Сын цирка - Джон Уинслоу Ирвинг

чего я хочу, не так ли? С Рахулом вам понадобится побольше интуиции. Вы не можете сказать мне, что я хотела бы услышать, потому что действительно не знаете, хочу ли я вас, не так ли? Вам придется более успешно читать мысли Рахула, чем мои, – повторила Нэнси.

– Я могу прочесть ваши мысли, – сказал ей Дхар. – Я просто пытаюсь быть вежливым.

– Я вам не верю, вы меня не убедили, – сказала Нэнси. – Плохая игра, – добавила она, хотя на самом деле поверила ему.

В дамской комнате, споласкивая руки, Нэнси обратила внимание на нелепый кран – в виде хобота слона. Нэнси регулировала струю бивнями для горячей и холодной воды. Двадцать лет назад в отеле «Бардез» даже четыре ванны не заставили ее чувствовать себя чистой; теперь Нэнси снова испытала то же самое. Хорошо хоть, что здесь не было подмигивающего глаза – единственной детали, которую не увидел, а придумал Рахул; подсказкой ему послужили пупки убитых им женщин.

Она также заметила откидную полку на двери туалетной кабинки; чтобы опустить полку, надо было снять кольцо с хобота слона. Интересно, подумала она, чем – психологически – руководствовался Рахул, выбирая одного из этих двух слонов?

Вернувшись в Дамский сад, Нэнси как бы между прочим прокомментировала свое открытие того, что она сочла источником вдохновения для «художника» Рахула. Заместитель комиссара и доктор бросились в дамскую комнату, чтобы увидеть означенного слона; однако возможность осмотреть викторианский кран предоставилась им лишь после того, как последняя посетительница освободила дамскую комнату. Даже со значительного расстояния – с дальнего конца обеденного зала – мистер Сетна смог заметить, что Инспектор Дхар и женщина с непристойным пупком ничего толком не смогли сказать друг другу, хотя они и оставались одни в Дамском саду неприлично долго.

Позже, в машине, прежде чем они покинули подъездную дорогу к клубу «Дакворт», детектив Пател сказал Нэнси:

– Мне надо вернуться в управление, но сначала отвезу тебя домой.

– Ты должен быть поаккуратней насчет того, о чем меня просишь, Виджай, – сказала Нэнси.

– Прости, милая, – ответил Пател. – Но я хотел узнать твое мнение. Могу ли я доверять Дхару? – Заместитель комиссара увидел, что его жена вот-вот заплачет.

– Ты можешь доверять мне! – воскликнула Нэнси.

– Я знаю, что могу тебе доверять, милая, – сказал Пател. – А что с ним? Как ты думаешь, он справится?

– Он сделает все, что ты ему скажешь, если поймет, чего ты хочешь, – ответила Нэнси.

– А ты думаешь, Рахул займется им? – спросил ее муж.

– О да! – сказала она с горечью.

– Дхар – тот еще тип! – восхищенно сказал детектив.

– Дхар такой же странный, как трехдолларовая банкнота, – сказала ему Нэнси.

Не будучи из штата Айова, детектив Пател не очень-то мог себе представить, в чем «странность» трехдолларовой банкноты, не говоря уже о том, что в Бомбее бумажные деньги называются купюрами.

– Ты хочешь сказать, что он гей… что он гомосексуалист? – спросил ее муж.

– В этом нет никаких сомнений. Можешь мне поверить, – повторила Нэнси. Они были уже возле дома, когда она заговорила снова. – Ну очень наглый тип, – добавила она.

– Прости, милая, – сказал заместитель комиссара, потому что увидел, что его жена не может удержаться от слез.

– Я люблю тебя, Виджай, – успела она сказать.

– Я тоже тебя люблю, милая, – сказал ей детектив.

Просто нечто вроде старого притяжения-отвращения

Солнце в Дамском саду теперь светило сбоку сквозь решетку беседки; тени от бугенвиллей такого же розового цвета легли на скатерть, которую мистер Сетна очистил от крошек. Старому стюарду казалось, что Дхар и доктор Дарувалла так никогда и не выберутся из-за стола. Они уже давно перестали говорить о Рахуле или, вернее, о миссис Догар. На данный момент их обоих больше интересовала Нэнси.

– Но что именно, на твой взгляд, с ней не так? – спросил Фаррух Джона Д.

– Похоже, события последних двадцати лет сильно повлияли на нее, – ответил Дхар.

– О, дерьмо слона! – воскликнул доктор Дарувалла. – Ты хоть раз можешь сказать, что ты действительно чувствуешь?

– Хорошо, – сказал Дхар. – Похоже, что она и ее муж – настоящая пара… очень влюбленная и все такое.

– Да, похоже, это главное о них, – согласился доктор. Но тут же понял, что это наблюдение ему лично не очень-то интересно; в конце концов, он все еще очень любил Джулию и был женат дольше, чем детектив Пател. –  Но что происходило между вами – между тобой и ею? – спросил доктор Дхара.

– Просто нечто вроде старого притяжения-отвращения, – уклончиво ответил Джон.

– Скажи еще, что Земля круглая, – сказал Фаррух, но актер лишь пожал плечами.

Неожиданно доктор Дарувалла испугался – но не Рахула (или миссис Догар); доктор испугался Дхара, и только потому, что почувствовал: он действительно не знает Дхара – несмотря на все эти прожитые рядом годы. Да, Фаррух чувствовал, что на потом отложено что-то неприятное, и вернулся мыслями к цирку, но когда он снова упомянул о своем предстоящем путешествии в Джунагадх, то увидел, что Джона Д. все это не трогает.

– Ты, наверное, думаешь, что еще один проект спасения детей также обречен на провал, – сказал доктор Дарувалла. – Это все равно что загадывать желания, бросая монеты в фонтан, или считать, сколько раз отскочит камешек от воды.

– Звучит так, будто ты сам думаешь, что это обречено на провал, – сказал Дхар.

Самое время уматывать, подумал доктор. Затем доктор Дарувалла заметил гавайскую рубашку в бумажном пакете; детектив Пател оставил пакет под своим стулом. Оба мужчины уже были готовы уйти, когда доктор вытащил из сумки пеструю рубашку.

– А ну-ка посмотри на это. Заместитель комиссара действительно что-то забыл. Нехарактерно для него, – заметил Джон Д.

– Сомневаюсь, что он забыл. Я думаю, он хотел, чтобы это было у тебя, – сказал доктор Дарувалла. Доктор порывистым движением вынул из пакета это буйное явление попугаев в пальмах; были там и цветы – красные, оранжевые и желтые – в невозможно зеленых джунглях. Фаррух, держа рубашку за плечи, прислонил ее к плечам Дхара. – Это твой размер, – заметил доктор. – Ты уверен, что не хочешь ее взять?

– У меня есть все рубашки, какие нужно, – сказал ему актер. – Отдай это моему чокнутому братцу.

21

Побег из Махараштры

Готовый к встрече с бешенством

На этот раз Джулия нашла его утром в столовой – он спал за столом, прижавшись щекой, под которой застрял карандаш, к стеклянной столешнице. Судя по последним записям, Фаррух продолжал искать название кинофильма. Тут были и «Писающий лев» (слава богу, перечеркнутый), и «Бурлящие гормоны» (также,