Стилист - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я уж слышал об этом, ты мне скажи, что нужно делать, чтобы все регионы СССР снабжались если не по высшей, то хотя бы по первой или в крайнем случае по второй категории?
— Откровенно, Леонид Ильич? Если бы нашу с Либерманом экономическую реформу не загубили, то сейчас ситуация была бы на порядок лучше. Административный аппарат и вы в том числе увидели в реформах посягательство на ваши права и власть, и с помощью подзаконных постановлений и актов их свернули. Сейчас мы наблюдает, к чему это привело, и боюсь, дальше ситуация будет хуже. Я приведу только один факт: если в 1967 году, в разгар реформ, на закупку зерна было затрачено 50 тонн золота, то в 1972 году — 458. И это в стране, которая сама себя может спокойно обеспечивать зерном.
Видно было, что у обычно спокойного и уравновешенного Косыгина накипело, и сейчас он, не мудрствуя лукаво, рубил перед генеральным секретарём правду-матку. По мере того, как Предсовмина вываливал всё новые факты, лицо Леонида Ильича всё больше мрачнело. Наконец, не выдержав, он хлопнут ладонью по столу:
— Понял я, понял, Алексей Николаевич, что не всё гладко, и что ситуацию нужно исправлять. Кстати, мне тут один… хм, скажем так, знакомый дочери на днях тоже высказал свои соображения по экономическим реформам, и даже изложил их в письменном виде. На вот, ознакомься.
Извлечённый из ящика стола конверт перекочевал в руки Косыгина, тот достал бумаги и с интересом принялся их читать. Первый раз прочитал быстро, затем вернулся в начало и стал читать уже более вдумчиво, заодно вооружившись ручкой и блокнотом, в котором делал какие-то пометки. Брежнев тем временем попросил помощника организовать чай, и вскоре на столе стояли два стакана в подстаканниках, а также вазочка с конфетами и печеньем.
Впрочем, Косыгин так увлёкся чтением, что ему было не до чая. В конце концов, устав смотреть на полностью забывшего о том. что он в этом кабинете находится не один, Предсовмина, Леонид Ильич не выдержал:
— Алесей Николаевич, ты забирай это письмо и изучай неторопясь. А пока скажи мне, толков там изложено или так, ни о чём?
— Да в общем-то толково, даже есть моменты, которые мне и в голову не приходили. С этим действительно нужно плотно поработать.
— Поработай, Алексей Николаевич, поработай… И заодно подтяни молодых и талантливых экономистов. Эту тему нужно рассмотреть со всех ракурсов.
— Понял, Леонид Ильич! Могу идти?
— Подожди, у меня к тебе ещё один вопрос.
Брежнев нервно потискал в ладонях пустой стакан в подстаканнике, поставил на место, поднял на собеседника глаза.
— Посоветоваться хотел с тобой… Вот, думаю уходить на покой, а твою кандидатуру предложить вместо себя. Пойдёшь?
Косыгину стоило больших усилий сохранить на лице выражение невозмутимости, разве что чуть дёрнул уголком губ. Несколько секунд молчал, не отводя взгляда, затем тихо, но уверенно произнёс:
— Нет, Леонид Ильич, не пойду. Я сейчас на своём месте. Мне ближе экономика, а в качестве первого секретаря партии буду распыляться на второстепенные вещи, не говоря уже о том, что придётся изображать из себя свадебного генерала на всяких встречах и приёмах, не в обиду вам будь сказано. Нет, не пойду.
— Я не обижаюсь, сам всё понимаю, — буркнул Брежнев. — Ну а кого тогда на моё место порекомендуешь?
— Стариков из Политбюро не хочу предлагать, тем более с их закостеневшим мировоззрением. А из тех, кто помоложе и хорош здоровьем, импонируют Романов и Машеров. Оба себя на своих постах проявляют с положительной стороны, дело своё знают, крепкие хозяйственники, понадобится — и в международной политике поднатореют. Других кандидатур не вижу.
— Романов, говоришь, с Машеровым? — задумчиво протянул генеральный секретарь. — Товарищи толковые, может, и впрямь не прогадаем.
Оставшись в кабинете один, Леонид Ильич откинулся в кресле, закрыв глаза. Вспомнились детские годы, проведённые в посёлке Каменское Екатеринославской губернии. Как в годы Гражданской войны к поселку подходила очередная банда, и отец прятал в своём доме четверых детей еврея Черняка. Как в 25-м на танцах познакомился с совсем ещё молоденькой Викторией. Как учился в аграрном техникуме, как в 30-м поступил в Московский институт сельскохозяйственного машиностроения, но тут умер отец и пришлось возвращаться на малую родину. Как учился на вечернем отделении в металлургическом институте, а днём работал кочегаром и слесарем… Трудное было время, трудное, но счастливое. А сейчас, казалось бы, когда страна восстановилась после страшной войны, и можно почивать на лаврах, выясняется, что не всё так гладко. Он догадывался, но предпочитал верить услужливо подсовываемым доброхотами отчётам, которые рисовали радужные картинки победно марширующей экономики. А сейчас его, что называется, окунули мордой в дерьмо, заставив взглянуть на окружающую действительность трезвым взглядом. И ему, только что отметившему 68-й день рождения, уже трудно тащить на своих плечах огромную страну. Значит, пора уходить на покой, передав бразды правления более молодому и сильному. Вот только кому — Романову или Машерову?
[1] Что-нибудь на ваш вкус.
[2] С вами всё в порядке?
[3] Похоже, утром я выпил слишком много чая.
[4] Вам нужно в туалет!
[5] Кто здесь? Откройте немедленно! Или я вызову охрану!
[6] Один момент! Я сотрудник службы безопасности.
[7] Это вы, Джордж?
[8] Да, мистер Гарви.
[9] Что вы делаете в моём кабинете?
[10] Я провожу проверку на предмет обнаружения подслушивающих устройств. Я запер дверь, чтобы мне никто не мешал.
[11] Хм… Я не знал, что у вас есть ключ от моего кабинета. Это надолго? Мне нужно забрать важные документы.
[12] Одну секунду!
[13] Добрый день, мистер Гарви! Я Джордж, офицер Службы безопасности. Сейчас вы возьмете необходимые документы и покинете офис. Я сам закрою дверь. После этого вы сразу же забудете, что в вашем кабинете был посторонний человек. Вы меня понимаете? Повторите, что вы должны сделать.
[14] Я должен взять документы, выйти из кабинета и забыть, что кто-то в нём был.
[15] Делайте.
[16] Похоже, я немного
