Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ) - Лайм Сильвия

Для нее была невозможной сама мысль о том, чтобы оставить умирать ребенка. Детеныш русалки – был всего лишь маленьким малышом, у которого оставался шанс вырасти разумным созданием. И она не могла лишить его этого шанса.

В какой‑то другой жизни это мог бы быть ее ребенок.

– Я задумался о том, что если икринку украли не те “мифические воры”, о которых говорил наш ректор, а ты, то зачем тебе это было бы нужно? С тех пор я стал следить за тобой. Во мне поселилась уверенность: если ты – действительно монстр Разрыва, то каким‑нибудь образом ты себя еще проявишь.

Он многозначительно улыбнулся, проведя костяшкой указательного пальца по ее шее.

По спине Арлин прокатилась волна ледяного ужаса.

– И ты проявила, – кивнул он. – Во‑первых, ты единственная из всех моих знакомых, да и, я уверен, из всех людей вообще, называла монстров Разрыва – “существами”. Никогда, ни единого раза я не слышал из твоих уст слово “монстр”. Странно, не правда ли?

Кейлер усмехнулся.

– Но это же не показатель того, что я сама монстр! – выдохнула фея. – Я всего лишь считаю, что большинство существ Разрыва не агрессивны. А потому…

– Да‑да, я знаю, – махнул рукой он, не переставая улыбаться. – Но это еще не все. Потерпи, милая, мы приближаемся к самому интересному.

Арлин стиснула зубы. С каждой минутой ее тело все сильнее расслаблялось, словно лекарство, которое ей ввел Кейлер, действовало все лучше. Это было и хорошо, и плохо. Похоже, профессор анатомии ждал, пока успокоительное полностью вступит в свою силу, а значит совсем скоро он примется за вторую часть страшного эксперимента. С другой стороны собственный страх, сковавший тело Арлин. улетучивался. С каждым мгновением она соображала все лучше, и прямо сейчас уже незаметно двигала руками, пытаясь найти в узлах веревки уязвимое место, одновременно с тем ища пути побега из кабинета.

– Твоя внешность, манера разговаривать и предположительное воровство икринки – это были лишь косвенные факты, указывающие на природу монстра. А вот когда после наказания на площади ты внезапно пошла на поправку всего через три дня, я понял, что твоя регенерация, похоже, далека от человеческой, – закончил мужчина. – Четырех косвенных фактов мне хватило для того, чтобы я решился тебя похитить!

– Это все бред! – воскликнула фея, начиная все лучше и лучше себя контролировать. – Меня лечил Рейнар Рес, он применил новейшие медицинские методы, у меня на спине до сих пор раны, прикрытые бинтами, ты наверняка их видел! Никакой повышенной регенерации у меня нет!

– Ну‑ну, спокойнее, милая, – неприятно похлопал ее по щеке мужчина, ничуть не смутившись ее вспышки. – Шанс ошибки, конечно, существовал. Но все встало на свои места, когда я тебя переодел.

С этими словами он резко дернул ворот ее сорочки вниз, оголив участок кожи возле сердца.

Мужское лицо в этот момент выглядело по‑настоящему страшно. На нем горел холодный, одержимый восторг.

Арлин громко сглотнула. Она совсем забыла о том, что он ее переодел. На ней была проклятая сорочка, а не ее старое платье, и не нужно было опускать голову, чтобы понять, что Кейлер заметил розу…

И все же фея посмотрела вниз. И ахнула, потому что такого ожидать было совершенно невозможно.

Алый цветок на коже стал черно‑золотым! Это больше не было похоже на клеймо ожога или что‑то вроде того. Теперь это была истинная магия.

Роза пылала на ее теле цветами ее дракайна. Черно‑золотая, как чешуя Рейнара.

– Теперь не отвертеться, феечка, – промурлыкал Кейлер, и в его глазах сверкало жестокое удовольствие. – Моя собственная фея Разрыва.

– Нет‑нет, пожалуйста, – начала бубнить Арлин, качая головой.

Это просто не могло быть правдой… Не могло…

Она закрыла глаза, не слыша, что продолжает что‑то говорить.

Она вдруг поняла, что у нее не было шанса солгать Кейлеру. Теперь ей никак не убедить его, что она человек.

Но что шокировало ее больше: этот факт или то, что брачная печать окончательно проявилась?

Арлин понятия не имела, как работает эта древняя магия, связывающая двоих детей Атлантита. И вот сейчас, увидев на себе этот символ, фея испытала слишком много противоречивых эмоций.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Страх, радость, беспокойство, восторг, тоска, ужас, сожаление, влюбленность…

Любовь.

Арлин боялась, что никогда не увидит больше Рейнара. Несмотря на то, как они расстались в последнюю встречу, несмотря на то, что дракайн вел себя странно и непонятно, заставляя сердце феи сжиматься от обиды, она все равно скучала по нему. И страдала от мысли, что та грустная встреча, похоже, оказалась последней в ее жизни.

– Так что ты хочешь сделать со мной? – спросила она хрипло, подняв на профессора анатомии влажные глаза. – Сдашь паладинам?

Мужчина засмеялся, вставая с корточек и вновь направляясь к своему столу с инструментами.

– О, нет, милая, – покачал головой он. – Зачем мне отдавать свою добычу еще кому‑то? Что за глупые фантазии?

В этот момент откуда‑то из‑за стены лаборатории донесся страшный рев. Пол задрожал, и в такт этому реву раздались новые крики. Совсем другие, они делились на множество голосов.

Кейлер на миг повернул голову, а затем снова возвратился взглядом к ингредиентам на столе, словно ничего необычного не происходило.

– Что это? – ахнула фея.

И вдруг поняла. Она прикрыла глаза на миг, а когда вновь осмотрелась вокруг, ее новое, необычное зрение подсказало ей ответ.

Вокруг на полу и стенах виднелся слабый, но вполне отчетливый след. Здесь присутствовал такой же зеленый оттенок, как у мертвого тролля в королевской лаборатории. Но кроме него был еще землисто‑коричневый и один насыщенно‑синий. Прочие цвета фее пока не удалось различить, слишком сильно они мешались, искажая друг друга. Но одно Арлин поняла совершенно точно: в подвале, где ее держал Кейлер, присутствовали и другие существа Разрыва. Именно их след она начала различать после случившегося на Рыбной площади.

– Это кричат другие мои подопытные вроде тебя, – с готовностью отозвался мужчина. – К сожалению, на них препарат подействовал не слишком хорошо. Боюсь, их сознание уже не вернется в нормальное состояние. Они полностью сошли с ума.

Он поднял шприц, внутри которого светилось нечто фиолетовое, и постучал пальцем по стеклу. Толстая металлическая игла опасно сверкнула в свете масляных ламп.

По спине феи прокатилась волна липкого ужаса.

Арлин прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула.

Если прямо сейчас она что‑нибудь не предпримет, то рискует оказаться в том же состоянии, что те несчастные за стеной. Она навсегда потеряет разум.

– Чего ты пытаешься добиться? – проговорила она негромко, пытаясь скорее отвлечь своего собеседника, чем узнать детали расправы над собой.

– Я вроде бы уже сказал: мне давно хотелось получить управляемого монстра, одержимого желанием убивать. Но к сожалению, едва кто‑то из вас, выходцев из Атлантита, получает свою жажду крови, разум вам тут же отказывает. А мне, понимаешь, нужен адекватный убийца, а не пустоголовый мясник.

Арлин слушала вполуха. Она и так уже поняла, что едва Кейлер введет ей сыворотку, как она перестанет отвечать за свои поступки. Поэтому прямо сейчас она тихонько выпутывалась из захвата веревки. Сил у нее, как у феи, было не так много. А вот ловкости оказалось предостаточно. Ее тонкие гибкие ладони были далеки от людских, и этого проклятый профессор явно не предусмотрел. Арлин с силой сжала пальцы, превращая кисть почти что в трубочку, равную по диаметру запястью, и стала успешно вынимать руки из петель веревки.

– Но зачем тебе такой монстр? – спрашивала фея, почти справившись со своей задачей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Потому что я хочу иметь власть! – приподнял бровь Кейлер. – Разве это не понятно? Возможность безнаказанно убивать дает власть. Над своей жизнью, над чужими… Я наконец‑то смогу сделать то, что давно планировал.

– Что же это?..

Руки были почти освобождены. Осталось совсем чуть‑чуть… Но что потом?