Стилист - Геннадий Борисович Марченко

Враз повеселевший Ершов быстро написал карандашом на листе в блокноте цифру, показал мне, после чего вырвал листок, порвал на мелкие клочки и выбросил в мусорную корзину. Однако… Тысяча «деревянных» на дороге не валяется, сумма серьёзная. Видя мои сомнения, ответсек заговорщицки добавил:

— Я же не один, сами понимаете, товарищ тоже в доле.

— Когда?

— Как только получаю на руки половину суммы — запускается процесс. Если не получится — аванс возвращается, — развёл он руки в стороны. — Даже мой товарищ не всесилен. Устраивает вас такой вариант?

Может, при расчёте попробовать применить ДАР? Сунуть ему в руки клочок бумаги и сказать, что это пачка 5-рублёвок… Вот только сунется он после моего ухода в ящик стола, пересчитать денежки, а там вместо пачки купюр — листок бумаги. Может, и не заподозрит, что его загипнотизировали, но осадочек останется. Тем более потом всё равно вторую часть отдавать. Нет, идея с внушением тут не прокатит. Или позвонить Брежневой? Хм, после прошлого раза, боюсь, она ещё держит на меня обиду, как бы с такой наглой просьбой и вовсе не потерять её расположение.

С другой стороны, у меня дома как раз где-то тысяча с небольшим, и ещё две тысячи лежат на сберкнижке. Думаю, Лена не будет против взятки, тем более если я обрисую потенциальную материальную выгоду. Отдай тысячу — получи три. Да и обидно было бы профукать книгу, столько труда и времени в неё было вложено. Ну или не профукать, отложить в долгий ящик длиной в несколько лет.

— Что ж, я вас понял, Геннадий Павлович. О своём решении я сообщу в ближайшее время.

Засим мы с Ершовым расстались. Вот бы заявиться к нему с мечеными купюрами и сотрудниками ОБХСС… Условным он вряд ли отделался бы, но тогда вероятность публикации моей книги конкретно в этом издательстве резко снизится до нулевой отметки. А если пройдёт слушок — а он обаятельно пройдёт — что такой-то автор подставил сотрудника «Искусства», то и в других издательствах я стану нежелательным гостем.

Всё это я объяснил по возращении домой Лене.

— Бери, конечно, только давай сначала пробежимся по магазинам, посмотрим коляску и пелёнки-распашонки. А кроватка от Наташки ещё осталась, она разобранная у отца в гараже лежит.

В первый же выходной всем семейством отправились в «Детский мир» на площади Дзержинского. Супруга сказала, что здесь самый большой выбор товаров для детей и новорожденных в Москве, однако ассортимент представленных колясок поверг меня в уныние, хотя Лена и настаивала, что «вон та бежевая вроде ничего». Но средство транспортировки новорождённых от «Дубненского машиностроительного завода» мой чуткий вкус не удовлетворило.

— Может, посмотрим в комиссионке? — предложил я. — Время до родов ещё есть, если что, купить простенькую коляску всегда успеем.

Но, прежде чем уйти, здесь мы хотя бы разжились пелёнками, распашонками, ползунками и прочими мелочами. А Наташка ещё и куклу присмотрела, выцыганила всё-таки. По пути домой бутылочку со сменными сосками приобрели в аптеке, плюс обычные соски сразу с пяток. Тем же вечером я позвонил в комиссионный знакомой заведующей Алле Викторовне, стоявшей у меня в очереди на ресницы.

— Алексей, представляете, только позавчера купили хорошую польскую коляску… А давайте я в комиссионку у Планетария позвоню, может, у них что есть.

И действительно, как сообщила перезвонившая буквально пять минут спустя Алла Викторовна, имеется там практически новая немецкая колясочка «Zekiwa» за 120 рублей, и для меня её даже специально отложили. Намекнула, что за то, что припрятали «под прилавок», придётся с десяточку накинуть. Ну что ж делать, на следующий день в обеденный перерыв я как сивка помчался в «комок» за коляской. И в самом деле, та была хороша, как «Мерседес» по сравнению с «Жигулями». Вещь стоила своих денег. С этой коляской от Смоленской площади я пешком минут за 15 вернулся на работу, поскольку туда было ближе, чем до дома. Опоздал с обеда всего на четверть часа, а уже вечером на такси привёз покупку домой. Лена коляску одобрила, заявив, что теперь-то все мамочки в округе будут ей завидовать.

Подсчитали наличность в заначке. 850 рублей, плюс отложенные на жизнь полторы сотни, считай, ровно тысяча. И ещё две тысячи на сберкнижке. Откуда снимать деньги мы решили только в случае крайней необходимости, так как, собственного говоря, начали откладывать на приобретение личного автомобиля. Я на работе даже в очередь «Жигули» 6-й модели записался, хотя был уверен, что легче и уж точно намного быстрее приобрести машину на авторынке «Южный порт». И уж если отложим достаточную сумму, то там можно «Жигулями» не ограничиваться, а замахнуться на что-то более серьёзное, в идеале зарубежного производства. Пусть даже и слегка подержанное — ТАМ умели делать на десятилетия. В конце концов, почему Высоцкому можно по Москве на «Мерсе» разъезжать, а чемпион мира по парикмахерскому искусству такой возможности лишён?!

Знал бы я, что вскоре мне представится возможность познакомиться со знаменитым бардом лично… Вообще, конечно, рано или поздно это должно было случиться, учитывая специфику моей работы на КГБ и то, что Высоцкий всегда был желанным гостем на подобного рода вечеринках.

В середине января я получил-таки подарок от кураторов из КГБ — 300 рублей в конверте без всяких подписей в ведомостях. Конверт мне передавал Гуляков, не преминувший добавить о том, как Родина мною гордится, но что я негромко, но с искренним рвением в глазах ответил: «Служу Советскому Союзу!» Надеюсь, Иннокентий Павлович не расслышал лёгкий сарказм в моём голосе.

— Алексей Михайлович, я слышал, вас приглашала на свой день рождения Андреева? — неожиданно спросил он.

— Какая Андреева?

— Ну как же, Олеся Леонидовна.

Одна из моих клиенток Олеся Леонидовна Андреева была миниатюрной и чрезвычайно худой брюнеткой лет около сорока, с прямыми волосами ниже плеч и наползавшей на глаза чёлкой. Дама пребывала в статусе вдовы, её бывший муж, Народный художник СССР, благополучно скончался несколько лет назад, и теперь Андреева жила в сталинской высотке на Баррикадной в трёхкомнатных апартаментах вместе с 19-летней дочерью. Сама же она в прошлом являлась подающей надежды балериной, но какая-то специфическая травма лишила её возможности достичь хореографических высот, и в данный момент Олеся Леонидовна преподавала в балетной школе Большого театра. Её дочь, кстати, неплохо танцевала и в данный момент гастролировала в составе труппы Большого по Японии.

— А-а, да-да, приглашала. Но мне пришлось отказаться, сославшись на чрезвычайную занятость, — сказал я, хотя на самом деле мне просто неохота было тащиться в гости на очередную пьянку.

— Так вот, позвоните ей