Вариант единорога - Роджер Желязны

Он знал, что утратил себя, подчинившись торжеству ее губ и нежности тела, как и все люди, узнавшие силу Файоли. Силу, что сосредоточилась в слабости. Файоли была самой женственностью, рождающей желание. Он хотел слиться с хрупкостью ее бледного тела, войти внутрь ее зрачков и остаться там навсегда.

Но он терял эту возможность. Песком просыпались дни; он слабел… Он едва смог написать свое имя на квитке, поданном ему роботом, который с грохотом приблизился, давя оскалы черепов и превращая в пыль ребра и позвоночники. В это мгновение Джон Оден позавидовал ему. Бесстрастному, бесполому, до конца отданному долгу. Поэтому, прежде чем отпустить его, он спросил:

– Что бы ты делал, если бы мог хотеть и встретился с тем, что могло бы дать тебе все, что ты желаешь?

– Я… постарался бы… удержать это, – красные огни замигали вокруг головы робота и он повернулся, уходя через Великое Кладбище.

– Да, – вздохнул Джон Оден, – но именно это невозможно.

А Сития по-прежнему не понимала его, и в этот тридцать первый день они вернулись в то место, где прожили месяц, туда, где впервые овладел им беспредельный страх смерти, пришедший к нему.

Она становилась все более изысканной в страсти, чем прежде, и он боялся этой последней встречи.

– Я люблю тебя, – сказал он, никогда не говоривший этого раньше, и она коснулась ладонью его лба и прижалась к нему губами.

– Знаю, – прозвучал ее ответ, – и для вас почти настало время любить меня в последний раз. Но до прощального мгновения любви скажите мне, мой Джон Оден, только одно: чем так непохожи вы на прочих? Кто дал вам такое знание о том-что-мертво; человек смертный не способен знать этого. Как получилось, что вы подошли ко мне так близко в ту первую ночь, а я не заметила вас?

– Это произошло потому, что я давно мертв, – сказал он ей. – Ты, смотрящая мне в глаза, не видишь этого? Не чувствуешь странного холода, когда я касаюсь тебя? Я пришел сюда, предпочтя этот мир ледяному сну, который подобен смерти, забвению, в котором я даже не знал бы, чего именно жду: лекарства, которое никогда не появится, лекарства от самой последней неизлечимой болезни, оставшейся во вселенной, болезни, которая сейчас оставила мне слишком мало жизни.

– Я не понимаю, – ответила она.

– Поцелуй меня и забудь о сказанном, – вздохнул Джон Оден. – Так и должно быть. Лекарство никогда не будет найдено. Есть вещи, которые остаются за гранью света, а я уверен, что про меня давно забыли. Ты должна была ощутить смерть, окружавшую меня до того, как я вновь стал человеком живущим, ибо вам, Файоли, дано это умение. И я вернул себе временную жизнь, чтобы насладиться тобой, понимая при этом – кто ты… Поэтому возьми свое наслаждение и знай, что я разделяю его. Я зову тебя к этому, ибо ты – это то, к чему я стремился, не сознавая, все дни своей прежней жизни.

Но она была любопытной и спросила его (в первый раз обращаясь к нему на ты): – Как же сумел ты удержать равновесие между жизнью и тем-что-мертво, как смог добиться существования смерти и сознания одновременно?

– В теле, которым я, к несчастью, владею, имеется механизм управления этим. Прикоснувшись вот к этому месту под мышкой, я могу остановить дыхание легких и биение сердца. Затем заработает электрохимическая система, подобная тем, которыми обладают мои роботы, невидимые для тебя. Это и есть моя жизнь внутри смерти. Я выпросил ее, потому что боялся забвения. Я вызвался быть смотрителем вселенского кладбища, ибо в этом месте никто не увидит меня и некому будет удивляться моему появлению, подобному самой смерти. Теперь ты знаешь все. Поцелуй меня и закончим на этом.

Но обладая внешней формой женщины или, возможно, будучи женщиной во всем, Файоли по имени Сития была любопытна как все они, и спросила: – Это место здесь? – и коснулась точки под мышкой.

И – он исчез для нее. А исчезнув, вновь обрел ледяную логику, чуждую эмоций. Поэтому он не стал возвращать себя к жизни.

Вместо этого он наблюдал, как Файоли ищет его там, где он только что был – живым.

Она обыскала все окружающее, но нигде не смогла найти живого человека, и заплакала так же жалобно, как той ночью, когда он впервые встретил ее. Крылья Файоли засверкали, затрепетали, замерцали слабо и бессильно, вновь появившись за ее спиной, лицо ее призрачно растворилось и тело медленно растаяло. Потом столб искр, стоявший перед ним, исчез. Но после этой безумной ночи, когда он вновь смог видеть расстояния и различать перспективу, он начал ждать ее.

Вот это – история Джона Одена, единственного человека, который любил Файоли и жил (если можно назвать это так), чтобы поведать об этом. Никто не знает истины лучше, чем я.

Лекарство от его болезни так и не было найдено. И я знаю, что он бродит по Каньону Мертвых и смотрит на кости, иногда останавливаясь у скалы, где встретил ее, и стряхивает с ресниц несуществующие капли влаги, удивляясь приговору, который вынес себе сам.

Таково положение вещей, и мораль тут, быть может, в том, что жизнь (а возможно, и любовь) сильнее, чем то, что она создает, но никогда не сильнее того, что создает ее. Но только Файоли могли бы ответить вам наверняка, а они уже никогда не придут сюда вновь.

Роджер Желязны. Ключи к декабрю

Рожденный от мужчины и женщины в соответствии со спецификацией Y7 на криопланетных кототипов (модификация Элионол, 3.2 g, опцион ГГК), Джарри Дарк нигде во Вселенной не мог найти подходящего места для жизни. Это было его благословение, или проклятие, – зависит от того, как на это посмотреть.

Смотрите и решайте сами, его история такова.

Его родители смогли обеспечить ему криостат, но не более того. (Джарри требовалась температура не выше -50 С, чтобы чувствовать себя нормально.) Им были не по карману барокамера и оборудование для контроля за составом атмосферы, необходимые для поддержания его жизни.

Гравитацию в 3,2 g невозможно создать искусственно, поэтому Джарри нуждался в ежедневном медицинском уходе и физиотерапии. Родители также не могли ему это обеспечить.

Зато всеми осуждаемый опцион об этом позаботился. Он оберегал его здоровье. Он оплатил его образование. Он обеспечил ему финансовую поддержку и физическое благополучие.

Конечно, можно утверждать, что Джарри Дарк никогда не стал бы бездомным криопланетным кототипом (модификация Элионол), если бы не опцион Генеральной Горнодобывающей Компании. Но нужно учесть, что никто не мог предсказать вспышки Новой, которая уничтожила Элионол.

Когда его родители зарегистрировались в Центре Общественного Здоровья и Планирования Рождаемости и запросили рекомендации и патронаж для будущего отпрыска, они получили информацию о предлагаемых мирах и соответствующих требованиях к телотипу. Они избрали Элионол, только что приобретенный Генеральной Горнодобывающей для разработки минерального сырья. Поступив благоразумно, они выбрали опцион; иначе говоря, они подписали контракт от имени предполагаемого отпрыска, каковому выпадала честь населить указанный мир, в связи с чем ему предстояло работать в качестве служащего Генеральной Горнодобывающей вплоть до достижения совершеннолетия, после чего он мог по собственной воле отбыть и наняться в любое другое место (хотя, конечно, выбор у него был не слишком большой). В обмен на это обязательство Генеральная Горнодобывающая соглашалась взять на себя заботу о его здоровье, образовании, а также выплачивать денежное содержание в течение всего периода нахождения у нее на службе.