Дневники Фаулз - Джон Фаулз

И еще «Collection des Mémoires relatife à la Révolution Française. Mémoires sur les Journées de Septembre, 1792» — яростное, обагренное кровью проклятие в адрес революции; книга вышла в 1823 году. Свидетельства очевидцев, сходные по умонастроению с позицией «Дейли телеграф». Книга изъедена молью, но от этого она мне нравится не меньше, — да и что может быть чище этих дырочек. Такие аккуратные разрушители не могут быть паразитами, как не могут быть паразитами сидящие на цветах пчелы.

У нас с Э. есть некоторые телепатические способности; мы получили убедительные доказательства этого, лежа в нашей односпальной кровати месяц или два назад. Загадав страну, оба назвали Гренландию; из фруктов — дыню. Некоторые другие догадки тоже были очень близко задуманному. Этому может быть только одно объяснение. Рождение мысли сопровождается неким излучением. Часто оно содержит одни общие признаки, и тогда приходится выбирать из них — очертания, цвет, размер или первую букву.

Реципиент должен быть очень пассивным; должен отрешиться от себя и целиком нацелиться на восприятие, должен ждать, пока повторяемая характеристика не всплывет в подсознании. Именно там происходит прием.

Хотелось бы экспериментировать больше, но Э. слишком порывистая. Ей трудно сконцентрироваться и быть хорошим подопытным кроликом.

10 февраля 1957

«Тяжелые времена». Внимательно читаю эту благочестивую, невыносимо правильную книгу — неудивительно, что коммунисты так любят Диккенса; у него, как и у них, универсально-добродетельное отношение к девушкам. Девушкам же это не нравится — становится скучно. Любая приличная девушка с тоски умрет. Но есть и компенсации. Поразительная сцена на террасе у озера, в ней принимают участие двое молодых людей: Том Грэдграйнд, раскусывающий пополам розовый бутон, и Хартхауз, большой мастер по части обольщения[540]. Читая, не можешь удержаться от улыбки — так гениально написана эта сцена, но остальное в книге — журналистика, скучное (и первоклассное) поучение, из-за чего этот прекрасный отблеск запретного мира оказывается по другую сторону великой викторианской стены.

15 февраля

Открытие грустной книги. «Поэтическое наследие Лукреции Дэвидсон» (опубл. 1843); поэтесса умерла в возрасте шестнадцати лет 27 августа 1825 года.

Этому гениальному американскому ребенку удавалось с легкостью писать стихи в духе того времени, вялые, романтические вирши. Благочестивые, изысканные.

Однако есть у нее стихотворение «Жизнь» — такое печальное! В нем за набожностью и отвратительным лицемерием того времени видишь удивительное создание. Симптомы маниакальной депрессии налицо. Это видно. Но «Жизнь» сообщает о поэтессе разные маленькие подробности, и с их помощью она вновь оживает. Девушка сидит в своей комнате и пишет, пишет; лихорадочно ищет слова; она знает, что умрет молодой (они все тогда это про себя знали, но она действительно умерла молодой); она была красива, красива лихорадочной, чахоточной красотой; в своем окне она повесила эолову арфу. Муза арфы.

Два последних стихотворения, написанные, когда она уже знала, что умирает, прекрасны: «Прощание с моей арфой» — замечательный комментарий к ее жизни; связь с внешней средой через самовыражение. «Страх безумия» — поразительное стихотворение.

Оно заканчивается так:

…разгоряченный мозг……Остынь, затихни и замри,Не поддавайся круговерти,Не дай безумию войти…

Почему стихотворение осталось незаконченным? Очевидная рифма — «смерти». Почему, почему, почему? Оно так и не получило концовки. Замечательная предпоследняя строчка — а еще лучше та, которой нет. Причудливая девушка; она любила тонкую шутку; вся в себе, в своих мыслях.

Напомнила мне о С.

Подобные книги дарят живое впечатление, хотя это и может показаться странным; впрочем, я сам до недавнего времени не мог погружаться в прошлое — тут я имею в виду нечто не совсем обычное, а что-то вроде перехода в параллельный мир. Прошлое — иллюзия, существуют только параллельные миры.

27 февраля

Вчера ездил домой и все рассказал родителям. Они расчувствовались и были нежны, как котята. Первая реакция: ну и дурак же я был, что так долго скрывал наши отношения от них, — а потом подумал: может, именно поэтому они сейчас такие ласковые и понимающие.

2 марта

Сегодня перебрались на новую квартиру — ее снимала наша ухоженная соседка; та переехала в Белсайз-парк. Там ей больше пристало жить.

Прекрасная большая комната окнами на запад — светлая. Мы так долго жили без солнца.

Небольшая спаленка с двуспальной кроватью. Отдельная спальня — неслыханная для нас роскошь. И еще большая кровать.

Мы называем новое жилище квартирой и не лжем; почти не лжем.

Но суета… Просто кошмар; предполагалось, что переезд будет развлечением, а я заболел. Провалялся два дня в постели со странным недомоганием, какая-то необычная лихорадка. Впрочем, Э. сейчас очень добра ко мне.

19 марта

«Беовульф». Свежее впечатление. Написано просто, энергично, мощно, цельно; все общество как на ладони. Такой и должна быть подобная поэзия — заменой эпохи. И тогда в основе последующих археологических дискуссий будет поэма, а не сама эпоха.

И еще современное, искреннее отчаяние от того, в каких условиях пребывает человек; густой, темный фон, на котором льется кровь, звенят деньги и мельтешат викинги.

Э. привела в порядок квартиру; я покрасил пол. Стены белые, чуть сероватого оттенка с намеком на серебристо-салатовый. В прошлом месяце мы купили антикварный стул; вставили в рамки картины. Гелиогравюру рисунка Мерийона[541]. Репродукцию Модильяни. В прошлое воскресенье ездили домой; застолье, обжорство, болтовня. Родители, похоже, были рады. Э. необычно вежлива; нервный отец и ни на минуту не закрывавшая рот мать. Не могу вспомнить, чтобы раньше на столе было столько растительной пищи; блюда следовали одно за другим, потом телевизор, болтовня, кресла, сигареты — и снова за еду. Удушающая атмосфера.

Договорились о свадьбе: в «День дураков», 1 апреля в 10 часов. Но я думаю все переиграть. Не выношу никакой публичности.

22 марта

У меня есть ученица — богатая и вульгарная гречанка из Фессалии. Как она ни старается, ей не удается победить в себе природную верблюжью простоватость. Мне приснился о ней сон. Она — абсолютно голая — стоит и мочится в комнате, где, помимо меня, находится еще несколько человек. «Это все ерунда», — говорит она. Мое безобразное сновидение — из области предательств в снах. Механизм таков: ты составляешь некое смутное представление о человеке. Оно символически отражается во сне. Грубый, неточный символ подсознательно укрепляет впечатление о человеке. Не сомневаюсь, что в этом причина многих необъяснимых антипатий: кто знает, какие страшные сцены разыгрываются в фантастическом мире бессознательного. Основа рационального отношения разрушена; все мы накрененные пизанские башни.