Мемуары - Эмма Герштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Милая, дорогая, неповторимая Эмма: то, что я Вам доверил, — лучшая часть меня; это как бы мой ребенок. Если будут отзывы, то пишите мне, как об рецензиях на диссертацию. Целую Вас нежно и благодарно. Я очень хорошо понимаю, чего Вам стоит такая изумительная забота о таком полусвине, как я. Поцелуйте маму.
Leon
P. S. Посылаю на Ваш адрес, ибо скорее дойдет до мамы и вообще лучше. Л.
Приложен мой психологический портрет работы одного очень талантливого и знаменитого художника. Дарю его вам, дорогая.[162]
Книги эти мною прочтены и выжаты досуха; бросить их жалко, а хранить и таскать с собою очень трудно. Поэтому посылаю назад.
16.Х. 1955 г.
Милая, хорошая Эмма
Получил я Ваше письмо с описанием симфонии Шостаковича[163] и прочел его с большим удовольствием. Думается мне, что Вы правильно понимаете и чувствуете музыку, я наверно думал бы то же самое, если бы слышал исполнение. Что касается Пр., то я не могу понять, чего они тянут. С получением моих показаний им все должно быть ясно, как ясно каждому, кто меня здесь встречает. Особенно забавен был последний вопрос: «Признаете ли Вы (т. е. я), что Вы критиковали постановление, и если да, то когда и как?» Вот именно: где, когда и как? За 10 месяцев следствия таких фактов не обнаружено, да и не могло быть обнаружено, т. к. их не было. То, что такой вопрос был задан, показывает, что самого состава преступления нет, ибо оно не могло совершиться вне времени и пространства. Так сколько же можно рассматривать пустое место? И это притом, что деятельность Абакумова уже разоблачена?! А ведь за решением Пр. должна быть очередь в Верх. Суд, а потом волокита с пересылкой определения. Короче говоря, я готовлюсь зимовать, а для этой цели определяюсь учеником в сапожную мастерскую: подшивать валенки.
Здоровье мое — так себе. После выписки из больницы мне предоставили двухнедельный отдых для поправки. Я это время лечился, но результаты незначительны. Завтра пойду сапожничать. Осень у нас мягкая, длинная, и это весьма положительный фактор в поддержании существования. Один из моих друзей, С. С. С.[164], вернулся в Москву и писал мне, что говорил с мамой по телефону. Он очень милый человек. Мы с ним вместе валялись в больнице, и мое состояние здоровья он знает.
Книг у меня скопилось такое количество, что я уже начал ими тяготиться, однако бросить жалко, и я отослал часть, уже прочтенных, на Ваш адрес, чтобы вернуть их маме.
Докторскую диссертацию я, можно, сказать, закончил. Правда, нужно было бы кое-что добавить, но это можно сделать при подготовке книги к печати. Диссертация должна показать, что защищающий способен работать, а потому неиспользование недоступной, по тем или иным причинам, литературы не может быть поставлено в вину. Это просто сокращает объем проблем, подлежащих решению, а их и без того достаточно много решено. Теперь я занят подготовкой приложения: специальной главы по исторической географии и выполнением исторических карт. Дело это очень кропотливое и трудоемкое; вряд ли я стал бы им заниматься в других условиях, но зато оно создает такой фундамент для работы, какой имел до меня один только Грумм-Гржимайло[165] — отец моей специальности. Надеюсь, что после подшивания валенков дратвой я смогу найти силы для интерпретации древнекитайских и хуннских этнонимов.
Я был бы очень рад, если бы Вы с маминой помощью прислали мне несколько необходимых для дополнения работы книг.
1) Толстов С. П. «Древний Хорезм» или «По следам исчезнувшей цивилизации».
2) Окладников А. П. «История Якутии» т. 1 (печатается)
3) Историю Китая (пусть на франц. или англ. языке) только подробную; маленьких книг очеркового содержания не нужно.
4) Все что найдется по истории Парфии, Греко-Бактрии и главное: восточного Туркестана. Тут названий много; не перечислишь.
5) Штук 10—15 контурных карт Китая, для раскрашивания и нанесения надписей. Это обычные школьные пособия.
Пусть хоть что-нибудь; это даст мне возможность продвинуть работу, а следовательно, моральное удовлетворение, в котором я очень нуждаюсь. Посылать можно бандеролями — теперь почта хорошо налажена и былых безобразий нет.
Что же касается посылки, то и она желательно, т. к. того, что Вы присылаете, здесь нет. Вещей не нужно, они здесь только обуза, но лучше подтолкнуть Пр., чего Вы сделать не можете. М. б. сейчас нужен последний толчок.
Я очень чувствую, как много вы делаете для меня, и если мало пишу о чувствах, то главным образом потому, что запрещаю себе сантименты, ибо они загоняют меня в больницу. Я знаю, что в сантиментальном плане все неблагополучно, но запрещаю себе об этом думать и отвлекаюсь наукой. Помогает, но не всегда.
Целую Ваши ручки, дорогая,
Искренне Ваш Leon
Маму поцелуйте и скажите, что я желаю ей здоровья и успеха в работе.
Л.
P. S. Я был бы счастлив, если бы сам великий Конрад Н. И. удостоил вниманием мою работу, ибо самому мне она кажется хорошей.
P. P. S. Был в кино. Видел Алешу Баталова. Он играет хорошо, а картина более чем неважная[166]. После кино, разговаривая, высказали мнение, что если бы в картине был только Алеша с его романом, то это было бы в самый раз.
Странно, я Алешу помню 4-хлетним, а тут я его сразу узнал, хотя он не похож ни на отца, ни на мать.
Целую Вас — L.
27.X.1955
Милая Эмма
был чрезвычайно рад Вашему письму. В Прок, сходите, там должно что-нибудь быть, а мне всякая радостная весть нужна для поправки здоровья. Я работаю в сапожной, только, пожалуйста, не хлопочите больше об улучшении моего положения. Правда, все, включая начальника, видя меня там, говорят: «Ха-ха-ха», но там тепло, а это главное. Я терпеть не могу холода. Плохо только, что я устаю и не могу делать карты исторические, а так и эта работа близка к завершению. Начальство меня не прижимает, и пока жить можно, только бы не стало хуже. Когда диссертация будет уже в машинке, сообщите мне. Хорошо бы дать ее на рецензию будущим оппонентам, но мне трудно их отсюда выбрать. Мама опять ухитрилась обидеть меня, выставив моего дружка.[167] Ну зачем она это делает, но я ей писать не буду, чтобы ее не расстраивать. Целую Вас, дорогая,
Leon
21.XI.1955
Милая Эмма
большое спасибо Вам за контурные карты. Они мне очень облегчат работу. Пойдут в дело и те и другие, но и тех и других так много, что даже столько не потребуется. Употреблю остаток для второй моей работы, касающейся средневековья, т. е. VIII—X вв. Там уже есть кое-какой исследовательский текст, около 5 п. л., но много недоделок, т. к. много материала не хватает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});