Терновая цепь - Клэр Кассандра

Томас изо всех сил старался не шевелиться и дышать ровно, как спящий. Он знал, что должен открыть глаза, дать Алистеру понять, что не спит, но не мог заставить себя сделать это. В голосе Алистера было нечто такое, чего Томас никогда прежде не слышал – он говорил искренне, страстно. Куда девалось его обычное высокомерие, саркастический тон?

– Ты напугал меня сегодня, – продолжал юноша. – На вокзале. Первая иратце, которую я тебе нанес, тут же исчезла. – Его голос дрогнул. – И я подумал тогда – а вдруг я потерял тебя? Действительно потерял, навсегда? И в ту минуту я понял, что все мои страхи, все мои тревоги – что подумают твои друзья, что скажет мать, если я останусь в Лондоне, – все это ничто по сравнению с моими чувствами к тебе.

Пальцы Алистера легко коснулись лба Томаса. Он убрал прядь волос.

– Я слышал, что сказала моя мать, – добавил Алистер. – Перед рождественским приемом. И слышал твой ответ – ты хотел бы, чтобы я сам относился к себе так, как я того заслуживаю. Но ведь дело в том, что именно так я к себе и относился. Я намеренно лишал себя счастья, того, чего я желал больше всего на свете. Я не верил, что заслуживаю этого.

Больше Томас терпеть не мог. Он открыл глаза и увидел над собой лицо Алистера – усталое, с мешками под глазами. Черные волосы свисали на лоб.

– Чего не заслуживаешь? – прошептал он.

– Не заслуживаю тебя, – ответил Алистер и покачал головой. – Ну разумеется… разумеется, ты притворялся спящим…

– Значит, ты не сказал бы ничего этого, если бы знал, что я не сплю? – хрипло произнес Томас.

Алистер отложил книгу.

– Тебе не обязательно что-то говорить сейчас, Томас. Я надеюсь, что ты сможешь ответить на мои чувства, хотя здравый смысл говорит, что надежды напрасны. Я не могу поверить, что кто-то испытывает ко мне любовь, привязанность… Я знаю, кто я такой. Но все же надеюсь. И не только потому, что хочу получить то, чего жажду. Хотя я, конечно, жажду тебя, – тише добавил он. – И мое желание так сильно, что оно пугает меня.

Томас попросил:

– Подойди сюда, приляг рядом со мной.

Алистер несколько мгновений сидел неподвижно, потом наклонился, чтобы развязать шнурки. Еще через пару секунд Томас почувствовал, как прогнулся матрас под его весом, почувствовал рядом тепло тела Алистера.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил Алистер, глядя Томасу в лицо. – Тебя что-нибудь беспокоит?

– Только то, что мы не целуемся прямо сейчас, – ответил Томас. – Алистер, я люблю тебя… но ты знаешь, что…

Алистер поцеловал его. Койка была узкой, неудобной, и они неловко задевали друг друга коленями и локтями, но Томасу было все равно. Он желал только одного: чтобы Алистер был рядом, чтобы эти горячие, нежные губы касались его губ. Он услышал шепот:

– Я не знал этого… я надеялся, но я не был уверен…

– Kheli asheghetam, – тихо произнес Томас и услышал сдавленный вздох Алистера. – Я люблю тебя. Позволь мне любить тебя.

И когда Алистер поцеловал его снова, страстно, жадно, самозабвенно, Томас забыл обо всем, кроме этого поцелуя, кроме прикосновений. Он мог думать только о том, как Алистер осторожно, но уверенно расстегивает его рубашку, как гладит обнаженное тело, о взгляде, выражавшем жгучее желание, о его черных ресницах. Алистер слегка коснулся запястий Томаса, потом провел пальцами по рукам, плечам, приложил ладони к его груди. Затем руки заскользили вниз, и в конце концов Томас почувствовал, что сходит с ума, что нужно большее, ему мало робких прикосновений рук и губ.

Он спрятал лицо в волосах Алистера.

– О, пожалуйста, – бессвязно бормотал он. – Скорее, прямо сейчас…

Алистер негромко засмеялся. Он снял рубашку, лег сверху на Томаса, и их обнаженные тела соприкоснулись; Томасу показалось, что его тело вот-вот рванется вверх, как тугая пружина… И Алистер дрожал, когда Томас отвечал на его ласки, дрожал потому, что это происходило прямо сейчас, как и просил Томас, и это сейчас заключало в себе такую невыносимую, безграничную радость и наслаждение, что оба забыли обо всех опасностях, о горе и тьме, окружавших их. Совсем скоро им предстояло вспомнить об этом, но сейчас на всем белом свете существовали только они двое и это новое, неизведанное счастье.

Когда Корделия проснулась, тусклое солнце Эдома заглядывало в их укрытие. Она уснула, положив руку на эфес Кортаны; девушка медленно села, потерла глаза и посмотрела на Люси.

Девушка свернулась на одеяле; она еще спала, ее лицо было бледно. Ночью Корделия несколько раз просыпалась оттого, что Люси беспокойно шевелилась и ворочалась рядом с ней, иногда даже вскрикивала во сне.

Даже во сне Эдом давил на нее.

«Сегодня все будет кончено, – сказала себе Корделия. – Либо мы найдем Джеймса и Мэтью, и я убью Велиала, либо мы все погибнем».

Во сне Люси сжимала свой медальон. Под глазами у нее залегли тени. Корделия не сразу решилась разбудить Люси, но через несколько минут осторожно коснулась ее плеча. Тянуть не было смысла; промедление могло лишь ухудшить ситуацию.

Они поделили остатки провизии – несколько глотков воды и галеты – и Люси, как показалось Корделии, немного оживилась. Когда они покинули укрытие и направились по равнине в сторону Идумеи, болезненная бледность исчезла.

Наступил очередной жаркий день; горячий ветер швырял песок в лицо, пыль забивалась в рот, в глаза. По мере того как они приближались к столице Эдома, Корделия узнавала Аликанте. Могучая крепость, которая когда-то была Гардом, высилась над грудами камней. Кое-где виднелись остатки зданий. Все демонические башни, кроме одной, были повалены, и одинокий, сверкающий, как стекло, шпиль отражал свет алого солнца. Он был похож на раскаленную докрасна иглу, пронзающую небо.

Корделия размышляла, не нападут ли на них демоны в тот момент, когда они попытаются войти в город. Это казалось ей вероятным после встречи с Карбасом. Но город был совершенно пуст, и ей стало не по себе. Только ветер свистел вокруг них, когда они перебирались через остатки стены.

На другой стороне они увидели новые кучи камней, но время от времени попадались и нетронутые участки. Когда они приблизились к центру, Корделия разглядела то, что когда-то было площадью Резервуара; теперь вместо водоема зияла большая дыра, словно в этом месте давным-давно из-под земли вырвалось нечто. Они с Люси беспокойно переглянулись и пошли дальше, стараясь не приближаться к дыре.

Девушки шли мимо остатков древних каналов, которые сейчас были наполнены гниющим черным мхом. Корделия заметила впереди блеск металла. Куча камней преграждала им путь; перебравшись через препятствие, они с Люси очутились на бывшей площади Ангела.

Они оглядывались, испытывая ужас, смешанный с любопытством. Это место было таким знакомым и одновременно совсем чужим. Корделия вспомнила знаменитую площадь в Аликанте со статуей Ангела Разиэля в центре и Залом Соглашений. Здесь не было Зала, лишь массивное здание с колоннами, возведенное целиком из темного металла, – это его блеск видела Корделия. На стенах были выгравированы какие-то надписи на языке демонов.

Что касается статуи Ангела, она исчезла. На ее месте возвышалось мраморное изваяние Велиала. Его прекрасное нечеловеческое лицо искажала презрительная ухмылка; он был облачен в чешуйчатую броню, за спиной торчали крылья из черного оникса.

– Только посмотри на него. Как он доволен собой, – фыркнула Люси, с ненавистью глядя на статую. – Ух, как бы мне хотелось… – Она охнула и согнулась пополам, прижав руки к животу. – Ой… больно.

Потрясенная Корделия подхватила ее.

– Что с тобой? Люси…

Люси подняла голову. Ее зрачки расширились, так что не видно было даже радужных оболочек.

– Что-то не так. Я чувствую их… мертвых…

– Это потому, что мы в Идумее, да? Ты говорила, что это мертвый город…

Люси покачала головой.

– То были древние призраки. А эти умерли совсем недавно… их души переполняет злоба и ненависть… да, они как будто только что умерли, но ведь здесь много веков никто не жил, откуда?.. – Она вздрогнула, пошатнулась, привалилась спиной к постаменту. – Маргаритка… смотри…