, я не спешу. Что связывает вас с этой девушкой? Почему…

– Умоляю… Не задавайте мне никаких вопросов,– проговорила она упавшим голосом.– Я вам все расскажу.

– Идет. Но только лгите с оглядкой.

– Я буду говорить правду.

Она всхлипнула, высморкалась, осушила слезы.

– Я знаю девушку, отмеченную такой таинственной красотой, так как несколько раз видела ее с Полем. Мне казалось, она его любовница…

– Кто такой этот Поль?

– Поль Карэ. Служащий агентства.

– Так-так! Как он выглядит?

Она набросала портрет, настолько соответствующий внешности напавшего на меня субъекта, насколько стремительность схватки и слабая освещенность места, где она происходила, позволили мне его разглядеть.

– Когда сегодня днем вы спросили у меня, знакома ли я с копией Мишель Оган, мне показалось, что она у вас на особой примете. А поскольку я знала вас как знаменитого Нестора Бюрма, то решила, что подруге Поля угрожает опасность и, прежде чем что-либо предпринимать, ее следует срочно предупредить. Я ответила, что незнакома с ней, а так как мне всегда плохо удается ложь, я разволновалась. Неудачная попытка скрыть волнение не ускользнула от вас…– Она одарила меня почти восхищенным взглядом.– Ничего не скажешь, глаз у вас наметанный.

– А как же иначе?-самодовольно ответил я.– Ведь я – Бюрма, пославший тайну в нокаут.

– Кстати о нокауте,– заметил Кове,– ваша жертва начинает подавать признаки жизни.

В самом деле, в углу зашевелился сверток из Жерара Лафалеза.

– Выньте-ка у него кляп.

Журналист исполнил приказание.

– Могли бы и развязать,– проворчал начинающий детектив.– Я давно уже, как вы выражаетесь, ожил и ничего не пропустил из откровений мадемуазель Брель. Признаюсь, что был не прав, не поверив вам с первого слова. Опыта и мозгов вам, в отличие от меня, не занимать. Простите, что своим неловким вмешательством чуть было не…

– Вы что, добиваетесь, чтобы я опять заткнул вам рот кляпом? Упражняетесь в жанре «покаяния»? Сожалею, что пришлось отправить вас на ковер, но у меня не было другого выхода. А теперь сядьте-ка поудобнее в углу и помолчите. Мадемуазель Брель недорассказала историю про Белоснежку и большого злого волка. Продолжайте,– ободрил я ее.