Звероловы. Сборник - Карл Гагенбек

По толпе прошел ропот, как будто ветер пролетел над, высокой сухой травой, и, когда женщина впервые подняла голову и посмотрела прямо перед собой, ропот стих, словно внезапно стих ветер, пролетающий над сухой травой.

С гордо поднятой головой она звонко сказала:

— Вы можете приговорить меня к любому наказанию, которого требуют законы и обычаи моего народа. Вы можете сжечь на костре мое тело и тело моего ребенка. Можете разрезать меня на мелкие кусочки и бросить их на съедение воронам, шакалам и гиенам, я все равно не скажу, ни как зовут моего возлюбленного и отца моего ребенка, ни кто он такой. Ведь вы непременно скажете, что он носитель злого семени и должен быть предан смерти, чтобы его семя не получила другая женщина. Вот все, что я хотела сказать, но, прошу вас, прислушайтесь к моим словам и будьте осторожны. Если меня приговорят к смерти, то и мой ребенок должен умереть вместе со мной, а если приговорят к смерти моего ребенка, то и я должна умереть вместе с ним. Поступками женщины руководит то доброе или дурное, что есть в ее сердце, и она не знает, в какую сторону ее направит рассудок. Я не сделала ничего дурного, и, если я умру за то, что не сделала ничего дурного, проклятие падет на весь народ, и от этого проклятия не будет спасения. Вам решать, отцы мои, сделала я что-нибудь дурное или нет.

Сказав это звонким, недрогнувшим голосом, она села, и воцарилась великая тишина. Смолкли птицы, замер ветер. Казалось, тишина подобно предрассветной мгле простерлась над деревней и озером вплоть до самой горы.

Внезапно пронзительный получеловеческий, полуживотный крик, донесшийся, казалось, с горы, разбил тишину и, поразив страхом сердца людей, заставил их вскочить на ноги. Слишком велико было напряжение, и страх опять завладел их рассудком, и в один голос они воскликнули:

— Вот доказательство ее вины! Разве не ее любовник позвал ее сейчас? Ведь известно, что они встречаются, когда солнце идет на покой! Убить ведьму и ее звереныша!

Эти слова подхватили все мужчины, женщины, дети. Неудержимой волной люди хлынули вперед, размахивая дубинками, копьями, палками и камнями. Они были как огромное стадо буйволов на полном скаку, и ничто не могло их остановить. Злые духи схватили и держали их, превратив людей в диких зверей, жаждущих крови и смерти. Вождь племени и Расабули встали и приказали им остановиться, но их слова потонули в оглушительном реве голосов, похожем на шум ливня во время грозы. Те, что были в передних рядах и видели вождя и Расабули, пытались удержаться на месте, но лавина человеческих тел, чудовищной волной накатившая сзади, подхватила и понесла их вперед, как листья по ветру.

Толпа смяла круг мудрейших, сшибла и увлекла за собой вождя, Расабули и многих других. В своем безумном стремлении схватить женщину и ее ребенка толпа бежала по телам сбитых наземь, многим из которых уже не суждено было встать. Женщина крепко прижимала к груди дитя и стояла, высоко подняв голову, лицом к горе. Обеспамятевшая толпа набросилась на них, словно стая диких собак, обезумевших от запаха крови, и растерзала их.

Тут снова раздался дикий крик с горы. Он подействовал на людей, как бурный ливень на степной пожар. Он убил бушевавший в их сердцах огонь и развеял пелену, застилавшую их глаза. Снова — в который уже раз! — воцарилась тишина, нарушаемая лишь криками и стонами раненых и изувеченных, влачивших к хижинам свои изломанные, истерзанные тела по залитой кровью земле. Мудрец и вместе с ним многие другие были затоптаны насмерть. Вождь племени и Расабули остались в живых. Тела погибших были погребены в соответствии с обычаями племени. Останки женщины и ее ребенка были брошены в заросли у окраины деревни на съедение диким зверям и грифам.

Однако наутро ничто не говорило о том, что они съедены зверями. Они исчезли, а там, где их бросили, были видны следы человека и все же не совсем человека. Говорят, возлюбленный женщины унес их на гору и похоронил там в одной из пещер.

Великое уныние охватило народ. На людей напали болезни и недуги, против которых был бессилен даже Расабули. Озеро начало высыхать, коровы и овцы падали десятками десятков, неурожаи пошли один за другим, люди стали умирать от голода. Даже деревья и те погибали, а на место трав пришли пески. Остатки некогда могущественного племени, ныне раздробленного, проклятого, поверженного в прах, навсегда покинули этот край. Говорят, все эти люди умерли страшной смертью, кроме одного Расабули. Старость быстро надвинулась на него, как ночь надвигается на день, а рассвет — на тьму.

Он умер вскоре после смерти женщины и ее ребенка. Перед смертью он сумел добиться того, чтобы его похоронили в одной из пещер на горе. Он предупредил, что всякого, кто будет показывать на место его погребения, постигнет кара.

Когда он умер, его лицо изменилось и стало похоже на лицо бабуина, а все его тело оказалось сплошь покрытым длинной черной шерстью. Говорят, Расабули и был отцом ребенка-звереныша.

— Вот, мастер, — сказал Гатума, с довольным видом затягиваясь из своей трубки, — истинная история горы, на которую нельзя показывать.

Глава десятая

БАБУИН ДУРАЛЕЙ

Когда Гатума кончил свой рассказ, наступило долгое, напряженное молчание. Шангаан, которого мы подобрали по дороге, нервно оглядывался через плечо на гору. Два других африканца сидели точно окаменелые, глядя в затухающий костер.

— Ну что ж, Гатума, — сказал я. — Это очень странная и интересная история. Ты и твой народ действительно верите в угрозу Расабули?

Он медленно кивнул и ответил:

— Да, бвана, верим. И не только потому, что эта история пересказывалась много раз, но и потому, что мы видели, какая кара постигает тех, кто поступает наперекор.

Он поглядел на Шангаана долгим взглядом, затем встал и, пряча трубку в карман драных штанов, добавил:

— Давайте как следует поспим те немногие часы, что остались до зари, ведь завтра предстоит долгая дорога.

Наутро в лагере поднялась обычная суета,