Сын цирка - Джон Уинслоу Ирвинг

столом не расслышал ее ответа, однако пожилой стюард различил в ее шепоте название напитка – колы «Тамс Ап». Заместитель комиссара заказал апельсиновый напиток «Голд Спот», доктор Дарувалла попросил пиво «Лондон Дайет», а Дхар захотел «Кингфишер».

– Просто прелестно! – пошутил доктор Дарувалла. – Два трезвенника и два любителя пива!

Шутка свинцовым ядром придавила стол, что заставило доктора завести продолжительную речь на тему истории меню для ланча.

Сегодня в клубе «Дакворт» был день китайской кухни, кулинарная тоска недели. В былые времена, когда шеф-поваром здесь был китаец, китайский день становился праздником для эпикурейцев. Но китайский шеф-повар покинул клуб, чтобы открыть собственный ресторан, и нынешние повара не могли соперничать с китайцем; однако в данный день они пытались состряпать что-то похожее.

– Вероятно, безопаснее всего придерживаться чего-нибудь вегетарианского, – порекомендовал Фаррух.

– Когда вы увидели трупы, – внезапно начала Нэнси, – полагаю, у них был неважный вид.

– Да, боюсь, что крабы нашли их, – ответил доктор Дарувалла.

– Но думаю, рисунок все еще сохранялся, иначе бы вы не запомнили его, – сказала Нэнси.

– Да, наверняка это были несмываемые чернила, – сказал доктор Дарувалла.

– Это была ручка для маркировки белья – перо дхоби, работника прачечной, – сказала ему Нэнси, хотя, похоже, она смотрела на Дхара. Кто знал, куда она смотрит в своих солнцезащитных очках? – Знаете, я лишь похоронила их, – продолжала Нэнси. – Я не видела, как их убивали, но я слышала. Я слышала удары лопатой, – добавила она.

Дхар продолжал смотреть на нее, но почти без усмешки. Нэнси сняла солнцезащитные очки и положила их в сумочку. Что-то увиденное в сумочке заставило ее замолчать; на несколько секунд она прикусила нижнюю губу, а затем вынула из сумочки половину серебряной шариковой ручки, которую носила с собой всюду, куда бы ни шла, вот уже двадцать лет.

– Он украл колпачок от этой ручки – то есть он или она, – сказала Нэнси.

Она протянула авторучку Дхару, который прочел полнадписи:

– «Сделано в» где? – спросил ее Дхар.

– В Индии, – сказала Нэнси. – Должно быть, Рахул украл.

– Кому нужен колпачок от авторучки? – спросил Фаррух детектива Патела.

– Только не писателю, – ответил Дхар и передал авторучку доктору Дарувалле.

– Это настоящее серебро, – заметил доктор.

– Его нужно чистить, – сказала Нэнси.

Заместитель комиссара смотрел в сторону – он знал, что его жена лишь на прошлой неделе отполировала авторучку. Доктор Дарувалла не увидел никаких признаков того, что серебро тускнело или чернело, – авторучка блестела, как и надпись на ней. Когда он вернул ручку, Нэнси не стала класть ее в сумочку, а положила рядом с ножом и ложкой – она блестела ярче этих столовых приборов.

– Я использую для чистки надписи старую зубную щетку, – сказала Нэнси. Даже Дхар стал смотреть в сторону; то, что он отвел глаза, придавало ей уверенности. – А когда-нибудь в реальной жизни, – сказала Нэнси актеру, – вы получали взятку? – Наконец она увидела на его губах усмешку, которой и ожидала.

– Нет, никогда, – сказал ей Дхар.

Теперь уже Нэнси пришлось отвести взгляд, и она посмотрела прямо на доктора Даруваллу.

– Почему вы держите в секрете, что это вы пишете сценарии для всех его фильмов? – спросила Нэнси доктора.

– Я сделал свою карьеру, – ответил доктор Дарувалла. – Идея заключалась в том, чтобы сделать карьеру и ему.

– Хм, и вы уверены, что сделали это, – сказала Нэнси Фарруху.

Детектив Пател потянулся к ее левой руке, которая лежала на столе возле вилки, но Нэнси убрала руку на свое колено. Затем она посмотрела на Дхара.

– И как вам это нравится? Ваша карьера… – спросила Нэнси актера.

Он заученно пожал плечом, что только подчеркнуло его усмешку. В его глазах было что-то жестокое и веселое.

– У меня есть основная работа… и другая жизнь, – ответил Дхар.

– Счастливчик, – сказала Нэнси.

– Милая, – сказал заместитель комиссара.

Он дотянулся до колена жены и взял ее за руку. Похоже, сидя в кресле из ротанга, она вдруг почувствовала легкую слабость. Даже мистер Сетна слышал ее выдох; старый стюард слышал почти все остальное, а о том, что он на самом деле не слышал, он довольно точно догадывался, читая по их губам. Мистер Сетна был мастером чтения по губам, и для человека его возраста он был весьма проворен; столик на четверых поставил перед ним мало проблем. Разговор легче было подслушивать в Дамском саду, чем в обеденном зале, потому что тут не было потолочных вентиляторов, а над головой – лишь цветы беседки.

С точки зрения мистера Сетны, ланч оказывался гораздо интересней того, что можно было ожидать. Трупы! Украденный колпачок авторучки? И самое поразительное открытие – что доктор Дарувалла на самом деле был автором этого мусора, который привел Инспектора Дхара к славе! В каком-то смысле мистер Сетна полагал, что он и так все это знал; старый стюард всегда чувствовал, что Фаррух не такой человек, каким был его отец.

Мистер Сетна незаметно приплыл с напитками; затем незаметно уплыл. Ядовитые чувства, которые старый стюард испытывал по отношению к Дхару, теперь распространились и на доктора Даруваллу. Парс, пишущий для индийского кино! И высмеивающий других парсов! Да как он посмел! Мистер Сетна с трудом сдерживался. Он уже слышал звук от встречи его серебряного подноса с макушкой доктора Даруваллы. Это был звук гонга. Стюарду понадобились все силы, чтобы удержаться от соблазна прикрыть осененный волосками пупок женщины салфеткой, которая небрежно лежала у нее на коленях. Такой пупок, как у нее, должен быть закрыт, если не вовсе запрещен! Но мистер Сетна быстро успокоился, потому что не хотел пропустить то, что говорил настоящий полицейский.

– Я бы хотел услышать, как каждый из вас представляет себе Рахула сегодня, полагая, что теперь он женщина, – сказал заместитель комиссара. – Начните вы, – сказал Пател Дхару.

– Из-за тщеславия и чувства физического превосходства над окружающими она будет выглядеть моложе своих лет, – начал Дхар.

– Но ей должно быть пятьдесят три или пятьдесят четыре, – вмешался доктор Дарувалла.

– Вы следующий. Пожалуйста, дайте ему закончить, – сказал детектив Пател.

– Она не выглядит на свои пятьдесят три или пятьдесят четыре года, разве что только рано утром, – продолжил Дхар. – И она очень ухоженна. У нее хищная аура. Она охотник, я имею в виду – сексуальный охотник.

– Я думаю, что она была очень пылкой, когда была еще мальчиком! – заметил доктор Дарувалла.

– Кто же не был? – не без горечи спросила Нэнси.

Один только муж посмотрел на нее.

– Пожалуйста, пусть он закончит, – терпеливо сказал Пател.

– Она также женщина, которая любит заставлять мужчину хотеть ее, даже если она готова отвергнуть его, – сказал Дхар. Он смотрел на Нэнси. – И