Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила

   - Давайте черный. Темный шоколад, например, - предложил мастер и продемонстрировал нужный оттенок. - Вам пойдет.

   - Нет.

   - Да вы не волнуйтесь, - она поняла мое желание как страх радикальных перемен. - Вам действительно пойдет.

   - Я сказала нет, значит нет.

   С тех пор приходилось регулярно ходить по салонам и закрашивать седые корни. Марат не знал. Я не хотела демонстрировать ему свой недостаток. Поэтому раз в месяц ездила к знакомому мастеру и придавала седым волосам золотисто-русый естественный цвет. Как раньше.

   В моей жизни все изменилось. С того самого момента, как девочка, которую я любила, которую вырастила и воспитала, предала меня и нас всех. Сколько лет, казалось, прошло, Саша давно на том свете, но вот воспоминания все равно не уходят, остаются выжженными в памяти и почему-то очень яркими.

   Многое из того злополучного вечера стерлось. Как вырезали. Но зато я отлично помню каждое слово, произнесенное ее ртом, кривившемся в горделивой усмешке. Каждый взгляд и картину, которую девушка рисовала крупными и щедрыми мазками для моего воображения, не жалея красок. Помню хищное и темное выражение лица, когда она избила меня. За всю жизнь Саша была первым и единственным человеком, поднявшим на меня руку, даже в детстве родители не трогали меня и пальцем. Она намеренно издевалась надо мной тогда, старалась уязвить и сделать больно. И у нее получалось.

   Потом все было как в тумане. Меня такая истерика била, что я не заметила, как в кабинет влетел Марат и присел передо мной на корточки, взяв мои ладони в свои. Почувствовала чье-то прикосновение, вспомнила удары, от которых горела щека и ныла кожа головы, и всхлипнула от ужаса, вырывая руки из его хватки

   - Ксюша, Ксюша, - муж поймал мои запястья, чтобы не размахивала ими, и постарался притянуть к себе. Я взвыла. Попыталась с ногами залезть на диван, забиться в угол и свернуться клубочком, чтобы меня никто не трогал. - Перестань. Перестань, дорогая. Успокойся. Все хорошо. Все хорошо, Ксюнь.

   - Н-не трогай меня! Не надо! Как ты мог?! Господи, как вы могли?! Чем я это заслужила, скажи мне?! За что?

   - Оксана, успокойся, пожалуйста, - продолжил увещевать и успокаивать Марат, но никакие слова и ласковые прикосновения не действовали. Она все для этого сделала, со своими историями и рассказами, картины которых вставали перед глазами. - Пожалуйста. У нас же ребенок. Подумай о ребенке, милая.

   Вызвали скорую, которая приехала за считанные минуты. Врач дал какое-то успокоительное, сделал укол, приложил лед к горевшей от ударов щеке и зашептался с мужем, который нарезал круги вокруг меня, сгорбившейся и сжавшейся на диване.

   Положили на сохранение в безумно дорогую палату, а предупредительные врачи и медсестры каждый день меня развлекали. Я не видела никого перед собой, лежала как сомнамбула в постели, смотрела в белый потолок и молилась, чтобы прошедший со мной ужас оказался сном. Дурным, страшным, но сном.

   Марат приходил почти каждый день, извинялся и пытался что-то со мной сделать. Я не могла с ним говорить, не получалось слушать его голос, смотреть в родное любимое лицо, которое видела на протяжении многих лет, и понимать, что все, что было между вами - иллюзия и обман. Я срывалась в истерики и крики, рывками вырывала трубочки и датчики от своего тела и в беспамятстве кричала. Врачи сдерживали меня, вкалывали очередное лекарство, а Марат уходил ни с чем.

   Когда я смогла связно мыслить и не рыдать при одном появлении мужа, первой фразой из моих уст была:

   - Я хочу развода.

   - Нет, - уверенно отчеканил Марат, осторожно присев на край кровати, перед этим расправив одеяло. - Оксан, давай поговорим по-нормальному обо всем. Я пытался тебе объяснить, но ты не хотела слушать...

   - Как ты мог? - с болью в голосе выдохнула почти ему в лицо и отвернулась, чтобы он не увидел пробежавших по щекам слез. - Господи, Марат, за что? Как вы оба могли так поступать?! За что вы оба так со мной поступили?!

   - Ксюш, милая, да послушай меня! Я не знаю, что Сашка тебе сказала, но то, о чем говоришь ты - бред.

   Откуда-то прорезалась злость на всех и вся. И горечь. Господи, ведь эти двое были моей семьей. Я любила Марата, все ему отдавала, всю себя, свою любовь, нам все завидовали, и глядя на нашу пару, тоже начинали верить в любовь. Мы всегда были вместе, рядом, сообща, всегда были семьей. И Саша...я помнила ее маленькой бледной девочкой с матовыми неподвижными глазами, зверька, который щерился на каждый взгляд, направленный в его сторону, и прикосновение. Я помогала ей расти, рассказывала всякие мелочи, учила быть девушкой. У нас были маленькие тайны, Саша именно со мной делилась своими переживания и подростковыми победами, плавно перешедшими в победы молодой девушки.

   И в один момент все рухнуло. Вывернулось на мрачную изнанку, лишь очертанием напоминая старый привычный мир. Куда делась вежливая, пусть и трудная девушка, с который мы так или иначе находили общий язык? Куда делась девушка, которая искренне радовалась моей свадьбе и помогала с ней? Куда делся любивший меня до безумия муж, от которого я не то что не ждала такой подлости, я не могла и подумать о ней. В один момент все перевернулось с ног на голову.

   - Ты спал с ней?

   - Нет, - быстро и все так уже уверенно отрезал Марат.

   - Она сказала, - сглотнула царапающий горло ком, - что до нее у тебя были толпы.

   - Это неправда.

   - Она сказала, - упрямо продолжила я, не обращая внимания на катившиеся из глаз крупные слезы, сразу же намочившие шею и ворот больничной рубашки, - что ты всегда мне изменял. Сначала с другими, а потом с ней. Она сказала, что на нашу свадьбу ты бы с ней. Что нашу брачную ночь ты провел с ней! Что когда я засыпала, ты шел к ней и трахал ее. Ты говорил со мной по телефону и спал с ней!

   - Оксан, ну что за бред?! - перебил меня муж и взъерошил и без того растрепанные волосы. - Что за бред? И как ты, взрослый здравомыслящий человек, могла в него поверить?! Ты вдумайся в ее слова. Это же невозможно. Я был с тобой. Твою мать, - вздрогнула, услышав из уст мужа ругательство. Обычно он никогда не выражался. - Почему я вообще должен оправдываться из-за такой несусветной глупости?

   - Тогда почему? - всхлипнула я и натянула одеяло сильнее, кутаясь в него и отгораживаясь от навалившихся скопом проблем. - Почему она так сказала? Она говорила так, словно имела на это право. Как будто на тебя имела право! Она меня избила, Марат! - вконец разрыдалась, и когда муж притянул меня к себе, осторожно приподнял и заставил облокотиться на его грудь, я не сопротивлялась, выплескивая из себя все наболевшее. - За что?! Марат, за что вы так?

   Он снова извинялся и не хотел ни слова слышать о разводе. Объяснял причину такого поведения девчонки. Говорил, что она всячески приставала к нему и не желала держать дистанцию в отношениях. Что пыталась его соблазнить, смутить, и он растерялся лишь однажды - в аэропорту, когда встречал девчонку с Питера. Она подловила момент и его поцеловала. Больше ничего не было.

   - Ты что, Сашку не знаешь? - пояснял Марат. - Это же самолюбивая эгоистка, которая ни перед чем не остановится и не погнушается никакой лжи, чтобы добиться желаемого. Это моя вина, Ксень, что я позволил всему зайти так далеко. Но все-таки я вырастил ее, я искренне думал, что она одумается, к тому же так и было вроде.

   - Зачем ты ее вообще привел в наш дом? - зло сощурившись, спросила я. Меня долгие годы интересовал этот вопрос, и в разное время находились разные ответы, но только не нужный. - Зачем ты тогда притащил ее?

   Впервые за долгое время Марат отвернулся и промолчал, но через пару мгновений упрямо продолжил:

   - Оксан, это не дело - рушить семью из-за лжи сумасбродной девчонки. У нас же все прекрасно, разве нет? Дом, семья, малыш...У нас же ребенок будет.

   Но у меня не было внутренних сил принимать решение. Об меня вытерли ноги, словно о половой коврик, изрядно потоптались по душе и бросили в сторону. По крайней мере, мне требовалось время, чтобы восстановиться. И после выписки я уехала в дом родителей, прячась от мира и людей в собственной комнате, куда никого не впускала.