Итальянский язык с Итало Кальвино. Марковальдо, или времена года в городе / Italo Calvino. Marcovaldo ovvero Le stagioni in città - Итало Кальвино

Le gioie di quel recipiente tondo e piatto chiamato «pietanziera» consistono innanzitutto nell'essere svitabile. Già il movimento di svitare il coperchio richiama l'acquolina in bocca, specie se uno non sa ancora quello che c'è dentro, perché ad esempio è sua moglie che gli prepara la pietanziera ogni mattina. Scoperchiata la pietanziera, si vede il mangiare lì pigiato: salamini e lenticchie, o uova sode e barbabietole, oppure polenta e stoccafisso, tutto ben assestato in quell'area di circonferenza come i continenti e i mari nelle carte del globo, e anche se è poca roba fa l'effetto di qualcosa di sostanzioso e di compatto. Il coperchio, una volta svitato, fa da piatto, e così si hanno due recipienti e si può cominciare a smistare il contenuto.

Il manovale Marcovaldo (разнорабочий Марковальдо), svitata la pietanziera (как только открыл коробочку: «развинчена коробочка») e aspirato velocemente il profumo (и быстро вдохнул запах), da mano alle posate che si porta sempre dietro (берет в руки столовые приборы, которые всегда носит с собой), in tasca (в кармане), involte in un fagotto (завернутые в сверток; involgere — завертывать, обертывать), da quando a mezzogiorno mangia con la pietanziera anziché tornare a casa (с тех пор, когда в полдень ест из коробки вместо того, чтобы вернуться домой). I primi colpi di forchetta (первые «удары» вилкой) servono a svegliare un po' quelle vivande intorpidite (служат для того, чтобы пробудить немного это онемевшее блюдо), a dare il rilievo e l'attrattiva (придать рельеф и привлекательность) d'un piatto appena servito in tavola (только что поданного на стол блюда) a quei cibi che se ne sono stati lì rannicchiati già tante ore (тем блюдам, которые были находились там сложенными уже столько часов). Allora si comincia a vedere che la roba è poca (тогда становится видно: «начинается видеть», что пищи мало), e si pensa (и думаешь): «Conviene mangiarla lentamente (следует есть ее медленно)», ma già si sono portate alla bocca (но уже поднесены ко рту), velocissime e fameliche (очень быстро и жадно; famelico — голодный, изголодавшийся /чаще о животных/; жаждущий, страстно желающий; fame, f — голод), le prime forchettate (первые вилки; forchettata, f — количество пищи на вилке).

Il manovale Marcovaldo, svitata la pietanziera e aspirato velocemente il profumo, da mano alle posate che si porta sempre dietro, in tasca, involte in un fagotto, da quando a mezzogiorno mangia con la pietanziera anziché tornare a casa. I primi colpi di forchetta servono a svegliare un po' quelle vivande intorpidite, a dare il rilievo e l'attrattiva d'un piatto appena servito in tavola a quei cibi che se ne sono stati lì rannicchiati già tante ore. Allora si comincia a vedere che la roba è poca, e si pensa: «Conviene mangiarla lentamente», ma già si sono portate alla bocca, velocissime e fameliche, le prime forchettate.

Per primo gusto si sente la tristezza del mangiare freddo (сначала чувствуется уныние от холодной пищи: «от едения холодным»), ma subito ricominciano le gioie (но быстро радость возвращается: «начинаются вновь радости»), ritrovando i sapori del desco familiare (узнавая = когда узнаешь вкусы родного стола), trasportati su uno scenario inconsueto (перемещенные в непривычный пейзаж). Marcovaldo adesso ha preso a masticare lentamente (теперь принялся жевать медленно): è seduto sulla panchina d'un viale (он сидит на скамье бульвара), vicino al posto dove lui lavora (недалеко от места, где он работает); siccome casa sua è lontana (так как его дом далеко) e ad andarci a mezzogiorno perde tempo e buchi nei biglietti tramviari (и если пойдет туда в полдень, теряет время и /получает/ проколы в трамвайных билетах), lui si porta il desinare nella pietanziera (он носит обед в коробочке), comperata apposta (специально купленной), e mangia all'aperto (и ест на улице; aperto — открытый; aperto, m — открытое место all'aperto — на воздухе; на улице), guardando passare la gente (глядя на проходящих людей), e poi beve a una fontana (а потом пьет у фонтана). Se è d'autunno e c'è sole (если осень и есть солнце), sceglie i posti dove arriva qualche raggio (выбирает места, куда падает свет: "несколько лучей"); le foglie rosse e lucide che cadono dagli alberi gli fanno da salvietta (красные и блестящие листья, которые падают с деревьев, служат ему салфеткой); le bucce di salame vanno a cani randagi (кожура от колбасы достается бродячим собакам) che non tardano a divenirgli amici (которые немедленно становятся его друзьями: «не медлят стать ему друзьями»); e le briciole di pane le raccoglieranno i passeri (а крошки хлеба подберут воробьи), un momento che nel viale non passi nessuno (в тот момент, когда по улице никто не проходит).

Per primo gusto si sente la tristezza del mangiare freddo, ma subito ricominciano le gioie, ritrovando i sapori del desco familiare, trasportati su uno scenario inconsueto. Marcovaldo adesso ha preso a masticare lentamente: è seduto sulla panchina d'un viale, vicino al posto dove lui lavora; siccome casa sua è lontana e ad andarci a mezzogiorno perde tempo e buchi nei biglietti tramviari, lui si porta il desinare nella pietanziera, comperata apposta, e mangia all'aperto, guardando passare la gente, e poi beve a una fontana. Se è d'autunno e c'è sole, sceglie i posti dove arriva qualche raggio; le foglie rosse e lucide che cadono dagli alberi gli fanno da salvietta; le bucce di salame vanno a cani randagi che non tardano a divenirgli amici; e le briciole di pane le raccoglieranno i passeri, un momento che nel viale non passi nessuno.

Mangiando pensa: «Perché il sapore della cucina di mia moglie (почему вкус еды, приготовленной моей женой; cucina, f — кухня; пища, стол; кухня) mi fa piacere ritrovarlo qui (мне нравится узнавать его здесь), e invece a casa tra le liti (и напротив, дома, среди ссор), i pianti, i debiti che saltano fuori a ogni discorso (жалоб, долгов, которые выскакивают в любом разговоре), non mi riesce di gustarlo (мне не удается наслаждаться им; riuscire — удаваться, получаться, выходить)?» E poi pensa (а затем думает): «Ora mi ricordo (теперь я вспоминаю), questi sono gli avanzi della cena d'ieri (это — остатки вчерашнего ужина)». E lo riprende già la scontentezza (им снова овладевает неудовольствие), forse perché gli tocca di mangiare gli avanzi (может быть, потому что ему приходится доедать объедки), freddi e un po' irranciditi (холодные и немного прогоркшие; irrancidire — прогоркнуть), forse perché l'alluminio della pietanziera comunica un sapore metallico ai cibi (может быть, потому что алюминий коробки /для еды/ придает еде металлический вкус), ma il pensiero che gli gira in capo è (но в голове у него вертится вот какая мысль): «Ecco che l'idea di Domitilla riesce a guastarmi anche i desinari lontano da lei (вот ведь как мысли о Домитилле удается испортить мне обеды даже вдалеке от нее)».

In quella, s'accorge che è giunto quasi alla fine (на этом /моменте/ замечает, что дошел почти до конца; giungere — приходить, прибывать), e di nuovo gli sembra che quel piatto sia qualcosa di molto ghiotto e raro (и снова ему кажется, что это блюдо — это что-то очень лакомое и редкое), e mangia con entusiasmo e devozione (и ест с воодушевлением и благоговением) gli ultimi resti sul fondo della pietanziera (последние остатки на дне коробки), quelli che più sanno di metallo (те, что больше всего имеют вкус металла; sapere — знать; иметь вкус/запах чего-либо, отдавать чем-либо). Poi, contemplando il recipiente vuoto e unto (потом, когда глядит: «глядя» на пустую и жирную емкость; untare = ungere — мазать, смазывать), lo riprende di nuovo la tristezza (его снова охватывает тоска).

Mangiando pensa: «Perché il sapore della cucina di mia moglie mi fa piacere ritrovarlo qui, e invece a casa tra le liti, i pianti, i debiti che saltano fuori a ogni discorso, non mi riesce di gustarlo?» E poi pensa: «Ora mi ricordo, questi sono gli avanzi della cena d'ieri». E lo riprende già la scontentezza, forse perché gli tocca di mangiare gli avanzi, freddi e un po' irranciditi, forse perché l'alluminio della pietanziera comunica un sapore metallico ai cibi, ma il pensiero che gli gira in capo è: «Ecco che l'idea di Domitilla riesce a guastarmi anche i desinari lontano da lei».

In quella, s'accorge che è giunto quasi alla fine, e di nuovo gli sembra che quel piatto sia qualcosa di molto ghiotto e raro, e mangia con entusiasmo e devozione gli ultimi resti sul fondo della pietanziera, quelli che più sanno di metallo. Poi, contemplando il recipiente vuoto e unto, lo riprende di nuovo la tristezza.

Allora involge e intasca tutto (тогда заворачивает и убирает в карман все), s'alza (поднимается), è ancora presto per tornare al lavoro (еще рано возвращаться на работу), nelle grosse tasche del giaccone le posate suonano il tamburo contro la pietanziera vuota (в большом кармане куртки столовые приборы барабанят о пустую коробку; suonare — звонить; suonare il tamburo — бить в барабан). Marcovaldo va a una bottiglieria (идет в винный погреб) e si fa versare un bicchiere raso all'orlo (и просит налить: «делает = побуждает себе налить» стакан до краев; raso — вровень); oppure in un caffè e sorbisce una tazzina (или в кафе — и смакует чашечку; sorbire — /медленно/ потягивать, смаковать); poi guarda le paste nella bacheca di vetro (затем разглядывает пирожные в стеклянной витрине), le scatole di caramelle e di torrone (коробки карамели и торроне; torrone, m — торроне /жареный миндаль в сахаре и в меду/), si persuade che non è vero che ne ha voglia (убеждает себя в том, что это не правда, что он их хочет), che proprio non ha voglia di nulla (что, собственно, ничего не хочет), guarda un momento il calcio-balilla (минутку смотрит на настольный футбол; calcio, m — удар ногой, пинок; футбол) per convincersi che vuole ingannare il tempo, non l'appetito (чтобы убедить себя в том, что хочет убить: «обмануть» время, а не аппетит). Ritorna in strada (возвращается на улицу). I tram sono di nuovo affollati (трамваи снова полны народом; affollare — устраивать давку; толкать, давить; folla, f — толпа), s'avvicina l'ora di tornare al lavoro (приближается час возвращения на работу); e lui s'avvia (он пускается в путь).

Allora involge e intasca tutto, s'alza, è ancora presto per tornare al lavoro, nelle grosse tasche del giaccone le posate suonano il tamburo contro la pietanziera vuota. Marcovaldo va a una bottiglieria e si fa versare un bicchiere raso all'orlo; oppure in un caffè e sorbisce una tazzina; poi guarda le paste nella bacheca di vetro, le scatole di caramelle e di torrone, si persuade che non è vero che ne ha voglia, che proprio non ha voglia di nulla, guarda un momento il calcio-balilla per convincersi che vuole ingannare il tempo, non l'appetito. Ritorna in strada. I tram sono di nuovo affollati, s'avvicina l'ora di tornare al lavoro; e lui s'avvia.

Accadde (случилось; accadere — случаться; cadere — падать) che la moglie Domitilla (что жена Домитилла), per ragioni sue (по своим соображениям), comprò una grande quantità di salciccia (купила большое количество сальсичча /разновидность шпикачек/). E per tre sere di seguito a cena (и три вечера подряд на ужин) Marcovaldo trovò salciccia e rape (находил сальсичча и репу; rapa, f — репа). Ora (однако), quella salciccia doveva essere di cane (та сальсичча должна была быть из собаки = видимо, была из собаки); solo l'odore bastava a fargli scappare l'appetito (одного запаха было достаточно, чтобы отбить у него аппетит: «заставить ему = у него убежать аппетит»). Quanto alle rape (что касается репы), quest'ortaggio pallido e sfuggente (эти бледный и двусмысленный овощ; sfuggente — ускользающий; слабо очерченный) era il solo vegetale che Marcovaldo non avesse mai potuto soffrire (был единственным растением, которое он никогда не мог терпеть).

Accadde che la moglie Domitilla, per ragioni sue, comprò una grande quantità di salciccia. E per tre sere di seguito a cena Marcovaldo trovò salciccia e rape. Ora, quella salciccia doveva essere di cane; solo l'odore bastava a fargli scappare l'appetito. Quanto alle rape, quest'ortaggio pallido e sfuggente era il solo vegetale che Marcovaldo non avesse mai potuto soffrire.