Принцесса Володимирская - Евгений Салиас-де-Турнемир

В Ливорно был английский консул сэр Джон Дик, большой друг или фаворит Орлова. Через русского вельможу, которому Дик всячески услуживал, англичанин имел и деньги, и даже анненскую звезду. Многие английские резиденты Италии завидовали Дику и были не прочь тоже войти в сношения с щедрым русским вельможей и как-нибудь услужить ему.

Понятно, что Гамильтон тотчас же переслал письмо женщины-авантюристки, именующей себя русской принцессой, соотечественнику в Ливорно.

Джон Дик тотчас же, со своей стороны, передал Орлову письмо Алины, вполне компрометирующее ее, подписанное «Принцесса Елизавета» и полное всяких признаний.

– Вот эта цидуля еще дороже письма ко мне! – воскликнул Орлов, прочитав послание Алины к Гамильтону.

XXV

Наконец однажды утром лакей доложил Шенку, что незнакомец, которого уже давно замечали бродящим около дома принцессы, просит позволения видеться с бароном. Шенк принял незнакомца, хорошо говорившего по-немецки, и тот объяснил Шенку, что желает иметь честь представиться принцессе и переговорить с нею о важном деле.

Сначала Шенк не нашел в этом желании ничего особенного. Его только удивило то обстоятельство, что незнакомец не хотел ему сказать своего имени, говоря, что он назовется самой принцессе.

Алина была неприятно удивлена, узнав, что именно тот незнакомец, который постоянно бродил около ее дома в последние дни, желает видеть ее. Однако она приняла его и даже по его желанию осталась с ним наедине.

Незнакомец назвал себя. Это и был лейтенант русского флота, адъютант Орлова – Иван Христенек.

Алина была приятно поражена, но почему-то недоверчиво отнеслась к послу Чесменского героя.

Христенек заявил принцессе, что начальник русского флота, знаменитый вельможа Алексей Орлов, интересуется ее судьбой и ее положением и предлагает ей свои услуги. Прежде всего он просит принцессу переехать в Пизу, где находится сам Орлов, так как ему далеко отлучаться от флота, стоящего в Ливорно, невозможно, а приехать в Рим во время конклава – значит подать повод газетам делать различные догадки и сочинять разные выдумки по поводу присутствия близкого человека императрицы Российской в минуту, когда избирается папа.

Единственно, что поняла Алина из слов Христенека, это желание Орлова видеться с нею.

Что касается того, как Орлов относится к ней, за кого ее считает и какого рода услуги намерен ей предложить, – все высказанное ей Христенеком было смутно и неясно.

Алина заявила русскому лейтенанту, что если Орлов желает видеться с нею, то прежде должен высказаться письменно, а не через третье лицо, и более определенным образом.

На другой же день у Алины появился известный римский банкир, англичанин Дженкинс. Он явился к принцессе Российской с предложением безграничного кредита, на основании письма одной личности, которая желает явиться поручителем за принцессу какой бы то ни было суммы.

Алина была несказанно обрадована, думая, что Гамильтон, которому она писала, является этим любезным поручителем. Но радость ее продолжалась недолго. Дженкинс заявил, что он хотя и знает, конечно, английского посланника в Неаполе, но никакого заявления от него не получал. Сановник, приславший его к Алине, не кто иной, как Алексей Орлов.

Эта поспешность предложения всяких услуг и предложения денег смутила Алину. Почему Орлов прежде всего предлагает деньги? Стало быть, он знает о ее затруднительном положении? Входить в какие бы то ни было обязательства, и в особенности денежные, с русским генералом, которого она не знала лично и имела повод, конечно, опасаться, – было бы безрассудно. Алина обещала Дженкинсу подумать и дать ему ответ.

После совещания друзей Доманского и Шенка было решено отказаться от всяких предложений банкира.

На другой же день в квартире принцессы уже была полиция.

Римские кредиторы давали принцессе четыре дня сроку, чтобы уплатить все или вместе со своей свитой, вместе с адъютантом и гофмаршалом отправиться в тюрьму.

Положение становилось такое, в каком Алина еще никогда не бывала.

Она тотчас же заявила друзьям, что напишет еще раз через аббата Рокотани письмо к кардиналу Альбани с просьбой ссудить ей хотя бы тысячу червонцев. Если же кардинал не даст этих денег, то поневоле придется обратиться за помощью к Дженкинсу и вступить в переговоры с Орловым.

Письмо было написано и отослано, но, разумеется, Альбани отказался ссудить принцессу просимою ею суммой.

Между тем лейтенант Христенек появился снова и стал уверять принцессу, что дела в России находятся в таком положении, о котором она и не имеет понятия. По его словам, недовольство в России правительством, шаткое положение, в котором находится императрица, вести из Италии, что существует законная дочь императрицы Елизаветы, – все это вместе заставило могущественного Орлова призадуматься.

Христенек рассказал подробно Алине, как два брата Орловых когда-то, двенадцать с половиной лет назад, возвели на престол Екатерину. С тех пор могущество их и влияние на русский народ остались те же самые. Русский народ настолько не любит Екатерину и обманут ею в своих надеждах и, с другой стороны, настолько обожает по-прежнему Орловых, что им немудрено бы было произвести новый переворот и предоставить престол принцессе.

– Если когда-то, ваше высочество, – сказал Христенек, – Орловы могли возвести на русский престол иноземную принцессу, то, сами посудите, как легко будет им теперь сделать то же самое для дочери покойной императрицы, о которой все и до сих пор сожалеют, память о которой дорога всякому русскому сердцу.

Христенек просидел у Алины долго и красноречиво доказал ей, что если она сойдется с Алексеем Орловым, сблизится с ним, то непременно очарует его, и все то, что здесь, в Риме, кажется пустой сказкой, может сделаться действительностью легко и быстро. В руках Орлова целый флот и десантное войско. Ему стоит только взять Кронштадт, и Петербург будет в его власти, а принцесса будет на престоле в какие-нибудь три дня.

Алина слушала все, что говорил Христенек, внимательно, но недоверчиво, и наконец заявила ему, что она готова была бы верить в искренность Орлова, если б он сам говорил ей это. Но довериться со слов третьего лица ей невозможно.

– В таком случае, – воскликнул Христенек, – я решусь на один поступок, за который, может быть, Орлов меня выгонит со службы и даже отдаст под суд, но я надеюсь, что вы заступитесь за меня, так как повод, заставляющий меня действовать, – благо России и ваше собственное счастье.

Христенек вынул из портфеля письмо и передал его Алине.

– Вот письмо Орлова ко мне, которое вы можете прочесть. Оно писано не для вас, напротив того, он приказал мне действовать на основании этого письма, но не показывать его кому-либо, а тем менее – вам. Письмо это написано на любимом языке Орлова – по-немецки, следовательно, вы можете сами убедиться в его чувствах к вам.